Белая пыль

}Такого поворота я не ожидала.}

}─ То есть как это? – я не находила слов, - хочешь сказать, что лучше бы Гога его придушил? Убил бедного мальчишку, как собаку? – в который раз за вечер мой голос дрогнул.}

}─ Ну, конечно, мне не хотелось, чтобы кого-то убили! Но ты хоть понимаешь, что теперь будет?}

}─ В смысле?}

}─ Так, ладно, хорошо! – Вадим нетерпеливо замахал руками так, как он обычно жестикулировал, имея дело с последним тупицей. – Начнём сначала. Ты кого только что железякой по спине лупила, а перед этим пыталась оторвать ему уши?}

}─ Ну, Гогу.}

}─ А я кому сегодня в башню съездил по твоей милости?}

}Я молчала, до меня стало доходить.}

}─ А? Я не слышу! Так кому?}

}─ Гоге! Ладно, я поняла.}

}─ Ты поняла, да? Вот это ты умница! Она, наконец, поняла, что нам всем теперь конец, жопа, крышка, - говорил Вадим, всё больше повышая голос. – Тебя он, скорее всего, пощадит, а нам с Антохой пришла пора заказывать гробы да венки. }

}Я взглянула на Антона: он смотрел в асфальт, а, почувствовав мой взгляд, невесело улыбнулся.}

}─ Да ладно, может всё ещё образуется… - я тоже опустила глаза и стала рассматривать свои оранжевые кеды; оказывается, обувь моя была основательно испачкана в чью-то кровь.}

}─ Ага, конечно образуется! Всё замечательно образуется, если его там сегодня убили, но эта тварь хрен сдохнет так просто – это я тебе точно говорю.}

}И опять воцарилась тишина. Я была выжата и не могла больше ни думать, ни чувствовать. Хотелось лечь в постель и больше не шевелиться. Не верилось, что ещё сегодня утром мы проснулись в лесу, на пикнике и Вадим кормил нас своей картошкой с мясом. Кажется, прошло не меньше недели с тех пор. }

}Я собрала последние силы и тихо, бесцветно сказала:}

}─ Я всё равно ни о чём не жалею. Не знаю, что ещё тебе сказать.}

}─ Я тебе скажу одно: спасибо, Леночка, спасибо тебе большое, щиро дякую! Как говорится: пожили и хватит, – он устало махнул рукой. – Всё, я пошёл, всем спокойной ночи. }

}Он даже не пожал руки Антону.}

}─ Будь здорова, Ленчик, - грустно подмигнул мне Антон и тоже ушёл. }

}Я дотащилась до кровати, упала на неё, уложила поудобнее искалеченную руку и сразу отключилась. }

} }

}

}Глава 7}

}Прошло две недели. Июль, - самый жаркий месяц в наших краях, - методично гнал температуру вверх, пока столбик термометра не застревал на отметке в 40 градусов по Цельсию в тени. Только когда солнце окончательно садилось, он нехотя сбавлял обороты, опускаясь под утро до 32 градусов. Я любила жару, но пройдясь куда-нибудь в полдень признавала, что солнце слишком уж беспощадно.}

}Вывихнутое запястье заживало, и сегодня во время осмотра врач заявил, что повязку можно снять. Оба пострадавших пальца тоже приходили в норму, я больше их не бинтовала и оголённое мясо на миллиметр скрылось под наросшим свежим ногтем. За зуб я боялась больше всего, но после нескольких дней назначенного лечения он перестал меня беспокоить. А на правой щеке, невесть откуда взявшийся, всё это время красовался приличный синяк, который теперь был бледно-жёлтым.}

}Судя по состоянию наших парней, битву выиграла братва с Мирной Долины и я была этому рада – нечего лазить по чужим дворам, ненавижу ворюг. Врачам пришлось зашивать половину из наших, особенно перепало в этом плане рыжему Ваньке, на котором попросту не осталось живого места. Все они, кроме Сметаны, Виталика и Быкова, отлёживались дома. У Быкова были только царапины и незначительные синяки, он был очень хитрым в бою, чем даже восхитил меня, а Виталика и Сметану от расправы спасли быстрые ноги. Гога лежал, не вставая, все эти дни и порождал легенды о крайней плачевности своего состояния, к тому же ползли упорные слухи, что ему отшибло память и он ровным счётом ничего не помнит о той ночи. }

}Мои родители, увидев меня утром с распухшей рукой и прочим великолепием, пришли в ужас, тем более решив первым делом, что меня избили, а я плакала и долго не могла втолковать им, что к чему. Даже Максим был поражён и обеспокоен. Когда же я рассказала им всю историю, беспокойство за меня сменилось самым праведным гневом и они наговорили целую кучу неприятных вещей, в общем, характеризуя меня как тупую, больную на голову, страдающую кретинизмом последней стадии девчонку, что такого они никак не ожидали, что я их разочаровала и эти тыры-пыры растопыры не прекращались до самой больницы и даже по прошествии двух недель маму всё ещё заносило на болотистую тему. }

}─ Все девки, как девки – целые остались, одна моя с придурью!}

}И чуть что приговаривала в духе:}

}─ Иди ещё лоб расшиби, а то тебе, видно, мало было!}

}Единственное, что её радовало – это мои кеды, которые пришлось отнести на помойку. }

}Таня, с заткнутыми ватой ушами, - у неё был отит, - пришла ко мне через день после тех памятных событий. Она ещё ничего не знала и обижалась, думая, что я о ней позабыла. Увидев меня, она стала бледнее мела, словно я уже лежала в гробу. Я очень старалась изложить ей свою версию того вечера таким образом, чтобы в конце у меня просто не оставалось выбора поступить иначе. Выслушав меня с открытым ртом, она недоумённо почесала волосы и спросила:}

}─ А если бы Гога тебя убил вместо того пацанёнка? Ты же сама чудом осталась целой! Ну, почти…}

}─ Эх, да ну вас всех!}

}Она полезла обниматься.}

}─ Ну не сердись, чего ты? Что бы я без тебя делала, татушечка ты моя.}

}Таня поцеловала меня раз, два… Я отодвинула её:}

}─ У меня зуб болит, извини. - Я совершенно не была настроена на нежности.}

}Само собой разумеется, меня посадили под домашний арест. Меня всё время преследовала неясная тоска. Вадим исчез и никто о нём ничего не знал, и Антон один понуро слонялся деревней,. Часто он сиживал у меня: мы говорили о Вадиме, о злосчастном Гоге и о той мести, что он нам готовит, вообще о всякой чепухе. Антон таскал книги из библиотеки, и мы подолгу читали каждый свою, зачитывая иногда вслух интересные места. Мне, как и ему, нравилась та духовная, невидимая связь, которая будто связывала наши умы, когда мы погружались каждый в своё чтение, когда ощущали движение мысли друг у друга прежде, чем произносятся слова, когда я слушала зачитываемый им отрывок и понимала, что тоже ни за что бы его не пропустила. }

}Антон, как и я, предпочитал классику. Выяснилось, что он тоже с настороженностью относится к современным авторам, он несколько раз пытался их читать, но вычурность слога и всяческие претензии претили нам, а такие старые добрые друзья, как Толстой, Тургенев, Чехов, Лондон, да и много кто ещё никогда не подводили. Справедливости ради стоит сказать, что в нашу деревню признанные современные авторы и не доходили, а только всякая никому не нужная чепуха. Я дала ему прочесть Гекльберри Финна в переводе на украинский язык, он сидел и прыскал с каждого абзаца. Я вовсе не питала любви к украинской мове, но этот перевод был выполнен с блестящим остроумием, да ещё и на язык, отличающийся сплошной потехой, забавный крестьянский язык. Украинцы вообще забавный народ. А Антон захотел поиздеваться надо мной и притащил парочку любовных романов в мягких, красочных обложках. Таких произведений я ещё в руках не держала. Я решилась читать тот, где была изображёна огненно-рыжая девица в объятиях исступлённого от страсти господина. Название гласило: «Ароматы любви». Сначала отплёвываясь и возмущаясь скудностью словарного запаса, я, по прочтении двух глав, привыкла к этому убожеству, увлеклась и читала дальше, отныне презирая не автора, а себя. Антон умолял зачитать вслух главную любовную сцену, но на ней я стала краснеть и запинаться, поэтому он взялся зачитывать её сам, а я от смеха валялась под креслом. С тех пор я зареклась читать подобную чушь. }

}Покончив с выдуманной сценой любви, Антон переключился на реальную жизнь:}

}─ Кстати, о любви. Ты про Белкина слышала? }

}─ Нет, - у меня в груди неприятно кольнуло, - а что? Он с кем-то начал встречаться?}