Выбор Донбасса

Есть вера, и на Голгофу

Идёт, не боясь смерти.

Идёт отмолить катастрофу.

В осколочной круговерти.

А смерть его поджидала.

Взрыв, и он ей отмечен.

Но сердце ещё стучало

И был он готов к встрече.

Молил он о чуде Бога.

Милость просил, не мщенье,

Вела, чтоб к нему дорога

И каждый нашёл спасенье.

И голос был тише, тише.

Жизнь утекала с кровью...

Тот, кто добрей всех и выше —

Мир наш спасал любовью.

* * *

Это чьи, ребята, ноги?

Без сомненья, это Томка.

После взрыва на дороге

Только ноги и воронка.

Ах, как Томка танцевала.

Ах, как стэп стучала звонко.

А теперь её не стало.

Только ноги и воронка.

Не дошла до медсанбата

Медсестричка наша Томка.

И застыли три солдата.

Эх, проклятая воронка.

И застыли в злом молчанье.

Давит боль виски и темя.

А в молчаньи обещанье —

Отомстим, лишь дайте время.

Иван Нечипорук (Горловка)

СНЕГ В ШАХТЁРСКЕ

Смотрят дети Могилёва

На последний снег с моста.

В. Силкин

Сыплют небеса извёсткой

На луга и на дома.

Смотрит детвора Шахтёрска —

Неужели вновь зима?

Неужели пережили

Злобный огненосный год?

В зиму новую вступили —

Белый пух с небес идёт!

И, ликуя, смотрят дети —

Ольховой поток замёрз,

Вновь зима на белом свете —

Выжил маленький Шахтёрск.

* * *

Пепел Клааса стучит в моё сердце!

Шарль де Костер

Время сучится в суровую нить,

Солнце войны, как горящий сестерций,

Этим огнём никому не согреться,

Кровь на руках никому не отмыть.

Пепел Донбасса стучится мне в сердце!

Боли река разделила навек —

Мир разорвала на две половины,

Век перерезал судьбы пуповину…

В наших воззреньях огромный разбег,

Мы не вернёмся к тебе, Украина!

Виктор Плешаков (Луганск)

СОН

Мне снится сон — я на войне

В крови, в грязи, в поту

Все тот же бой — фантом в окне,

Где я в цепи иду

Застыли в ужасе немом

Промерзшие поля

В глазах тоска. Идем? Идем.

Дебаль, судьба моя.

И бьется ключиком в висках:

Отсюда не уйти —

Надежда, злость, усталость, страх…

Лети душа, лети.

Упал один, за ним второй.

Когда же мой черед?

Рвет воздух в клочья надо мной

Убийца-пулемет.

И в этом сне я вижу сны,

Кричу от этих снов,

От разжиревших от войны

Дебали сытых псов.

Я в этом сне еще живой

И может быть, вернусь

Вернусь домой. Но снова — бой.

Когда же я проснусь?!

Виктор Полупан (Горловка)

УТРО

Утро начиналось не с рассвета.

Утро начиналось со стрельбы,

И казались времени приметой

Кем-то наспех сбитые гробы.

Смерть витала где-то с жизнью рядом,

нёсся плач и стон со всех сторон.

И ревели в воздухе снаряды,

заглушая колокольный звон.

Каждый дом был линиею фронта

и не предвещал спасенья Спас.

Смрад и дым стоял до горизонта —

это просыпался мой Донбасс!

ЗАПРЕТНЫЕ СТИХИ

Я возводил вас,

как от зла редут.

Молился я на вас,

как Богу в храме.

И если к нам

каратели придут,

вы будете

запретными стихами.

Вас — очень близких

сердцу и уму —

сбивал в себе плотнее,

чем тюки я.

Враг не поймёт

зачем и почему

нужны стихи мне

именно такие.

Захочет он, пугая и грозя,

расправиться со мной,

как с иноверцем.

Но уничтожить

ни за что нельзя

того, что было выстрадано

сердцем!

ВОЕННАЯ ГРОЗА

Жара с войной смешались каждой клеткой.

Внезапно не во сне, а наяву,

как автоматной очередью меткой,

вонзился дождь в пожухлую траву.

И в той совсем не мирной обстановке

нам дождь казался выше всех наград.

И «града» приумолкли установки,

а сыпал с неба настоящий град!

Дома во тьме присели, как избушки,

в которых был спасительный подвал.

А гром палил, как будто бы из пушки,

и спать спокойно людям не давал.

Как никогда, в такое время суток

прослушивались залпы пушек в нём.

И молния — с ней было не до шуток —

крестила перекрёстным нас огнём.

Грозы раскаты раздавались всюду,

напоминая нам вчерашний бой...

И всё ж, когда палят не из орудий,

куда приятней на душе любой!

Виктория Полякова (Горловка)

Я тебе не пишу…

Я тебе не пишу, если сможешь, меня извини.

Перемешаны дни: ни вчера, ни сегодня, ни завтра…

За окном минус двадцать — такие они, январи…

На работу идти не дают мне обстрелы и залпы…

Света нет: перерезало линию ЛЭП.

И вода не идёт: за каналом ложились снаряды…

Газ отключен: «упало» на днях во дворе...

(Нам ещё повезло, потому что «работали» «градом»…)

Это всё ерунда. Ну, подумаешь, дом без окна,

Ведь ещё есть стена, перекрытия, крыша…

Ах, опять ко мне в мысли забралась война…

До сих пор не пойму, как её допускает Всевышний…

Я тебе не пишу: мне — с лихвой разногласий и ссор,

Лживых СМИ, их притянутых за уши версий…

Скажут «фейк» — не поверь: «прилетело» вчера на «Шахтёр»,

А сегодня «Строитель» обстрелу подвергся…

И опять не без жертв… Ни за хлебом сходить, ни поспать…

И к такому, поверь, невозможно привыкнуть…

Я могла бы такое, в порыве эмоций, врагу пожелать,

Только знаю, что спросит за это Всевышний…

Ты права: для родных нынче каждое слово в цене.

У политиков слово — лишь повод для нового торга,

Потому и не в силах понять —

 мой Донбасс не сгорает в огне,

Он как сталь — от закалки становится твёрже.

* * *

Два года мой Донбасс горит в огне:

Страна воюет со своим народом.

Сна и покоя даже детям нет —

Два года!

Сидят в подвалах, видят сырость стен,

Счастливчики (что в центре) ходят в школы.

Пообещал им «панэ прэзыдэнт» —

Войну и голод!

Пообещал. В рай ангелы идут:

Сто детских душ невинно убиенных…

Пообещал. Снаряды смерть несут

Два года на Донбассе неизменно…