Магистр

— Итак, знаете или нет?

— Знаю, он певец.

— Певец? — искренне изумился Магистр.

— Да, певец из шансона.

— Нет, он Великий инквизитор Средневековья.

Магистр был поражен убогостью «инженера человеческих душ». Он хотел прочитать Краснову монолог об истине и искуплении, о наказании и долге, но понял, что это не даст никакого эффекта.

— Всех, кто продал душу дьяволу, Торквемада замуровывал заживо, — тихо и очень торжественно сказал Магистр.

— Но ведь это не я, а он продал.

Магистр понял, что изменить ничего не удастся, и обреченно скомандовал:

— Замуровать его, ибо делами его ведает только Господь.

— Замуровать? — с ужасом повторил Краснов.

— Замуровать, замуровать, — радостно завопил Любезный.

— Что это значит? — заорал Краснов. — Как это замуровать, это вам не…

Не успел он договорить, как Любезный перебил его, обращаясь к своему господину:

— То есть вы, Милорд, хотите сказать, что он навсегда останется в литературе?

— Конечно, а чего еще может желать настоящий писатель.

Больше о Краснове никто не слышал..

Теперь вся Москва знала, кто такой Андрей Варфоломеев. Его книгу не прочитал только ленивый. Интернет, особенно литературные ресурсы были переполнены форумами, на которых обсуждалась его книга, его личная жизнь, его любимая еда, его любимый ресторан и его любимый цвет в одежде. Андрей побывал на всех ток-шоу страны, везде отвечая на одни и те же вопросы.

Лишь один вопрос смущал его. Вопрос о женщине. Он привык давать один и тот же ответ, что у него есть возлюбленная, но, кто она и чем занижается, остается тайной. Папарацци преследовали его и днем и ночью, пытаясь заснять в объятиях этой таинственной женщины, но так ничего и обнаружили.

Однажды утром, готовясь к очередной встрече с читателями, Андрей ощутил странное чувство, чувство неудовлетворенности своим существованием. Любимая была далеко, и он ничего не знал о ней, все остальные люди стали для него агрессивной средой, в которой он двадцать четыре часа был готов к отпору и сопротивлению. Он жаждал живого человеческого общения и готов был обсуждать свою книгу часами, но вместо этого людей интересовали только его одежда, отдых и частная жизнь.

Журналисты, отчаявшись что-либо узнать о его личной жизни, начали терять к нему интерес. Он меньше всего интересовал их как писатель. Им нужны были измены, расставания и слухи о женитьбе. А любовь? Это их не интересовало вообще. Любовь плохо продается.

Андрей начал сильно уставать от этого мира, который вторгался в него и требовал, именно требовал сенсаций. А вся его сенсация заключалась в его книге, именно там были все его тайны. Они все читали его книгу, но были не способны увидеть в ней главное. Со временем шумиха вокруг Андрея и его романа начала утихать. Теперь ни плакаты, развешенные по Москве, ни бурлящий Интернет не беспокоили его. Одинокие поклонники все еще ждали его автографов, но шум вокруг его персоны начал стихать, и Андрей был этому несказанно рад. Известность оказалась очень странной субстанцией. Она принесла ему все то, чего он от нее не ожидал. Но ведь именно так и бывает. Человек ожидает того, чего на самом деле нет.

Каждое утро Андрей просыпался с мыслью о Ней. Сны стали так навязчивы, что проникали в его жизнь. Он уже не знал, где граница между реальностью и сном. И там и там он видел Ее. Она приходила к нему во сне, и о ней были все его мысли наяву. Реальность, мечты и сны так перемешались в нем, что он их уже не разделял.

Андрей вставал очень поздно, обычно после обеда. Долго приходил в себя, лежал в ванной и размышлял. Мысли, их ход и направления теперь занимали все его время. Он строил сложнейшие комбинации, которые разъедали его сознание. Он жаждал Действия, но был лишь наблюдателем жизни.

Андрей все чаще оглядывался на прожитую жизнь. Ему почти сорок. Это тот странный страшный для мужчины возраст, когда он беспристрастно начинает оценивать свою жизнь.

И эти оценки приводят к бурным изменениям в жизни. Он не создал семью, у него не было детей, друзья растворились во времени и обстоятельствах. Он ничего не достиг, был никому не известен и начал уже разочаровываться в жизни, которую всегда так любил. И вот теперь он во фраке, с книгой, разлученный с любимой женщиной.

— Кто был никем, тот станет всем.

— Голос Магистра разорвал цепь мыслей Андрея.

— Мой милый друг, разве вы не знакомы с Великим Писанием?

— Как-то не очень, — смущенно ответил Андрей.

— Это очень плохо, писатель должен знать первоисточники человечества.

— Да, а я никогда не читал их.

— Придется почитать, мой милый друг, даже не веря в бога, нужно знать, что он говорил.

— Зачем, если я в него не верю.

— Тогда почитайте Гегеля.

— А, а он-то тут при чем?

— Господин написал забавнейшее произведение — «Жизнь Иисуса».

— И он?

— Да, такое вот «Евангелие от Гегеля».

Прошел месяц. Андрей не вылезал из общения с людьми. Он начал осознавать, что не чувствует себя, он стал публичным человеком, ощетинившимся и всегда готовым к отпору. Он так уставал, что начал реже вспоминать о Ней. Ему казалось, что он — загнанный зверь и выхода нет.

— Ты доволен?

— Доволен? — сорвался Андрей. — Чем? Тем, что меня все дергают и норовят добить глупыми вопросами?

— Но это и есть слава.

— Неужели все делается именно так?

— Конечно, мой друг, ведь вы не первый и не вы последний.

— Значит, это вы?

— Конечно, это моя работа.

— Я не нуждаюсь в ней.

— Хорошо, а чего ты хочешь?

— Я не знаю, не знаю. Но только не этого.

— Да, человек всегда хочет не того, что у него есть, а того, чего у него быть не может.

Магистр замолчал. Андрей не знал, что сказать, и угрюмо молчал.

— Но ведь книга продается, и ты становишься богаче каждый день.

— Богаче, — зло ухмыльнулся Андрей и налил себе полный бокал виски.

— Сейчас еще рано пить.

— Рано, для гения это не имеет значения.

— А разве ты гений?

— А разве нет, Монсеньор?

Настала тишина.

— Зачем вы появились здесь и зачем вам моя слава?

Магистр молчал.

— Вот видите, вы и сами не знаете, зачем затеяли эту игру. Что толку, что они меня знают, кто из них прочел то, что я написал?

— Вам нужна Она?

— Да.

— Тогда вы должны стать достойны Ее.

— Но ведь вы сами говорили, что женщина любит мужчину просто так.

— Конечно, говорил, но, чтобы забрать Ее у Марьянова, нужно стать всесильным.

— А вам зачем это все?

— Так надо.

С этими словами Магистр исчез.

Утром Андрей проснулся с тяжелой головой. Ничего не хотелось делать. Бывают такие дни, когда хочется проваляться в постели, не вылезая на свет божий. «Какая интересная фраза, — подумал сейчас Андрей, — «свет божий». Последнее время он все меньше видел света и постоянно соприкасался с тьмой. Желание валяться в постели было всепоглощающим. Он, превозмогая себя, встал, чтобы выпить кофе, и опять провалится в сон. Проспать до тех пор, пока можно будет выпить вина, и снова непонятная сила выдернет его из этого негостеприимного мира и погрузит в сладостные мечтания.

На неизвестно как свалившиеся на него деньги он купил новую квартиру, по совету Магистра. Дом ему сразу понравился, и Андрей решил, что новую жизнь, к которой он так готовился, нужно начинать с нового жилища. Он был несказанно рад своей новой квартире. В ней все было девственным. Он купил только кровать, шкаф и роскошный дубовый бар, обитый кожей. На последние деньги он купил несколько ящиков самого дорогого вина, даже не вспомнив о еде.

Бутылки, на которые он раньше только смотрел, теперь стали его собственностью. Самые роскошные вина Бордо, Бургундии, Риохи, Тосканы, Пьемонта, Эльзаса занимали все пространство его новой квартиры. Он мечтал каждый вечер, открывая бутылку, он общался с вином, проникая в его глубинные тайны. Ничего не мешало созерцанию мира. И вот однажды он увидел Ее.