Свадьба палочек

– Ну так что же? Знаешь, когда по моему мнению человек становится достаточно взрослым для занятий любовью? Как только он делается интересным. – Она сжала в руке свою палку и с силой стукнула ею об пол.

– Вы вряд ли стали бы президентом с такой платформой, Франсес. За такие речи вас чего доброго на костре бы сожгли.

– Знаю. Я слишком стара. Мое сердце здесь больше не живет. Тем и хороши воспоминания: проснешься утром и окунаешься в них, как в целебную ванну. Так вот и спасаешься от старения… Послушай, Миранда, я вот о чем хочу тебя спросить. Слыхала ли ты о художнице Лолли Эдкок?

Перед моим мысленным взором немедленно возникло лицо Хью Оукли.

– Забавно, что вы о ней заговорили. Совсем недавно один человек рассказывал мне о ней.

– Несчастная женщина, но художница отменная. У меня есть маленькая акварель ее кисти, хочу продать. Не смогла бы ты продать ее для меня подороже?

Я рассказала ей о нас с Джеймсом Стилманом, о его сделке с мистером Эдкоком и о том, что с ним случилось после.

– Как скверно, что вы встретились в такой ранней юности, будь вы постарше, наверняка поженились бы и счастливо прожили жизнь, народив кучу детишек. Но так бывает: люди и события возникают в нашей жизни в неподходящее время. Самой большой моей любовью был человек по имени Шумда, но я это поняла, только когда поумнела на десяток лет. А с ним я была еще совсем девчонкой, жадной до страстных признаний, кто бы из мужчин их ни делал. Я искала огня, а не света. Мы все то и дело оглядываемся назад и говорим: «Ах, какой же я была идиоткой в семнадцать!» А если наоборот – представь, что семнадцатилетняя Миранда заглянула в будущее и увидела тебя теперешнюю. Что бы она о тебе сегодняшней подумала?

– Что подумала бы обо мне семнадцатилетняя Миранда? – Я засмеялась.

– Вот именно. Она бы пришла в ярость от того, что ты не вышла за этого Джеймса и не спасла его.

На ужине у Дагмар Хью вручил мне свою визитку. Я позвонила ему в офис, и мы условились о встрече. Франсес дала мне работу Эдкок, чтобы я ему показала. Я была удивлена тем, что она доверила мне такую дорогую вещь.

– Предположим, ты ее украдешь. Но тогда тебе навек будет заказана дорога сюда. По-моему, для тебя предпочтительней знаться со мной, чем меня грабить.

За день до нашей встречи Хью позвонил мне, чтобы предупредить, что срочно вылетает в Дублин. Он предложил мне либо перенести разговор на другой день, либо решить мой вопрос с одним из его помощников. Я согласилась иметь дело с помощником. А с ним самим, если это потребуется, мы могли бы увидеться после его возвращения. Положив трубку, я испытала некоторое разочарование, но не более.

За час до назначенной встречи я повздорила с мужчиной, с которым встречалась перед этим. Он вошел ко мне в магазин с только что купленной видеокамерой, сияя от радостного возбуждения.

Уже через пятнадцать минут он принялся меня оскорблять. Сказал, что я холодна и расчетлива. Что я выжала его, как тюбик зубной пасты, а потом вышвырнула в мусорное ведро. Я позволила ему продолжать, пока он не выплеснул все.

– У меня назначена встреча. Мне пора.

– И все?! Ты мне больше ничего не скажешь?!

– Ты уже все сказал за нас обоих. – Я встала.

Не знаю, что в тот момент было написано на моем лице. Мои сердце и желудок на происходящее не реагировали. Слава богу, что все это кончилось, думала я. Больше мне не надо выписывать вокруг него дипломатические пируэты. Наверно, выражение опустошенности – вот, что преобладало на моем лице. Кто знает? Что бы там ни было у меня на лице, но глаза у него вдруг расширились, и он влепил мне пощечину.

Отпрянув, я натолкнулась на металлическую этажерку с папками. Острый угол пришелся мне как раз в поясницу. От боли я вскрикнула и рухнула на колени. Я увидела его ноги – он направлялся ко мне. Я откинулась назад, чувствуя, что он меня сейчас ударит.

Он расхохотался.

– Посмотри на себя! Самая подходящая поза для такой бляди, как ты, – на коленях. Я это должен снять. На память.

Послышалось жужжание, и я, опасливо подняв глаза, увидела, что он снимает меня, прижав объектив к глазнице.

– Я это сохраню. Какое воспоминание!

Это продолжалось целую вечность, но я больше не шелохнулась, чтобы его не злить.

– Миранда, дорогуша, поднимись с колен. Зачем же так передо мной унижаться? Ведь ты свободная женщина с прогрессивными взглядами. – Он выключил камеру и ушел, хлопнув дверью.

В детстве мать меня била. Много позднее, став достаточно взрослой для подобных разговоров, я ее спросила, почему она это делала. Она заявила, что ни разу и пальцем меня не тронула. Я возразила:

– Неужели ты не помнишь, например, как отлупила меня, когда я сломала застежку на твоей сумке?

– Ну, тогда был особый случай. Ведь эту сумку подарил мне твой отец.

– Я знаю, мама, но ты меня побила!

– Ты это заслужила, дорогая. А раз так, то это и битьем назвать нельзя.

А теперь я, уже взрослая, в ужасе стояла на коленях – не вернется ли он, чтобы сотворить со мной еще что похуже. Может, я и это заслужила? – спрашивала я себя.

Можно было обратиться в полицию, но что он потом сделает со мной? Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. В бизнесе я была жесткой и целеустремленной и в большинстве ситуаций могла за себя постоять, но в большинстве ситуаций страх не пронзает тебя до потаенных глубин души, где все еще живет ребенок, который сжимается в комочек от страха при виде настоящих чудовищ, обитающих на этой земле.

Офис Хью Оукли находился на Шестьдесят первой улице. Я отправилась туда, несмотря на случившееся. Я понимала, что если бы не сделала этого, то умчалась бы домой и сидела там, поджав хвост от страха. Мне нужно было чем-то заняться. Эта встреча была не очень важной, и если я вдруг разрыдаюсь посреди разговора, то просто встану и уйду.

Выйдя из лифта, я пару раз глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. В течение следующих нескольких минут я смогла бы быть сдержанной, холодной и профессиональной. Попытаться преодолеть страх. Но когда это закончится, мне придется вернуться в тот мир, где живет он. Что можно с этим поделать?

На двери оказалась табличка с простой надписью «Оукли ассошиэйтс». Шрифт бы такой же, каким Хью записал для меня название книги на обеде у Дагмар. Прикоснувшись к медной дверной ручке, я услыхала бодрую мелодию, которую кто-то выводил на скрипке в глубине офиса. Мне вдруг стало легко и радостно. Эти веселые звуки в столь неожиданный момент говорили, что в жизни еще остается много хорошего. Я толкнула дверь и вошла.

Приемная была обставлена антиквариатом, на стенах висели картины, но секретарь отсутствовал. Телефонный аппарат на столе был подсвечен мигающими лампочками.

Музыка сделалась слышнее. Кроме скрипки, я различила звуки флейты и бас-гитары. Я была мало знакома с ирландской музыкой, но по дерганому ритму поняла, что это именно она.

Сделав несколько шагов в глубь офиса, я крикнула: «Есть кто живой?» Ответа не последовало. Еще шаг-другой, еще один крик. Музыка продолжала звучать, веселая и ритмичная, похожая на танцевальную. Что за черт, подумала я и пошла вперед. Комнат было несколько. Дверь одной из них оказалась открыта, и я в нее заглянула. Там разместилось что-то вроде лаборатории. Пробирки, штативы, спиртовки… Мне она напомнила школьный кабинет химии, и я пошла дальше.

В самом конце коридора видна была еще одна приоткрытая дверь – оттуда-то и доносилась музыка. Мелодия вдруг прервалась, и женский голос произнес:

– Проклятье!

– Все было замечательно! Почему ты остановилась?

– Потому что снова сфальшивила в этом чертовом пассаже!

– Подумаешь! Великое дело! – сказал Хью.

– Для меня великое.

Я подошла к двери и постучала костяшками пальцев о косяк.

– Эй!

Осторожно просунув голову внутрь, я увидела Хью в компании мужчины и женщины. Все трое сидели на стульях с прямыми спинками, перед каждым был установлен пюпитр с нотами. Скрипка Хью лежала у него на коленях, у женщины была какая-то из разновидностей флейты, а у мужчины – электрическая бас-гитара.