Свадьба палочек

На нем был костюм с галстуком. Мои ноги приросли к тротуару. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, потом он поднял руку и медленно помахал мне. Так машут на прощание отъезжающим в автомобиле, если вы хотите, чтобы было видно до самой последней секунды.

Я машинально выскочила на проезжую часть, и тут же раздался визг тормозов и сердитые гудки. Я еще не добежала до середины дороги, когда он пошел прочь. А когда я оказалась на другой стороне, он уже был на довольно приличном расстоянии. Я бросилась вдогонку, но расстояние между нами удивительным образом не уменьшалось. Он свернул за угол. Когда повернула и я, он оказался уже вдвое дальше от меня, чем прежде. Мне теперь было его не догнать. Когда я остановилась, остановился и он. Он повернулся и сделал нечто абсолютно в духе прежнего Джеймса Стилмана: прижал правую ладонь ко лбу, потом ко рту и послал мне воздушный поцелуй. Он всегда так делал при прощании. Он подметил этот жест в старом фильме по мотивам «Тысячи и одной ночи» и пришел от него в восторг. Ладонь ко лбу, к губам, воздушный поцелуй. Мой арабский рыцарь, вернувшийся с того света.

– Я видела привидение и влюбилась в женатого.

– Нашего полку прибыло.

– Зоуи, я серьезно.

– Женатые мужчины всегда лучше одиноких, Миранда. Вот в этом-то вся прелесть. А в привидения я верю, сколько себя помню. Но прежде расскажи мне про твоего женатика, я ведь по этим делам, можно сказать, эксперт.

Мы обедали. Она приехала в Нью-Йорк на один день. Женатый бойфренд Гектор бросил ее, и она как раз заканчивала оплакивать эту потерю. Несколько недель кряду я уговаривала ее навестить меня – устроить этакий девичник, чтобы она отвлеклась от грустных мыслей. И вот наконец она согласилась. Я была вдвойне этому рада, надеясь, что она сумеет хоть немного осветить мои сумеречные зоны.

– Я видела призрак Джеймса Стилмана.

– Вот это да! Где?

– На улице, недалеко от моего дома. Он простился со мной, как прежде. Помнишь? – Я повторила его жест, и она улыбнулась.

– Довольно романтичный субъект, это уж точно.

– Но Зоуи, я видела его. Он выглядел точно как в школе.

Она свернула салфетку в несколько раз и положила на край стола.

– Помнишь, как мы устраивали спиритические сеансы и вступали в контакт со всеми этими древними духами или уж не знаю с кем? А моя мать верила, что души умерших некоторое время находятся в пространстве между жизнью и смертью. Поэтому и можно с ними общаться на сеансе. Они одновременно и здесь и там.

– Ты в это веришь?

– Зачем еще отираться рядом с миром живых, если для тебя все это уже кончилось?

– Он был совершенно реален. Осязаем. Не какая-нибудь там эктоплазма или Каспер, доброе привидение, парящее над землей в белой простыне. Это был Джеймс. Собственной персоной.

– Может, так все и было. Ты бы посоветовалась со специалистом. Но почему он вернулся именно теперь? Почему не раньше?

Дальше подобных рассуждений по данному вопросу мы с ней не продвинулись. Ни она, ни я не знали, что все это могло значить, поэтому не было смысла продолжать дискуссию.

– Расскажи мне о своем новом приятеле. О живом. Я все ей рассказала, до мельчайших деталей, и пока длился мой рассказ, мы то и дело подливали себе выпивку, которая помогала нам всесторонне анализировать мое новое положение.

– Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? А вдруг Джеймс вернулся, чтобы предостеречь меня от этого шага?

Зоуи патетически воздела руки к потолку.

– О, бога ради! Если тебе так уж хочется чувствовать себя виноватой, то при чем здесь призраки? Уверена, у них есть дела поинтереснее, чем приглядывать за твоей сексуальной жизнью.

– Но я с ним еще не спала!

– Миранда?

Услыхав мое имя, произнесенное знакомым голосом, я обернулась и увидела позади себя Дуга Ауэрбаха. Он не отрываясь смотрел на Зоуи.

– Пес! Какими судьбами? Почему без звонка?

– Я до вчерашнего дня не знал, что буду в Нью-Йорке. Собирался позвонить позднее. Я здесь должен обедать с клиентом.

Я представила его Зоуи, и он подсел за наш столик. Вскоре стало ясно, что он интересуется только моей лучшей подругой. Сначала она всего лишь улыбалась и вежливо посмеивалась над его остротами. Но, убедившись, что завладела его вниманием, Зоуи мгновенно превратилась в сексуальную кошечку. Я никогда ее такой не видела. То, как ловко она управлялась с Дутом и своей новой ролью, бесспорно впечатляло.

Разумеется, я впала в замешательство. Какая-то часть меня ревновала, не желая расставаться со своей собственностью. Да как они смеют! Но другая часть напоминала, сколь мало значит в моей жизни Дуг Ауэрбах и какая замечательная Зоуи. Поэтому, выбрав подходящий момент, я «внезапно вспомнила», что у меня назначена встреча, и не будут ли они возражать, если я их покину?

Ловя такси на улице, я вдруг почувствовала себя в шкуре Шарлотты Оукли, третьей лишней. От этой мысли меня пробрала дрожь, и я прибавила шагу.

Однажды, когда его семья уехала куда-то на уикенд, Хью пригласил меня в свою квартиру. Бультерьер Изи бродила за мной по пятам из комнаты в комнату. На мне были теннисные туфли, и при нашем передвижении слышался лишь стук ее длинных коготков по паркету.

Вот где он живет. Где живет она. Каждый предмет имел значение, с каждым были связаны воспоминания. Я рассматривала вещи и спрашивала себя, почему они здесь и что значат. Это была странная прижизненная археология. Человек, который мог бы все это для меня расшифровать, сидел в соседней комнате и читал газету, но я не собиралась ни о чем его расспрашивать. Фотографии детей, Шарлотты, всего семейства. В желтой яхте, на лыжной прогулке, под огромной наряженной елкой. Это был его дом, его семья, его жизнь. Почему я оказалась здесь? Зачем мне изображать интерес, слушая его рассказы, разглядывать подарки, которые он привозил из поездок своим любимым? На фортепиано стояла хрустальная сигаретница.

Я взяла ее в руки и прочитала на донышке – «Уотерфорд». Возле нее лежал большой красно-белый каменный шар. Хрусталь и камень. Я провела по шару ладонью и пошла дальше.

Когда я попросила Хью показать мне его квартиру, он согласился без малейших колебаний. У них был еще дом в Ист-Хэмптоне. Там они обычно проводили летние уик-энды. Как только Шарлотта и дети отправились туда без него, Хью позвонил мне и сообщил, что путь свободен. Ох уж этот путь – они жили на востоке, я на западе. Будь я его женой, я бы пришла в ярость, если бы мне стало известно, что он приводил в наш дом другую женщину, которая разглядывала мою жизнь, прикасалась к ней.

Так почему я оказалась здесь? Если я имела виды на Хью, не лучше ли было бы держать два его мира на как можно большем удалении один от другого и довольствоваться тем, что я имела? Но я была ненасытна. И мне хотелось узнать о нем как можно больше. В том числе и о том, как и чем он живет, когда меня нет рядом. Я рассчитывала, что, побывав в его квартире, стану меньше опасаться соперничества его другой жизни.

Я оказалась права: переходя из комнаты в комнату, я становилась все спокойнее, все больше убеждалась, что здесь живут самые обыкновенные люди, а никакие не боги, с которыми мне было бы бесполезно состязаться в силе и героизме.

Ребенком я прочитала великое множество сказок и волшебных историй. Любой рассказ, начинавшийся словами: «Давным-давно, когда животные говорили на человеческом языке и даже деревья умели разговаривать…» был для меня словно шоколадный пудинг. Больше всего мне хотелось, чтобы и в моем маленьком мире нашлось место для чудес. Но, взрослея, понимаешь, что чародейства на свете не бывает, что животные умеют разговаривать только друг с другом, а наша жизнь катится под горку и никакого волшебства нет.

Но с детских лет не покидало меня тайное убеждение, что чудеса существуют где-то рядом. Драконы и феи, дивы, Кухулин, Железный Генрих и Мамадрекья, прародительница ведьм… Мне хотелось, чтобы они были, и я, затаив дыхание, смотрела телевизионные шоу про ангелов, снежного человека и тому подобное. Я покупала и с жадностью прочитывала номера «Нэшнл Инквайрер», обложки которых оповещали то об овечке с лицом Элвиса, то о контурах лика Богородицы, проступивших в Орегоне на витрине ларька, в котором продавались сувлаки. Внешне я была типичной деловой женщиной, но душа моя жаждала обрести крылья.