Седой Кавказ

В отношениях с Поллой Оздемир не торопится, он влюблен в нее и подумывает, как избавиться от «курящей алкоголички» Изабел-лы.

Теперь часами, исподлобья, наблюдая за Поллой, Оздемир все в большем и большем восторге. Все в ней он находит прекрасным. Ны-не он удивляется, как мог любить и ценить разболтанную художни-цу!

К сорока пяти годам он умудрен жизнью и осознает, что Полла должна стать его последней пристанью, где он найдет свое счастье, покой и любовь. Однако, как назло, эти наглецы-чеченцы стаями вьются вокруг Поллы, и Оздемир понимает, что пора, меняя тактику, переходить в открытую атаку и вместо дежурных цветов дарить зна-чимые вещи: вначале – дорогие духи, следом – золотые часы, и по-следний шквал атаки – бриллиантовые сережки и кольцо и тут же предложить стать женой.

План прост, оттого гениален; уже все подготовлено, и тут вы-ясняется – Полла помолвлена!

Что такое «помолвлена», и что это означает у чеченцев – Сул-танов не ведает. Он только осознает, что это ломает его планы, его мечты, и он рискует остаться без Поллы, без женщины своей мечты.

Дабы излить душу, поплакаться и выслушать совет местной жительницы, бежит, как и прежде, к родной тете Масар. Масар обе-щает ему помочь, думая, что Полла девчонка, и раз у нее живет, под его попечительством работает, а он человек уважаемый и богатый, то можно нахрапом обуздать ее. Из этого ничего не вышло, и теперь Масар даже рада, что у Поллы есть характер.

Масар досконально знает биографию Оздемира, и ей жалко, что Полла может стать очередной жертвой притязаний доктора.

Не вдаваясь в подробности, но соблюдая хронологию, Масар за долгим чаепитием рассказывает амурные дела Султанова и, видя, что Полла в шоке, меняет тему:

– Ты помолвлена с тем парнем что на фотографии?

– Да, – засияло лицо Поллы, она обманывает прежде всего себя и все еще мечтая об Арзо, строит радужные планы совместной с ним жизни. Хоть Арзо и в тюрьме, главное – он разведен, и она верит, что он ее любит.

– А этот милиционер, что к тебе часто приходит, твой бывший муж? – все глубже проникают вопросы Масар.

– Да, – снова подтверждает Полла. Алая краска на ее лице баг-ровеет, мягкость темно-синих глаз исчезает, меж них пролегает лож-бинка избитой судьбы.

– Так, этот милиционер – Докуев его фамилия? вроде от тебя не отрекся и говорят, что он поклялся вернуть тебя.

– Этому не бывать! – вскочила Полла.

– Так что же он каждый день у больницы шастает?

– Не могу же я ему запретить наведываться в государственную больницу? А со мной он общаться не будет.

– А его друг-то к тебе прямо в кабинет заходит, болтает с то-бой?

– Это Мараби – мой сосед, односельчанин. Тоже Докуев, их прихвостень. Так его прогнать я не могу, все болтает на отвлеченные темы. Этот Мараби вместе с Арзо вырос, теперь делает вид, что о нем печется. Устала я. Давай уберу со стола и пойду спать.

– Я сама уберу, – забеспокоилась Масар. – Ой, чуть не забыла. Вот Оздемир передал новый адрес. Завтра после работы проведай больную.

– Спасибо, – взяла листок Полла, – а где эта улица Розы Люк-сембург?

– В самом центре, я тебе утром объясню. Это щедрые люди, внакладе не останутся.

По рекомендации Султанова, Полла в свободное от основной работы время посещает некоторых послеоперационных больных прямо на дому: проверяет состояние, проводит некоторые процедуры, словом, ведет контроль. За это ей пациенты платят по три-пять-десять рублей за приход. Деньги брать Полла стыдится, у некоторых, осо-бенно бедных, категорически отказывается, другие насильно застав-ляют ее взять, суют купюру в карман. Количество пациентов на дому колеблется: иногда слишком много, иногда вообще никого нет. Это очень важное для нее подспорье, и она таким образом зарабатывает дополнительно к своей скудной зарплате еще до пятидесяти рублей, а это десять килограммов свежего мяса для ее родных, с этим не счи-таться нельзя, и она очень рада, ведь в последнее время поток паци-ентов на дому иссяк, неделю она ничего не прирабатывала, и вот только вечером медсестра из соседнего отделения – Карина – попро-сила ее присмотреть за какой-то богатой старушкой.

К трем часам следующего дня Полла освободилась от основной работы и направлялась на улицу Розы Люксембург. Пожилая женщи-на, хозяйка роскошной, по мнению Байтемировой, квартиры больше капризничала, нежели болела. Тем не менее, Полла со всей серьезно-стью отнеслась к пациентке, выполнила весь комплекс процедур, и дополнительно, по прихоти больной, даже общий массаж. Тем не ме-нее, как обычно поступают богатые люди, Полле хозяйка, с важным высокомерием и снисходительно-любезной улыбкой сунула в карман поношенного пальто купюру. Полла заметила, как особа брезгливо вытирает руку о свой халат.

– Спасибо, – со сдержанным гневом сухо выговорила Полла и, достав из кармана деньги – помятые три рубля, презрительно их ог-лядев, кинула небрежно на трельяж, – я деньги не беру, просто по просьбе Султанова, пришла вас проведать.

– Хм, – сконфузилась хозяйка. – Может, это мало?

– Нет, – сказала Байтемирова. – У нас бесплатное медицинское обслуживание.

– Так ты завтра придешь? – уже выглядывала в подъезд особа.

– Я думаю, нет надобности, – спускаясь по лестнице, не обора-чиваясь, произнесла врач.

– А если что со мной случится? – забеспокоилась дама и, све-шиваясь над перилами, искала взгляда уходящей.

– Звоните в «скорую», – заторопилась Полла.

Погода отвратительная, как и настроение Поллы. Стремительно угасают февральские сумерки. На улице промозглая сырость, ветре-но, колюче, наискось, прямо в лицо моросит то ли снег, то ли дождь. Ноги скользят по обильной грязевой жиже. Улица Розы Люксембург упирается в центральный рынок; здесь же автовокзал, трамвайная и автобусная развязка. Сигналят автомашины, всюду толпами снуют съежившиеся, угрюмые горожане.

Полла мучается, прикидывает, идти ей или не идти к новой па-циентке? Были бы в кармане деньги, точно бы не пошла. Однако до зарплаты еще неделя, а ей на дорогу в Ники-Хита надо подзарабо-тать, и с пустыми руками домой возвращаться не хочется.

С другой стороны, что-то неспокойно у нее на душе, кошки скребут, отчего-то она волнуется. Медсестра Карина гарантирует ей до двадцати рублей за посещение больной старушки и говорит, что она лично рекомендовала именно Поллу, как самого внимательного врача. И тем не менее, что-то слишком навязчиво Карина предлагает ей эту щедрую милость. Да к тому же у Карины не совсем достойная репутация, и Полла помнит, как медсестра ревниво гладила ее руку и, не скрывая зависти, говорила:

– Мне бы такую кожу и фигуру, – в Голливуде была бы.

А потом она пригласила Поллу на чай и как бы между прочим сказала:

– Что ты здесь мучаешься? То, что ты на работе за месяц зара-батываешь, можно за час заиметь, получая удовольствие.

– Это как? – удивилась Полла, любопытство застыло на ее гладком румяном лице.

– Разве ты не понимаешь? – Карина встала, с любовью погла-дила ее щеку. Полла ощутила слизкую влажность ее ладони, учуяла вонь никотина.- Ну ты ведь женщина, жеро, и к тому же бог тебя, дурочку, не обделил. Так что ты понапрасну пропадаешь, мучаешь-ся…

– Перестань, – презрительно отстранилась от ее ласк Полла, то-ропливо встала. – Больше не смей даже заикаться об этом при мне.

После этого они не общались, только любезно кивали при встрече, будто бы ничего не случилось. Полла Карину всячески избе-гала, и она случайно увидела в окно, как уходящий Мараби, встре-тившись с медсестрой, по-свойски, даже панибратски общался с ней; зайдя за угол здания, они курили.

И вот Карина предлагает ей выгодную клиентку. Полла утром созвонилась с бабулькой – и новые сомнения: уж больно говорлива больная, и толком не может назвать ни своего лечащего врача, ни точный диагноз, ни даже время перенесенной операции.

Все-таки соблазн велик, и, как последний аргумент на весах со-мнения, она вновь звонит бабульке из телефона-автомата.