Энциклопедия Наших Жизней Книга 10 - Наша Семья Глава Последняя - Пока Не Пробил Колокол Часть 3 В М

Сын Серёжа изыскивал возможности, и периодически приезжал к маме, закупал и оставлял ей всё необходимое. А соседка приносила ей хлеб и молоко.

Но вот однажды соседка не достучалась к бабушке в дверь. День прошел, второй, третий, бабушка не отзывалась. Тогда соседка позвонила сыну - Серёже. Тот сразу же приехал на своей машине в Мытищи. Дверь взломали. Маму Серёжи нашли лежащей на полу без сознания. Вызвали скорую помощь и привезли в больницу. Предположили, что у неё случился инфаркт, и, когда она стала вставать с постели - потеряла сознание и упала. Упав, она получила множественные ушибы. А, пролежав несколько дней на полу без сознания, к ушибам добавились - пролежни... Это была основная версия.

Когда бабушку привезли в палату, Серёжа был рядом с ней. Как обычно, дежурные санитарки и медсёстры тоже пришли, чтобы помочь уложить больную и проинструктировать Серёжу по многим меркантильным вопросам.

Не секрет, что дополнительный "заработок" этого низкооплачиваемого персонала зависит от материальных возможностей родственников больного.

Серёжа, видимо, в состоянии был обеспечить нормальный уход за своей мамой. Поэтому с первой же минуты и, в дальнейшем, она была окружена усиленным вниманием со стороны медперсонала.

Когда её привезли из реанимации, она была раздета, и все увидели на её теле множество огромных подтёков и синяков: и на лице, и на внутренней стороне ног, и вообще - по всему телу. Тот, кто знает - что такое пролежни, сразу же поймет, что перед нами ушибы. Причём, при падении невозможно получить одновременно столько ушибов и в разных местах...

Естественно, это было похоже - на то, что её избили...

На соседнюю кровать, вместо выписавшей "сердитой" бабушки, которая мне сделала замечание насчёт включенного вечером света над кроватью - перевели из реанимации боевую не старую женщину - Валентину. Валя в больной бабушке узнала знакомую и сразу же с её сыном - Серёжей стала разговаривать покровительственно, запросто. Впрочем, она со всеми так разговаривала. Судя по вопросам, которые она задавала Сергею (Вызывали ли милицию, сколько забрали денег и т. д.), появилась вторая - неофициальная версия. Возможно, у бабушки - не инсульт, а всё это - результат разбойного нападения. Бабушку избили и - ограбили...

Надо сказать, что лечили её - отлично. Каждый почерневший от гематомы подтёк и раны смазывали, давали подсушиться, при необходимости - заклеивали и т.д. Серёжа покупал все необходимые для лечения препараты. А мы все в палате - сопереживали ей. Медленно восстанавливалось её здоровье. Но появилась надежда, что удастся её вывести из этого почти бессознательного состояния.

Серёжа приходил к маме ежедневно и утром, и днём. Обычно, сначала Валя начинала свои расспросы о жизни самого Сергея, а, иногда, подключалась и я. Он предупредил, что не на все вопросы может отвечать, но главное, в чем он заверил всех нас, находившихся в палате (и больных и присутствующих дежуривших родственников) - "ВСЕ МОГУТ БЫТЬ СПОКОЙНЫ - НАШИ ГРАНИЦЫ ЗАЩИЩЕНЫ НАДЁЖНО").

Из его рассказов следовало, что вдоль границы России и Украины расположены сёла, в которых продолжают нормально жить российские семьи. Но любой новый появившийся человек сразу же проверяется и берётся на заметку. Поэтому, приезжих бывает мало... Это создает для местных постоянных жителей комфортные условия. Практически у всех - подсобные хозяйства, сады и огороды. Сбыта продукции - нет, поэтому цены на фрукты и овощи - очень низкие. Большое ведро отборной клубники - 400 - 500 рублей. А дальше разговор с фруктов и овощей у нас - говорящих, перетекал на рецепты. Вспоминали - как и где можно хранить уродившиеся ягоды, что и как подлежит консервированию, и, конечно, обсуждали рецепты изготовления самогона и хранения и соления знаменитого украинского сала...

Особенно запомнился рассказ Серёжи о заброшенных яблоневых садах, оставшихся после ликвидации колхозных хозяйств. Яблоки поспевают и осыпаются, потом начинают гнить, покрывая землю забродившими плодами.

Однажды Серёжа решил съездить в такой сад и набрать отборных яблок. Не прошел он и 100 метров, как увидел лежащего под деревом кабана. Серёжа решил ретироваться, пока кабан не проснулся... Дело в том, что из перелесков, в эти сады приходят кабаны полакомиться пьянящими яблоками. Они их едят с жадностью до тех пор, пока окосев, не сваливаются здесь же в сон...

Серёжа принял решение на этот раз маму, после того как её выпишут из больницы - увезти с собой в село под Белгородом.

Не могу не рассказать - о Валентине, которую почти вслед за мной перевели из реанимации. Там мы не встречались, так как лежали в разных концах этого помещения.

Валя отличалась от всех тем, что она не умела молчать. Она говорила постоянно и обо всё подряд, повторяя одни и те же истории каждому новому человеку. Большинство историй были - о ней самой и её многочисленной семье. Причём, она рассказывала, не скрывая - никаких, даже самых компрометирующих её родственников подробностей.

Кроме того она любила давать людям советы и рецепты лечения любых болезней. Это были не просто советы, а - указания к действиям. Она очень удивлялась, когда слышала, чьи-то мнения, отличные от её убеждений...

И, несмотря ни на что, её жизнь была на удивление разнообразной и переполненной стрессами и переживаниями.

Нужно отметить, что рассказывала она о своём детстве с такой теплотой и яркостью, что перед глазами у меня проплывали картинки прошлого, о котором рассказывала Валентина.

В селе - дом. Во дворе под старым развесистым деревом - длинный стол. И - бабушка, такая же старая, как это дерево, кормит своих 9 внучат, которые гостят у неё каждое лето.

От дома - далеко растянулся, казалось - до самого горизонта - участок земли. Ровными рядами стояли яблони, на расстоянии нескольких метров друг от друга. И также ровно между яблонями росли кусты смородины. Между яблоневыми рядами сажали картошку, которой хватало на всю зиму для многочисленных семей бабушкиных детей. Была корова, и всякая птица. Поэтому не голодали.

Но вот начались первые послереволюционные года.

В августе 1918 года в селах начали свою работу продотряды. И крестьянин, в пострадавших от засухи уездах, отлично знавший, сколько у него имеется собранного хлеба, и, вот, теперь узнавший, сколько он должен сдать государству, просто опешил. Складывалось такое положение, что если бы крестьянство уезда выполнило всю разверстку, то оставшегося хлеба хватило бы только на семена для будущего года. А это означало, что в случае "успешного" выполнения разверстки, население богатейшего уезда Европейской части России должно было исчезнуть с лица земли в результате неизбежной смерти от голода.

Кроме продотрядов в селах был введён продналог. Он состоял в том, что у крестьян забирали все излишки и не излишки. Брали для покрытия расходов на армию. Продолжалась политика продразвёрстки, которая, в отличие от продналога, состояла из комплекса мероприятий.

В заготовительную кампанию 1919-20 годов продразвёрстка, кроме зерновых также распространилась: на картофель, мясо, а к концу 1920 - почти на все сельхозпродукты.

В селе, где жила семья бабушки Валентины, продразвёрсткой руководил - жадный старый еврей. Регулярно приходили в дом местные власти и забирали всё, что могли. Дошло дело - до скота, потом - птицы... Когда в доме уже ничего не осталось, старый еврей продолжал заходить в дом и выискивать - что бы ещё можно было забрать. У этого еврея секретарем была женщина, которая служила с матерью Валентины. Однажды она её предупредила, что этот еврей опять собирается их посетить. А в доме уже ничего не осталось, кроме большого сундука, в котором хранилась одежда.

Еврей действительно пришел. Оглядевшись, остановил взгляд на этом сундуке, потом подошел, и, открыв крышку, склонился над ним. Он долго копался в нем, выбирая вещи поновее и выкидывал их на пол. Постепенно гора на полу росла, а еврей всё ниже наклонялся над сундуком. Мама Валентины не выдержала, подкралась к сундуку и с силой захлопнула крышку сундука. Крышка придавила спину еврея, видимо, нанеся ему травму. Тот завизжал и с криками выбежал из дома. Слава Богу - не убила.