Наезд

– Хуево, да? – Коля тоже пытался улыбаться, у него получалось еще хуже, чем у меня.

– Не то чтобы, – я медлил, раздумывая, как бы повежливее выразить свое отношение к его костюму, – просто очень уж по-молодежному. Как если бы ты был молодым гопником, жил бы в Люберцах и в один прекрасный день вдруг решил стать модным, почитал какой-нибудь журнал типа «Неон» или «Молоток» и оделся под стать героям номера.

– Я знал, что хуево, – Казак, также как Вадим, знаками, подозвал официантку, – но ты же в курсе, у меня со вкусом полный пиздец. Никого не было рядом, чтобы подсказать мне. Потом…

Он прервался, заказал кофе, минеральную воду без газа и, после минутного раздумья, бокал красного вина.

– И что потом?

– Потом моя безумная Алевтина прислала посылку из Франции, там были эти шмотки. Не выкидывать же.

Алевтина Викторовна – его мама. Дело в том, что она и вправду шизофреничка. Настоящая, со справкой из дурдома. Эмигрировав из России уже очень давно, она испытывает прямо-таки болезненную страсть к своему сыну, оставшемуся на Отчизне. И мне кажется, это нечто большее, нежели просто материнская привязанность.

Я улыбнулся Коле еще раз и понимающе кивнул. Меня так и подмывало сказать, что я бы это неименное дерьмо точно выкинул.

Сдержавшись, посмотрел на Зайца:

– Ну, давай пригласительный.

– Они еще не напечатаны, не волнуйся, я отложу. У меня мелочи нет, одни пятихатки, вы не заплатите за кофе? – не дожидаясь ответа, тот пулей выскочил из-за стола.

– Конченый мудак, – прокомментировал Казак, – мелочи у него нет! На хуя тебе его пригласительный?

– Да на хуй не нужен, это так, чтобы разговор поддержать.

– Понятно. Как говорится, дураков не пашут, не сеют, а сами родятся. А кто он вообще такой? – Вадим с сонным видом протирал очки.

К столику постоянно подходили поздороваться знакомые, которыми кишит Deli'France. Сначала мы встретили генерала службы охраны президента Эдика с бесчисленными телохранителями, секретарями и девушками из службы эскорта. Как только он ушел, появились чех Ахмет, бывший когда-то министром труда и занятости России, и красноярский бандит Саша Светомузыка, сбежавший от разборок в столицу. Из другого угла кафе нам помахали бездельник и тусовщик Витя Нос и его друг УБНОНовец Андрей. За соседними столиками сидели тоже сплошь знакомые рожи: разыскиваемый Интерполом итальянский пирамидчик Алехандро, вор в законе Игнат, барыга Рита и многие другие. Все это время Коля, не останавливаясь, хлестал винище и трендел о работе. Вадим безуспешно вызванивал знакомого дилера, в надежде взять в кредит пару граммов кокаина.

– Может, MDMA? – спросил я. – Счастья хочется.

– Помнишь тот голландский экстази? – Матусян не прекращал звонить. – Сейчас его вырубим, а наутро – коксу. Только… одолжишь денег?

Ночь пронеслась со скоростью сверхзвукового истребителя. Казалось, всего мгновение назад мы лежали на полу в студии Юли Баркенштейн и звук из колонок старенького музыкального центра Sony был настолько объемным, что его можно было потрогать. Казалось, буквально только что мы вывалились под звездное небо, забывая куда и зачем идем, где оставили машину и собираемся ли вообще ехать на ней. Мелькание лиц в клубах и кофейнях, которые мы успели посетить. Куча знакомых. Музыка, музыка повсюду. На танцполе, в машине и просто в воздухе. Счастливая улыбка не сползала с лица. Какая замечательная тусовка! Какие прекрасные люди вокруг! А город?! Карнавал в Рио, а не Москва!

Уже ранним утром, часов в семь мы основательно зависли в «Миксе». Практически все время я расслабленно сидел на диванчике в первом зале, периодически обмениваясь полушутливыми замечаниями со знакомыми торчками. Вадим расположился чуть поодаль. Было видно, как ему неймется. Время от времени мой друг вскакивал с места и устремлялся к какой-нибудь, вертевшейся недалеко, телке. Поговорив минуты две-три, он как-то сникал и возвращался обратно на диванчик.

– Что такое, Вадик? – я старался перекричать безбашенный house, который крутил Спайдер. – Телки на хуй шлют?

– Да не-е-е, – тянул в ответ друг, – просто пока сидишь, видишь девку, и вставляет, почти встает, хочется сунуть ей без слов, а как подойду да начну говорить, сразу отпускает. И какая тогда ебля, какая девка?

– Понимаю.

– Бля, меня так прет, я, наверное, поеду, возьму проститутку, чтобы отсосала.

– А чем тебя эти-то не устраивают?

– Слишком продажные они, что ли.

– А проститутки не продажные?

– Как тебе сказать… Они продажные, но не лживые. Не говорят тебе, что влюблены в тебя, только для того чтобы ты купил им круглых или дал пару дорожек фена. Поеду.

Когда-нибудь я хочу проснуться без головной боли. Когда-нибудь я хочу проснуться после крепкого и безмятежного сна. Когда-нибудь я хочу проснуться далеко от этого мрачного города, пронизывающего ветра, растопыренных пальцев новостроек, друзей и подруг, использующих твой кошелек как фонд взаимопомощи, крестьянских рож алчных чиновников, автомобильных гудков и гари, русскоязычной речи, березок… Ебаных березок!

Я хочу слышать шелест океанских волн, знать, что на улице стынут в зное пальмы и кипарисы, а у тебя дома, в трехэтажной белоснежной вилле, всегда кондиционированный воздух, бассейн с прохладной водой и любимая, смутно похожая на Монику Белуччи.

Это произойдет, обязательно произойдет. Ведь именно поэтому я занимаюсь тем, что так искренне ненавижу. Может быть, так же искренне, как и люблю. Смогу ли я жить когда-нибудь без кассовых отчетов, административных совещаний, таблиц заполняемости рекламных поверхностей, долгих, изматывающих переговоров?…

Надо попытаться, попробовать. Вдруг я уже так безнадежно болен, так плотно присел на дешевый стимулятор под названием «российский бизнес», что ломки мне не преодолеть? Кто виноват в этом, кроме меня самого? Деньги. Что есть деньги, и зачем они нужны? Это способ достижения заветной мечты. А какова мечта? Размытая и неясная, романтическим обелиском высится мечта среди моих низменных желаний и потуг. Мечта о… Любимой. И без денег, без этих ебаных лаве, она, увы, неосуществима. Думаете, раньше было иначе, бескорыстные отношения и все такое? Лажа! Самки всегда выбирали сильных, уверенных в себе, доказавших свою состоятельность лидеров. Сначала это выражалось в количестве добытого на охоте мяса, позже, с развитием общества, в наличии рабов и латифундий, ныне, в мире кристального математизма все решается при помощи энного количества нулей после цифры на твоем счете.