Наезд

Чаще сны обрывочны и являют собой только красочные картинки, своего рода кинохронику. Я вижу войны. Огонь повсюду. Токио, Чикаго, Москва, Пекин. Люди, срывающие с себя галстуки, громящие супермаркеты, церкви и мечети, уничтожающие рекламные плакаты Coca Cola и Pepsi, врывающиеся во дворцы правительств, офисы крупнейших корпораций, банковские конторы, биржи и комитеты. Я знаю, это не политическая революция. Единственная цель – уничтожение экономических и технологических базисов существующего мира. Я вижу пожары. Огонь, как всегда, очищает. Я просыпаюсь с мыслями о том, что «моя личная история ведет от непонимания к прозрению, от идеализма к материализму, от веры в высшие существа к атеизму». К вечеру я вспоминаю, что это тоже говорил Мао.

А иногда я не вижу сны, но чувствую их, как медиумы ощущают присутствие потусторонних сил, скрытых от человеческого взора. Неясные образы, обрывки фраз, знаки, мерцающие во тьме. И вечный вопрос «почему?». Это самое неприятное. Что же это за блядское «почему?». Наутро я всегда разбит и плохо выгляжу, будто много пил накануне. Я капаю в стакан с Vittel'eм корвалол, запивая им пару таблеток феназепама. Лучше уж спать глубоко, будто бы умирая на ночь.

Недели не успевают начинаться, а выходные тут как тут. Роботы любят выходные. Роботы ждут уикэнда. Это – часть их программы. Лично я уикэнды ненавижу. Раньше, так давно, что кажется, это совсем не моя история, выходные подразумевали отдых после напряженных будней, дружеские выпивоны, тусовки по клубам, романтические свидания. Когда-то я еще умел быть романтичным… Все изменялось медленно и незаметно, исподволь. Сначала я смог позволить себе не ходить на работу, изредка появляясь в офисе на совещаниях, да посещая наиболее важные встречи. Ожидание выходных как маленького праздника исчезло. Выпивка из развлечения постепенно обратилась в очередную попытку вырваться из капкана скуки, от чего стала до невозможности скучна. Неожиданно не стало друзей, впрочем, их, настоящих, наверное, никогда и не было. Клубы надоели так, что даже думать о них было тошно. В довершение ко всему любое романтическое свидание последних двух лет оканчивалось полным разочарованием той или иной степени. Я ненавижу выходные. Хотя, скорее всего, я ненавижу и будни.

В какой-то очередной, немыслимо затянувшийся и измотавший меня вконец уикэнд я убивал время, проводя его в поездках по магазинам и праздном сидении в кофейнях. Впрочем, этим я был занят последние пару недель. Совершенно естественно, что я, посетив огромное количество бутиков, ровным счетом ничего не купил, а крепчайшее эспрессо только еще более испортило мой настрой. Периодически звонили знакомые, в большинстве своем женщины. Главный вопрос дня, как обычно: «Что ты собираешься делать? Сходим куда-нибудь?» К сожалению, у меня не было никакого желания видеть ни одну из них. Может, причина в том, что давно уже хочется, чтобы рядом была любимая, единственная. Тогда уже абсолютно все равно – в клубы ли, в ресторан ли или вовсе зависнуть дома перед TV и смотреть под пиво старое голливудское дерьмо.

В тот момент, когда я уже окончательно решил отключить мобильный и действительно засесть перед видаком, мне позвонил Матусян.

– Ну, здравствуй, – думаю, что у смертельно больных голоса звучали жизнерадостней, чем у меня в тот день.

– Здорово, чего такой убитый?

– Хуй его знает. Настроение – говно. – Как можно было объяснить то, что необъяснимо?

– Может, стоит его исправить? – Вадим был настроен агрессивно и озорно. Немного по-студенчески, отчего мне стало как-то не по себе.

– Боюсь, не получится, как бы хуже не было.

– О, брат, – голос Матусяна приобрел не слышанные мной ранее заботливые нотки, так отец разговаривает с больным ребенком, – ты что-то совсем сдал. Где ты торчишь-то?

– На Маяковке, в Deli'France.

– Я буду минут через двадцать. Дождешься?

– Давай через пятнадцать, – я был уверен, что доктор и через полчаса не приедет. Тогда можно было бы с чистым сердцем уйти, не дождавшись. А можно было бы уйти и сразу после этого разговора. В конце концов, какая разница!

Вместо этого я заказал еще кофе.

– Привет, как дела? – за мой столик подсел старый знакомый – Толя Заяц. Щуплый, в очках, одетый в черное, с чуть выглядывающими из-под тонкой верхней губы лопатами передних зубов, он и впрямь напоминал мультяшного кролика-всезнайку. Толя освободился примерно год назад. Толком про его отсидку ничего не было известно. Вроде бы интеллектуалка, в особо крупных размерах. Последнее время он работал в клубе «Мост» на фэйс-контроле.

– Нормально.

– Пойдешь сегодня куда-нибудь?

– Не уверен. Заебали тусовки.

Толя пил кофе с молоком, курил дешевые голландские сигариллы и болтал без умолку:

– Тусовки прикалывают, когда повод есть. Вот к нам, например, на следующей неделе Morcheeba приезжает. Соберется куча народа. Все персонажи, телки. Хочешь пригласительный?

– Давай, я, правда, trip-hop не очень…

– Да какой они тебе trip-hop?! Обыкновенная поп-музыка, ну в рамках этого самого trip'a.

Заяц начинал действовать мне на нервы. Век бы не слушал его рассуждения. Я собрался с силами и заставил себя улыбнуться. Немного натянуто, но он, похоже, не заметил. Только хитро улыбнулся в ответ и заказал еще кофе.

Вадим поспел очень вовремя, как раз в тот момент, когда я уже собирался молочник Зайцу в рот засунуть, чтобы хоть на время приостановить эту красноречивую проблевку.

– Ничего себе, почти не опоздал, – я встал и слегка приобнял школьного товарища. Ох уж эти дружеские ритуалы!

– Ну, так я никогда не опаздываю в отличие от некоторых, – Вадим приветственно помахал официантке. – Чего будем делать-то?

Ответить я не успел. Кто-то тронул меня за плечо, чем спровоцировал необъяснимую волну тошноты, неведомым образом скакнувшую из желудка к самим кончикам пальцев. С гримасой отвращения я повернул голову и увидел Казака. На нем были широкие серые штаны и какой-то ужасный, пидарского вида, синий свитер.

– Чего это ты так вырядился? – удивился я, старательно беря себя в руки и заменяя гримасу теплой улыбкой.