Это Америка

Через неделю Френкель тоже устроил Лиле проводы, но это были «рабочие» проводы: после полудня в кафетерий госпиталя пригласили всех свободных от работы. Был накрыт фуршет: на длинных столах стояли закуски, бармен разливал легкое вино. Думали, что в рабочие часы народа придет мало, но, отрываясь от работы, ненадолго заглянули почти триста человек — всем хотелось попрощаться с Лилей. Френкель произнес небольшую речь:

— История доктора Берг в Америке — это история успеха: она из тех эмигрантов, которые сумели пустить здесь корни. Для нашего госпиталя большая честь, что она работала с нами. Могу с полной уверенностью сказать, что доктор Лиля — друг всех в госпитале. Мы желаем ей и ее мужу счастливо проводить жизнь на пенсии, путешествовать и делать много фотографий, — он преподнес ей дорогой фотоаппарат и расцеловал, все начали аплодировать.

Что верно, то верно: за годы работы Лиля сдружилась со всеми сотрудниками. Некоторые приходили к ней лечиться и приводили своих близких — доверяли ей. Казалось бы, трудно быть другом для всех, и она не прилагала к этому специальных усилий, просто всегда чувствовала себя среди американцев самой собой.

Сейчас ей надо было держать ответную речь:

— Спасибо за добрые слова и спасибо всем пришедшим. Я выбрала Америку своей страной и не ошиблась. Нам нелегко досталось место под американским солнцем, но могу сказать, что все мои ожидания сбылись. Но чего я не представляла себе, так это того, что обрету так много друзей, всех вас. Когда я получала разрешение на въезд в США, консул посольства в Риме сказал мне: «Для нашей страны это честь, что такой человек, как вы, выбрал ее для себя». Я была поражена и счастлива услышать это. А сейчас доктор Френкель повторил эти слова, сказав, что моя работа с вами — это честь для госпиталя. Спасибо. Но я думаю, что это не госпиталю честь, что я здесь работала, а мне честь, что русской эмигрантке доверили эту работу. Я горжусь высокой честью — быть американкой.

Вернулись они домой с цветами и грудой подарков. Через три дня им предстоял вылет в Европу. Перспектива пожить месяц в деревне без забот казалась мечтой. Перед поездкой Лиля в первый раз в жизни сделала маникюр: как хирург она никогда не могла позволить себе это.

После возвращения в Нью — Йорк их сначала охватывало по утрам странное ощущение — впервые в жизни не надо рано вставать и торопиться на работу. Лиле долго снилось по ночам, что она делает операции. И она волновалась, переживала, как было всю жизнь. Она ходила в госпиталь раз в неделю — помогала резидентам принимать больных в русской клинике.

Изабелла радостно улыбалась, встречая Лилю; она продолжала разбирать ее деловую почту и вела немногие оставшиеся дела. Она говорила Лиле:

— А Саша-то Фрумкин как изменился! Он стал такой заносчивый, гордый, не терпит возражений, всех считает ниже себя.

Действительно, похоже было, что Саша много возомнил о себе. Он уже купил квартиру в богатом районе Манхэттена, сумел вызвать из Москвы всех родственников и занимался их устройством. К Лиле он относился вежливо, но довольно сдержанно. Что ж, возможно, она в нем ошиблась.

А через пол года Френкель сказал Лиле:

— Я решил тоже уйти в отставку, стану консультантом, как ты. Новый директор выделил мне другой кабинет, и я приглашаю тебя разделить его со мной.

Так они оказались на одинаковых позициях и в одном кабинете.

Однажды на прием к Лиле пришла больная, которой она делала свою последнюю операцию. Молодая женщина шла легкой походкой, улыбалась, не переваливалась с боку на бок и не морщилась от боли. Ее нежно держал за руку муж. Оба выглядели счастливыми и сказали Лиле самое лучшее, что может услышать врач:

— Спасибо, доктор!

40. Retirees [145]

Шел 1998 год — год Алешиного семидесятилетия. Они с Лилей были пенсионерами уже два года. Что делают американцы среднего класса, когда выходят на пенсию? Многие из суетного Нью — Йорка или других больших городов переезжают во Флориду или Аризону. Их привлекает теплый климат и низкие налоги этих штатов. Есть фанатичные любители игры в гольф, они переселяются поближе к игровым полям и проводят остаток жизни в игре, кто-то интенсивно ходит в фитнес — клубы и бассейны или пускается в путешествия по миру…

Лиля с Алешей, сугубо городские жители, отрываться от жизни Нью — Йорка не собирались. Район их дома, да и весь Бродвей, стали более комфортными и безопасными, на месте старых домов поднялись новые многоэтажные, уехали беспокойные латиноамериканцы, не стало грязи, шума и преступности. Рядом с прежними супермаркетами появились магазины (итальянский, корейский овощной, еврейский кошерный) и рестораны (индонезийский, японский, итальянский и два китайских). Не было только русского магазина и русского ресторана — квартиры в их районе дорожали, и русские эмигранты здесь не селились.

Теперь каждый год они ездили в путешествия в одну или две страны, стремились побольше увидеть и серьезно готовились — читали путеводители, разрабатывали маршрут, заказывали отели.

Много времени занимало увлечение классической и оперной музыкой. Они ходили на концерты и в Метрополитен — опера, где пели лучшие певцы мира.

Так налаживалась их жизнь пенсионеров — то, что называется «красивая старость».

Постоянной их заботой была помощь сыну. Он нашел новую работу в фирме, производящей медицинское оборудование, и хотел переехать ближе к работе, присмотрел для покупки новый двухэтажный дом в колониальном стиле за 250 тысяч. Продажа домов в Америке — это основной показатель экономического состояния страны, а в конце XX века начался настоящий «бум» продаж — банки продавали дома легко и просто. При въезде необходимо было заплатить взнос не менее 10 %, остальное платили в рассрочку на 30 лет со ссудой от банка под 7,5 % стоимости.

Хоть Лешка и повез Лилю с Алешей показать дом и оживленно водил по пустым комнатам, но таких денег у него не было. Они дали ему 50 тысяч на первый взнос и сказали, что будут оплачивать половину стоимости дома. После такого подарка Барбара все-таки стала относиться к ним теплее, отношения постепенно выравнивались. Теперь в новом доме они чаще навещали внуков, дети привыкли к ним, радовались приездам дедушки и бабушки и подаркам. Состояние старшей девочки тоже заметно улучшилось. Она неплохо училась в школе и тоже считала Лилю с Алешей бабушкой и дедушкой, не дичилась, радовалась им. Но Лиля с грустью видела, как изменился под влиянием нелегкой жизни Лешка.

Давно прошло время, когда Алеша бегал по утрам в Центральном парке. Но два раза в день они выходили на пешие прогулки: после завтрака — в парк над Гудзоном, а после полуденного ланча — в Центральный парк. Гуляли они, всегда держась за руки. У Лили была излюбленная тема разговоров — слежение за финансовым рынком и управление финансами семьи. Алеша мало принимал участия в финансовых делах, он заканчивал четвертый том романа, просиживал за компьютером по 5–6 часов в день и любил поговорить о своей работе. На прогулках он всегда носил в кармане листки бумаги и записывал удачные мысли и идеи, чтобы включить их в роман. Подходила к концу длинная эпопея, а сочинить сильную концовку всегда трудно.

— Понимаешь, — делился он с Лилей, — мне надо придумать четкое и эффектное завершение романа. Когда долго пишешь одну книгу, теряется запал и устаешь держаться одной линии. Даже Лев Толстой не умел удачно закончить ни один из трех своих романов. Пушкин закончил «Онегина», оборвав на последнем свидании Евгения с Татьяной, завершив строками: «…И вдруг умел расстаться с ним, как я с Онегиным моим». Надо бы мне расстаться уже с моими персонажами, но не знаю как. Вот думаю, ищу окончание.

Иногда Лиле не хотелось идти на прогулку, тогда Алеша начинал ее убеждать:

— Ты же знаешь, что наш кардиолог сказал: обязательно надо ходить, двигаться, дышать воздухом.