Гранатовые джунгли (ЛП)
Гранатовые джунгли (ЛП) читать книгу онлайн
Я узнала, что сотни тысяч людей, а теперь и миллионы, меня прочли, и многие из них были достаточно великодушны, чтобы сесть и написать мне об этом. Я никогда не ждала таких теплых откликов. То, что больше всего меня поразило при этом - как некоторые люди не могли смириться с фактом, что героиня стала лесбиянкой. Я все время недооцениваю недостаток сексуальной изощренности в нашей стране. С одной стороны, кажется, что мы все одержимы сексом, в его непривлекательной и незрелой форме; с другой стороны, мы наказываем людей за то, что они им наслаждаются. Это было для меня бессмысленно, когда я писала «Гранатовые джунгли», и пятнадцать лет спустя это все еще не имеет для меня смысла. На самом деле эта моя первая повесть – о цене свободы. Ее центральная тема - та цена, которую личность платит за свою свободу. Поскольку героиня молода, и я была молода, когда писала о ней, счет не слишком высок. В более поздних повестях я продолжала писать о личной свободе, но я смогла уже вырасти как личность и, надеюсь, как художник, до той степени, на которой можно исследовать цену, которую платит за свободу все общество. Как американцы, мы с вами знаем только сильнейшее противоречие между личной свободой и стабильностью общества. Это настолько является частью нашей жизни, что, может быть, мы иногда забываем об уникальности опыта своего народа. Мы, то есть наш народ, никогда не определялись до конца, каким путем мы пойдем. Другие общества, например, японское, приняли свое решение. Для Японии стабильность превыше всего. Эта постоянная борьба американцев между истинной индивидуальностью и истинной общностью – то, что делает нас такими подвижными и, очевидно, такими творческими. В «Гранатовых джунглях» у меня впервые возникли еще две темы. Одна – это простой вопрос: необходимо ли для организации общества, чтобы в нем присутствовала группа изгоев или низший класс? По-моему, для нашего общего будущего эта тема будет становиться все важнее и важнее. Другая тема, та, которую большинство людей не заметило в «Гранатовых джунглях», и, может быть, в других моих повестях, такова: что значит быть христианином? Сцена рождественского спектакля в «Гранатовых джунглях» для христианской традиции гротескна. Я не уверена, что значит быть христианином (я лютеранка), даже когда я «знаю», чему меня учили. Мне удивительны те люди, которые абсолютно уверены в ответе; и мнение Бога у них на удивление похоже на их мнение. Эта проблема стоит минуты вашего времени. Важно помнить древнейшие корни нашей цивилизации, и это Афины, а не Иерусалим, который был внесен в нашу культуру позже. Наши древнегреческие матери и отцы (отцы забрали себе всю славу) разрабатывали религиозные празднества, когда они не только восхваляли своих богов, но и посмеивались над ними. Они, наверное, ожидали, что бессмертные не прочь иногда посмеяться, хотя бы даже над самими собой. Поэтому я спрашиваю, зачем же Богу было давать мне чувство юмора, если Он(а) не хочет, чтобы я им пользовалась? Если Аристофан мог схулиганить, не вижу причин, почему бы мне этого не сделать. Насколько я знаю, гром с ясного неба не разразил Аристофана, когда он писал в пятом веке до нашей эры, в Афинах. Я считаю, что должна изучать религию в комических терминах. Если мы не можем найти смешное в религии, разве это не значит, что наша вера настолько слаба, что не выдержит такой проверки? И что это тогда за вера? Как говорила моя мама: «Когда нет веры, волей-неволей появляются дьяволы». Она оказалась почти пророком, моя мама. Я верю, что смех – это еще один путь найти свою веру. Желаю вам многих лет смеха. Если «Гранатовые джунгли» заставили вас немного посмеяться, я счастливая женщина. Если нет, я все равно счастливая женщина. А вы, может быть, найдете повод посмеяться где-нибудь еще. Надеюсь, что еще через пятнадцать лет я напишу еще какое-нибудь предисловие к этой книге. Надеюсь, что я буду делать это до ста лет, а потом, наверное, успокоюсь. Я отчаянно хочу дожить до ста лет, потому что Жизнь хороша, волшебна, чудесна, и даже когда она не такая, я все равно не хочу упустить из нее ни одной минуты. Учитывая альтернативу. Наслаждайтесь жизнью, милые мои. Это все-таки не репетиция в костюмах. С любовью, Рита Мэй Браун. Февраль 1988 года, Шарлоттесвилль, Вирджиния.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
- Никогда не поверите. Сэм Брим, вы готовы это вынести? Сэм Брим. Да, это он когда-то удостоился. Мы болтались битых полночи, пытаясь найти мотель, где можно трахнуться без женитьбы. Это я-то, которая никогда толком не пользовалась своей диафрагмой, и мне приходилось посещать трех докторов, потому что мне шестнадцать лет. Супер, люди, просто супер-пупер. Так что мы отправились в мотель, в шикарную комнату с коралловыми стенами. Этого было бы достаточно, чтобы с ходу испортить всю ночь. Так вот, мы вошли туда, и Сэм пытался быть со мной нежным. Он налил мне выпить, и мы еще немножко поболтали. Поболтали! Я была вся на нервах, первый раз, знаете ли, и все такое, а ему надо немножко поболтать... ногу на ногу закинул, как Хэтауэй в рекламе журнала «Эсквайр» {18}. Вот мы разделались с выпивкой, ром с кока-колой, тьфу, гадость, и он решил, что пришло время меня поцеловать. Так что мы поцеловались, потом полчаса покатались по всей кровати, и тут он пытается снять с меня одежду. Слушайте, милые мои, никогда не позволяйте им снимать с вас одежду, потому что они выдирают пуговицы, портят молнии, и вид потом такой, будто идешь с распродажи уцененного барахла. После этой борьбы мы приступили к делу, и в середине процесса Большой Мужчина Сэм кое о чем вспоминает и спрашивает, защищена ли я. Защищена! Он что, думает, у меня там сигнализация от воров, как в магазине «все по пятнадцать центов»? Ну, я говорю, что да, и он продолжает делать свое дело. Все это было ничего себе, но не могу поверить, что о первом разе пишут песни и убивают из-за него. Правда, не могу.
У Кэролин чуть глаза не выскочили из орбит, а язык заплетался.
- Но ведь это, предполагается, чудесное переживание. Самое интимное переживание, какое может быть у человека. Предполагается, что вы разделяете этот великий момент, и вы физически едины, и...
- Кэролин, заткнись, - сказала я.
Конни еще раз хлебнула из бутылки.
- Выпейте, милые мои, еще осталось по капле для каждой. Да, а еще было адски больно, - заключила она.
- Смешное дело, мне совсем не было больно, - сказала я. - Я, видно, расплющила свою целку об сиденье велосипеда во втором классе или около того.
- Ты тоже, - пробормотала Кэролин.
- Кэролин, я с восьмого класса играюсь с одним и тем же потрепанным членом.
Конни хлопнула меня по плечу, и мы покатились в песке, хохоча, как гиены, а Кэролин все это время сидела в священном ужасе.
- Так приятно найти еще одну честную недевственницу. Джуди Траут, вот кто меня убивает. Она переспала со всеми, кроме тех, кто был на «Титанике», и все время носится со своей непорочностью. Блевать охота.
Голос Конни дрожал на грани злости. Она ненавидела лицемерие, а средняя школа Форт-Лодердейла в 1961 году получила бы первое место в США по лицемерию.
- Джуди Траут - это наша сестра по «Якорю»?
- Кэролин, выпила бы ты еще, может, это прочистит тебе мозги. Ты, кажется, живешь, как в тумане, - добавила я. - Может быть, от должности капеллана что-нибудь в голове разлаживается?
Она, видимо, обиделась, и мне это доставило какое-то злобное удовольствие. Я уже начинала злиться на Кэролин, которая сидит тут со своей правильностью и со своим шикарным длинным телом.
- Мы уже допили. Не думаю, что кто-нибудь доставит нам выпивку в этой пустыне? - Конни скорбно смотрела на бутылку.
- На Джейд-Бич выпивки столько, что хоть флот туда запускай, только надо стянуть что-нибудь у блаженствующей парочки, когда они не будут смотреть.
- Не стоит, Молл, пойдем по домам.
Вставая, Кэролин спотыкалась. Водка ударила по ней, как кувалдой. Она обхватила мои плечи и хихикнула, что ей нужна поддержка. Она была пьяной в хлам, и на это я списала тот факт, что ее рука лежала у меня на груди. Кроме того, я и сама не была трезвой как стеклышко.
- Кто из нас поведет? - спросила Конни.
- Кэролин отпадает, конечно. Я смогу. Со мной все в порядке, чуть пошатывает, но все в порядке.
- Ладно, - вздохнула Конни, - потому что я собираюсь смотреть из окна машины и мечтать о плечах и глазах Пола Ньюмана. Разве ты к нему равнодушна? Жаль, что не он был на месте Сэма Брима.
Я не хотела распространяться, к кому я неравнодушна.
- С чего-то надо было начинать. Никто ведь не начинает с самой верхушки, правда?
Я проскользнула за руль и попыталась выяснить, как эта чертова машина работает. Также я пыталась вычеркнуть из памяти Пола Ньюмана, женщину в черной комбинации и руку Кэролин у меня на груди.
Мы выехали на А1А {19}, и Кэролин мигом захрапела на заднем сиденье.
- Надеюсь, ее не вырвет, - проворчала Конни.
- Я тоже надеюсь. Терпеть этого не могу. Даже кровь лучше, чем блевотина.
На первом светофоре я поравнялась с голубым «шеви-белэр» шестидесятого года, который показался мне знакомым.
- Смотри, Конни, машина как у мистера Бирса.
- Это и есть мистер Бирс. А смотри, кто рядом с ним на сиденье, и как он ее обнимает! Это же миссис Сильвер.
- Что?! - я высунулась, чтобы разглядеть получше, и увидела, что это наш уважаемый директор и достопочтенная деканша. Прежде чем Конни сгорбилась на переднем сиденье, я посигналила и помахала им.
- Болт, какого черта ты это сделала? Ты хочешь, чтобы нас исключили?
- Вот подожди. Увидишь, что у меня на уме, и еще спасибо скажешь.
- Пьяная ты, вот и все.
- Ничуточки!
Мистер Бирс и миссис Сильвер глядели на нас жалко и виновато. Загорелся зеленый свет, и он втопил педаль газа.
- Что будет в понедельник! - Конни взглянула на меня. - Они нас видели, это точно. Как мы им в глаза посмотрим? А все ты со своим длинным языком.
- Пошевели мозгами. Это не нам надо думать, как смотреть им в глаза, это им надо думать, как смотреть нам в глаза. Ведь это они состоят в браке и имеют детишек, а не мы. Мы всего лишь пара учениц, которые напились.
Она приложила руку к губам и подумала как следует.
- Ты права. Ого! Мы сорвали джекпот. Сказать Кэролин?
- Господи, нет! Ее и так чуть удар не хватил от наших приключений. Если ее принц, мистер Бирс, окажется потаскуном, это навеки ее погубит.
- Давай больше никому не рассказывать. Это будет наш маленький секрет, - засмеялась Конни.
Когда мы приехали в дом Кэролин, надо было сделать так, чтобы она вошла незаметно, ведь ее родители были религиозными, и упали бы, если бы она пришла пьяная. Но мы разбудили ее сестренку, Бэбс. Маленькому херувимчику пришлось заплатить, чтобы она помалкивала. Трудно было поверить, что они принадлежат к одной семье.
Конни села за руль и отвезла меня к домику убийственного цвета розового фламинго рядом с железнодорожными путями. Я на цыпочках выбралась из машины и прошептала Конни «спокойной ночи».
Мы увиделись перед школой в кафетерии, чтобы подтвердить то, что мы видели в субботу вечером, и еще раз уговориться держать все в тайне. Через скрипучий рупор на всю комнату раздалось объявление:
- Молли Болт и Конни Пен, будьте любезны подойти в кабинет директора после занятий.
Мы взглянули друг на друга, и нас пробрала дрожь, потом мы собрались с духом и пошли в главное здание, высоко подняв головы.
Мне пришлось идти к миссис Сильвер, а Конни пошла к мистеру Бирсу. Миссис Сильвер было лет сорок пять, и она выглядела ничего, разве что волосы подкрашивала в голубой цвет. Она нервно поздоровалась со мной и предложила садиться.
- Молли, ты одна из самых выдающихся учениц школы Форт-Лодердейла. У тебя только отличные оценки, и ты уже доказала свои лидерские качества. К тому же ты самая спортивная из всех девочек, которые у нас есть. На следующий год ты можешь ожидать много наград и, надеюсь, стипендию, ведь я знаю, что твоя семья в финансовом отношении... в общем, я знаю, тебе не помешает стипендия.
- Да, мэм.
