Каблуки в кармане

Уверена, вы и не такое встречали. Что делать, с нами всеми жизнь немного развлекается. Не надо грустить. Серьезные страхи дают возможность сыграть на преодолении. Рискнете и слетаете во Владивосток или в Рио – и выиграете. Не рискнете – ничего страшного, значит, еще не настало время. А боязнь полосатых гадюк или внезапного обнищания можно приравнять к милым странностям и всячески иронизировать, не давая им возможности превратиться в наваждение и взять власть над нашим разумом.

Однажды я, зеленая от страха, стояла перед дверью одного очень страшного кабинета, и вдруг со мной произошло чудо, я услышала внутренний голос. Голос сказал примерно следующее: «Жить страшно, но еще страшнее умереть. Из этих двух страхов правильнее предпочесть первый, а о втором не забывать, чтобы с особенным чувством наслаждаться каждым прожитым днем». Голос был прав. А что еще остается? Прятать осиновый кол под кроватью и брать билет на поезд до Пекина? Возможно. Но тогда тем более ни в коем случае нельзя терять способность смеяться над собой. В конце концов, смех сильнее страха. Это даже наукой доказано.

Тяжелое утро

Я знаю прекрасных, добрых и отзывчивых людей. Настоящее счастье иметь их в друзьях, мужьях, женах и приятелях. Они всегда помогут, посидят с вашим ребенком, подвезут в аэропорт, подставят плечо и приготовят жилетку. Они действительно хорошие люди и надежные товарищи. С одной поправкой. Все их исключительные качества просыпаются обычно где-то после полудня.

Есть одна причина, из-за которой лично я недолюбливаю утро. Нет, пожалуй, причин все-таки две. Во-первых, это качество собственного лица. В юности я вообще пол-утра ходила под полотенцем, не позволяя даже маме с папой рассмотреть, как выглядят мои прыщи без косметики. Позже и прыщи сошли, и мое отношение к себе в этот тяжкий час стало более философским. Дескать, если я тебе понравилась вечером, придется смириться с тем, что ты увидишь утром. Не придешь в восторг от моих сонных глаз и поникших кудрей – нам с тобой не по пути. Если разобраться, я сама не раз вместо героя встречала с утра помятую сливу. Спасало положение только плохое зрение и чувство юмора.

И второе. Я терпеть не могу вставать в семь утра нашей московской зимой. Все, что с этим связано, противоречит рассудку. Когда вы завтракаете в такой же темноте, в какой вчера на ночь чистили зубы, ваш мозг капитулирует. У меня вообще происходит сбой по всем фронтам. Я не в состоянии до конца проснуться, даже приняв ванну кофе. Перспективы встречать депрессивный рассвет за рулем в дороге не радуют меня, даже если я еду забирать большой чемодан денег. И ведь некому даже пожаловаться на судьбу, поскольку все нормальные люди крутятся на своих теплых и надушенных перинах с выключенными телефонами…

Но вообще-то, как правило, я встаю с постели легко и весело. Если повезет, я могу отлеживать ушки и наматывать одеяло на бока до полудня, но когда я встаю – я встаю. У меня нет никаких стадий недочеловека, получеловека, человека на три четверти и макаки-резуса с высшим образованием. Сразу после пробуждения я могу чистить зубы и умножать столбиком, заваривать кофе и разговаривать по телефону, а к тому времени, когда я устраиваюсь пить этот кофе, я уже в состоянии анализировать финансовый раздел аналитического еженедельника. Мне повезло, я до сих пор обычно радуюсь каждому новому дню, все еще по-детски веря, что он принесет мне только хорошее, я спасу человечество или порыв ветра швырнет мне в лицо лотерейный билет с выигрышем на миллион. И, в отличие от многих моих знакомых, я начинаю верить в это не после обеда или ближе к сумеркам, а с первыми лучами солнца.

Естественно, мы все меряем по себе, и долгие годы я была уверена, что мальчишки и девчонки, а также их замордованные жизнью родители радостно вскакивают с кроватей при первых позывных будильников. Меня немного смутило, когда мальчик Степа пригласил меня к себе в комнату, и я увидела его часы, больше похожие на банку кока-колы, попавшую под танковые гусеницы. На вопрос, что стряслось с предметом, он небрежно ответил, что каждый день в положенный час он со всей дури кидает их в стенку.

– Ты? В стенку? Не может быть! – Тогда мы чуть не расстались.

Позже оказалось, что метание будильников – чрезвычайно популярное занятие, не вызывающее никаких нареканий или осуждений со стороны людей, воспринимающих утренние часы как личное оскорбление. Некоторые из них в ранний час представляют не меньшую опасность, чем не вовремя выпавшие из берлоги мишки.

Цивилизация, тысячелетиями вытачивавшая из пещерного человека руководителя крупной компании или скрипача-виртуоза, в семь часов утра отступает под натиском природы. Несчастные щурятся, пытаясь разглядеть в запотевшем зеркале ванной человека, но видят то, что видят – человекообразное существо, движимое самыми примитивными потребностями.

Большую часть утренней программы они совершают в полном беспамятстве. В отключке чистят зубы, в коматозе бреются, в полусне одеваются. Если их вовремя не схватить за шиворот, они могут уйти из дома в пледе на бедрах и с йогуртом в кармане. К некоторым способность соображать возвращается, только когда они на своих «Тойотах» въезжают на офисную парковку. Они могут вводить в заблуждение домочадцев, придерживаясь вертикального аллюра и более или менее адекватно поддерживая нехитрую беседу. Но иногда их прицелы сбиваются, и тогда на вопрос сына: «Папа, когда придешь домой вечером?» папа, не моргнув глазом, отвечает: «Количество благосостояния прямо пропорционально степени обертывания». Окоченевшего крошку уносят в школу.

Малыши, кстати, редко когда способствуют повышенной радости при встрече нового дня. Я прекрасно помню, как выглядели мои друзья, у которых я провела всего неделю, когда только в пять переставала рыдать их новорожденная дочь, а в шесть тридцать им уже надо было вставать. Я собственноручно вкладывала в их недвижимые пальцы ложки с кашей и считала вслух: «Раз, два, три, раз, два, три», заставляя под счет пережевывать пищу. Через неделю, подволакивая конечности, я уехала домой, а молодая семья невидящими взглядами провожала меня до порога и рассеянно махала в пустоту.

Короче говоря, утро – непростое время. Но самое обидное, если вы полны сил и энергии, если у вас настроение поднимается от одного вида апельсинового сока, и утренние новости действуют на вас, как веселящий газ, а никому вокруг до всего этого нет дела, потому что воскресить заснувшего динозавра невозможно. Моя подруга, а ведь она из этих самых совестливых и покладистых, добрых и миролюбивых людей, хладнокровно глядя в мои веселые глаза, как-то раз сказала: «Сейчас полдевятого утра. Мне плохо. Мне будет плохо, даже если ты подаришь мне неделю в Диснейленде. Поэтому, пожалуйста, заткнись и перестань радоваться жизни». Естественно, я немедленно выключила свою волну утренней бодрости и оптимизма и надулась. После обеда подруга пришла в себя, начала подлизываться и проявлять инициативу, но было поздно. Теперь болотной жабой молчала я. Так мы упражнялись несколько дней, пока мне это все не надоело и я не встала с утра мрачнее тучи.

Но мы еще держались в рамках приличий, в отличие от тех несдержанных граждан, которые по утрам мечут блюдца во всё, что кашляет, или, пожелав вам доброго утра, падают носом в овсянку. И с этим практически ничего нельзя поделать. Нет, конечно, есть варианты, можно попробовать вставлять спички в глаза и подсыпать транквилизаторы в пену для бритья, но мне кажется, в некоторых случаях лучше отступить.

В конце концов, приноровиться к биологическим ритмам близких – не самая сложная задача. И ничего, если кто-то не соображает до обеда. Есть те, кто до конца жизни оказываются не в состоянии проснуться и запустить, наконец, рассудок. А до обеда можно и потерпеть…

Домашние вечеринки

Конечно, оно было во все времена – желание расцветить свою жизнь праздником, тем более таким, как Новый год. Он до сих пор кажется мне фантастическим, украшенным гирляндами огней, огромным трансатлантическим лайнером, с песнями и танцами плавно приближающимся каждый раз в одно и то же время к берегу замордованных жизнью сирых аборигенов. Едва заприметив его на горизонте, аборигены начинают веселиться, нервничать, бегать по магазинам, строгать в салат морковку и обзванивать всех встречных-поперечных, щедро раздавая невыполнимые по большей части пожелания и многозначительно намекая, что как встретишь, так и проведешь…