L

— Да, Свет, и тебе, действительно, было бы сложно о чем-то ей рассказать, пока ты у нее в гостях.

— Почему?

— Рот занят. Едой.

Мы с хохотом вылетели из подъезда, увешанные разноцветными пакетами с домашней снедью, на улице уже ждала нас Женька, выглядевшая откровенно отвратительно: красные глаза, серо-зеленый цвет лица.

— Что с тобой? Тебя били всю ночь? Или, как нас, пытали пирожками с палтусом?

— Угу, — кивнула она, — если бы. Пила до трех ночи в клубе, потом… у-у-у-у…

— Что — потом, бедняжечка?

— Ну что потом? Понятно что! Поехали с какой-то Оксаной к ней. Я вообще ничего не помню. Нет, помню. Брр. Проснулась в семь, хорошо не забыла будильник поставить. Заехала на такси к родителям, забрала вещи и к вам. Ой, как-то мне нехорошо. Зачем я ее трахнула? Не помню. Фу! Голова раскалывается.

— Хочешь таблетку? — я достала из сумки две цитрамона и четыре — янтарной кислоты.

— Зачем так много?

— Пей. И спи. Будет легче, поверь мне на слово.

— Хорошо. Спасибо. Фу! — Женька передернулась, по-видимому, ночь с какой-то Оксаной и впрямь была неудачной. Уже через пять минут с заднего сиденья послышалось смешное посапывание, периодически прерывающееся тихими всхрапываниями.

— Вот бедняга, — искренне, тихо откомментировала я. Несмотря на возникающие во мне весьма светлые чувства к этой шлендре, никакой ревности или раздражения я не почувствовала. Обычное, по-видимому, дело.

— Не понимаю, — категорично заявила Светка. — Разве так можно? А, если девочка влюбится?

— После пьяной ночи в клубе? Хорошенько! — рассмеялась я.

— Вы какие-то циничные обе. Что ты, что она.

— Ну, всяко бывает. Она же никому ничего не должна. Теперь. Да и, по сути, ей от такого времяпрепровождения тоже никакой радости.

— Тогда зачем?

— Взгрустнулось, может быть, — я сама не понимала, почему выбрала позицию защиты по отношению к гулене-Женьке. — В этом ведь нет, на мой взгляд, никакой радости: напиться, переспать с первой, попавшейся под руку. Хм. Буквально под руку причем. Потом утром вспоминать с отвращением…

— Ты так тоже делаешь? — Светка подозрительно воззрилась на меня.

— На дорогу смотри. Я же не пью. А такие вещи творятся только в состоянии сильного алкогольного опьянения. У нормальных людей.

— Все равно, как-то легко у вас, нормальные люди, все получается.

— Да ничего у нас не получается! — возмутилась я. — Просто, я не вижу в данном конкретном случае причин для осуждения. Пожалеть ее надо, а не морали читать.

— А если бы вы встречались? Ты бы так же спокойно к этому относилась?

— Вряд ли. Но и не факт, что она бы вела себя таким вот образом.

Светка в ответ подняла глаза к небу с загадочным выражением лица, означающим: ага, наивное дитя…

— То есть, Женька так же шлялась и в то время, когда они жили вместе с Катей?

Молчание, многозначительное молчание было мне ответом.

— Мда. Ну что ж, бывает, — констатировала я. Все-таки, какое-то отношение к этой, обнимающей во сне маленькую подушку и мирно храпящей в метре от меня девице у меня уже появилось. Неравнодушное. Зря, может быть? Люди не меняются. Но делать выводы еще рано. Или уже пора? — Свет, но ведь не всегда же так было, правда?

— Не всегда, — ответила Светка. — Но часто. Не будем об этом, хорошо? Я считаю, что изменять нельзя. Что, если люди вместе, то ни о каких шашнях на стороне речь вообще не должна идти. Хочешь изменять — расходись со своим партнером и гуляй, сколько влезет.

— Думаешь, все хотят изменять? А если ты искренне хочешь быть вместе, быть верной и преданной. А потом, проходит какое-то время, год, два, ты вдруг кем-то увлекаешься…

— У тебя есть обязательства. Мы же не животные, чтобы не иметь возможности контролировать свои инстинкты. Мы в ответе за тех, кого приручили. Банально, но это так. Ведь ты бы не хотела, чтобы твоя вторая половина все время обманывала тебя.

— Нет, конечно. Но я бы и не хотела, чтобы она насильственно сдерживала свои, как ты говоришь, инстинкты. Если бы моя девушка влюбилась в другую… То я бы предпочла знать.

— Между «влюбилась» и «захотела» есть большая разница.

— Может быть, для кого как…

Когда Женька проснулась, мы продолжили этот интересный разговор.

— Тебе полегче, дебоширка?

— В порядке! Я в полнейшем порядке. Если не вспоминать детали.

— А что случилось, неужели, так все грустно?

— Да вообще непонятно, зачем мне это было нужно.

— Ну вот и расскажи, — вмешалась Светка. — Правда, зачем?

— Мы тут, пока ты спала, об изменах разговаривали. Ты вот, например, когда с Катей жила, часто ей изменяла?

— Не часто. Но изменяла.

— А у тебя был период идеальной верности?

— Конечно, был. Первый год, даже дольше, наверное.

— А потом?

— Все-то тебе расскажи, — рассмеялась Женька. — Ну а что потом? Один раз изменила и понеслось, это — как нарушенное правило, как вето. Мне, кстати, нравилось быть верной, я даже гордилась этим.

— А как тебе удавалось скрывать измены?

— С трудом. Ну, у меня была постоянная любовница. Мы встречались днем. И редко, повторяю, очень редко, были какие-то случайные связи.

— Интересно, можно ли вообще не изменять? — мой риторический вопрос завис в воздухе.

— Наверное. Может быть, как-то со временем к этому приходишь. Хотя, вряд ли.

Светка молча смотрела на дорогу, а мы с Женькой обсуждали, что лучше: жить в обмане, или знать правду.

— Но ведь можно же как-то построить отношения таким образом, чтобы твой партнер тебе не врал.

— А ты бы хотела знать?

— Да, а ты?

— Тоже. Это, во всяком случае, лучше, чем полгода спустя обнаружить, что ты задеваешь дверные косяки своими рогами. Еще противнее, когда об этом знают все, кроме тебя.

— Точно.

— А как хорошо обычно все начинается, правда? — я потянулась в кресле, мы ехали по пустой кочковатой дороге на приличной скорости, впереди оставалось не менее пятисот километров до Москвы, а ничего так не скрашивает долгий путь, как волнующие беседы. — Мы любим друг друга, мы будем всегда вместе. Так считают многие влюбленные в самом начале отношений. Я так и думаю всегда, а ты? А?

— Ну, а как иначе, сразу и до гробовой доски. Любовь навек.

— Ага, а потом… Вначале желания и чувства искренни, а с течением времени отношения меняются и на смену эйфории и взаимному принятию приходят претензии и обман.

— Думаешь, всегда?

— Наверное. Все проходит, или, если не проходит, то трансформируется. Не принимать тот факт, что взаимные чувства двух людей меняются на протяжении отношений — это все равно… все равно что с приходом осени упрямо пытаться гулять в летней майке и приклеивать на ветки обратно зеленые листья. В поисках вечного фейерверка страсти, хм, эк я загнула, меня, наверное укачивает, или местная дорога навевает высокопарность? Короче, можно менять партнеров через каждые два-три месяца, по мере угасания первых — самых ярких — ощущений и чувств. Но поскольку мы — ну все, сидящие в этой машине, я имею в виду, — люди взрослые и умные, то нам ясно, что осенью нужно носить куртки и теплые ботинки, и чувство, возникающее при первом поцелуе, исчезает уже во время второго.

— Это точно. Исчезает, как не крути.

— И вообще, гармоничные пары, не распадающиеся на протяжении долгих лет — это большая редкость. Быть вместе, оставаться друг с другом и после того, как с глаз спадает романтическая вуаль — это даже не искусство, это ежедневная работа, которая, во-первых, недоступна большинству, а, во-вторых, обязательная для обоих партнеров, ведь в одиночку даже самому тактичному и терпеливому невозможно создать гармонию пары.

— У моих родителей гармоничная пара, — гордо сказала Женька. — Они так любят друг друга, как будто не сто лет вместе, а первый год. Когда я к ним приезжаю, то мечтаю о своей семье, о своем — таком же идеальном — доме.

— Так ведь вот в чем и фишка, парадокс в том, что все понимают, что для того, чтобы жить в уютном и красивом доме, его нужно построить, продумать дизайн, сделать ремонт, поддерживать порядок… Тем не менее в отношениях мы хотим получить такой дом в один момент, просто потому что мы о нем мечтали.