Духless: Повесть о ненастоящем человеке

отеле закопался, потом еще не сразу сообразил, в какую сторону Невского ехать.

— Ну, ничего. Ты же гость.

Нам приносят меню, я заказываю салат из овощей, грибной суп и домашние котлеты. Володя заказывает салат «с курой», борщ и какое-то мясо. Мы сидим, смотрим друг на друга, курим и не знаем, с чего начать разговор. Точнее, мне его не с чего начинать, а Володе нужно начать его как можно более естественно, чтобы потом плавно вырулить на тему моей оценки его деятельности.

— О! — вдруг начинает Вова. — Смотри! Вон парень пошел, мы с ним в институте учились. А его отец работал в Германии вместе с Путиным.

Реально, после того как Владимир Путин стал президентом России, Питер охватил синдром «магнита», как я его называю. Почти каждый питерец старается притянуть себя (прямо или косвенно, через город) к Путину. В практическом плане это значит, что у любого питерца есть в кармане «история для москвича». В момент разговора с тобой питерец держит ее в кармане, как кастет. Например, заходит разговор о спорте. Начинается обсуждение футбола, потом хоккея, потом «Формулы-1». Питерец (с готовой историей) даже не ждет перехода беседы к борьбе. В какой-то момент он просто вытаскивает свою историю-кастет и начинает: «А вот, кстати, о футболе. Я ходил в спортивный зал на такой-то улице, так вот там Путин в детстве занимался борьбой…»

С иностранными языками еще проще. Каждый интеллигентный питерец всегда скажет, что он ходил на курсы английского языка в ту же школу, что и Владимир Владимирович.

Есть и совсем несчастные питерцы, которые не жили напротив детского сада, куда ОН ходил, не занимались борьбой и английским и школу заканчивали где-нибудь под Питером. Но и они нашли, как притянуть себя за уши. Идешь ты с таким питерцем по городу, и он тебе говорит:

— Видишь вон тот подъезд? Там в 1984 году я бухал портвейн с чуваком, у которого была сестра, а у сестры был хахаль. Так вот. Тот хахаль дружил с еще одним чуваком, который учился в школе с парнем, который потом поступил в институт, в одну группу с другим парнем, который в пионерском лагере играл в шахматы с Путиным.

Когда этот же питерец сильно пьян, то середина сего замысловатого спича опускается, и он просто говорит: «Вон в том подъезде я играл с Путиным в шахматы».

Абзац. Фантазеры, точка, СПБ, точка, ру.

— Здорово, — отвечаю я, — чего, на самом деле с Путиным работал?

— Ага. Только недолго. Месяца два, по-моему. Я точно не помню.

— Ты бы поздоровался с ним, что ли.

— Да ладно, он, наверное, и не вспомнит меня, я с ним особо не дружил.

— Но ты-то вспомнил его.

— У меня просто память хорошая. Мама говорит — наследственная.

— Что, у тебя родители в разведке работали? Тоже вместе с Путиным?

— Почему в разведке? — искренне удивляется Вова.

— Ну, типа, у всех разведчиков хорошая память. Ты сказал, что у тебя она наследственная. Дальше продолжать?

— А… Ха-ха-ха, — смеется Вова, — нет. У меня родители в торговле работали. Папа в мебельном, а мама в продуктовом.

— То