Карлики-великаны

– Ну раз ты такой умный, – Мумукин почесал голые пятки, – то знаешь, наверное, где эту еду достать?

Трефаил и глазом не моргнул.

– А ты, поди, знал, где найти кашу с молоком?

– Есть хочу, – захныкал Влас.

Мумукин чертыхнулся. Сууркисат задумался.

– Слушай, а мы лодку что, на берегу оставили? – вдруг вспомнил он.

– Какую лодку?

– На которой мы плыли!

– Мы плыли?

– Собака сутулая, да я тебя!..

Подраться друзьям не удалось, потому что Хольмарк встрепенулся:

– Рыба!

– Где?! – Мумукин с Трефаилом проследили за указательным пальцем

Ванзайца.

– Где?! – Влас плотоядно облизнулся.

Прямо по курсу бороздил морские просторы кит.

– Лови ее, лови! – заорали пассажиры Власу.

– Не могу.

– Глаз высосу, лови! – рассердился Мумукин.

– Она не кошерная, – уперся мальчик.

– Чего?

– Неблагословленную пищу нельзя есть.

– Ну и ходи голодный! – рассердился Трефаил.

– Ребенку надо кушать, – заступился за малыша астроном.

Выход нашел Тургений.

– Благословляю эту пищу, – торжественно провозгласил он. – Легко войти и безболезненно выйти. Фас!

– Это что такое? – растерялся ребенок. – Я Влас!

– Я говорю: кушай на здоровье.

Кто бы мог подумать, что гигант может двигаться с такой скоростью? В мгновение ока мальчишка догнал бедное животное, выдернул его из среды обитания и откусил голову.

На диссидентов и астронома кровавое зрелище произвело самое неизгладимое впечатление: их начало рвать.

– Дяденьки, вы можете потише, я ведь все-таки кушаю, – в конце концов не выдержал Влас.

– На здороУВЬУЭЭЭЭЭЭ! – вырвалось у дяденек.

И рвалось уже не переставая.

А пароход “Ботаник”, кое-как уцелев в схватке со стихией, полным ходом шел в Перепаловск-Взрывчатский. Боцман Непоседа сразу после шторма сотворил штурвал из запасных кальсон и лага и теперь правил к чужим берегам. На счастье братьев-контрабандистов, буря вынесла судно к самой границе, о чем красноречиво свидетельствовала широкая ярко-синяя полоса на горизонте.

Из всего экипажа только Биркель регулярно видел чистое небо, перевозя контрабанду с Гулак в Ацетонию и обратно. Со всеми остальными случился культурный шок. Кто бы мог подумать, что море – голубое, облака – белые, а солнце – не бледно-серый пятак в мутных разводах смога, а ослепительная блямба, которая еще и шпарит нещадно, аж кожа горит!

Лысюка металась по палубе в поисках зеркала. Распугав всех матросов, она попала, наконец, на камбуз и отобрала у кока сковородку “Maria

Celesta”. Отыскали Нямню только вечером, когда “Ботаник” прибыл в

Перепаловск. Рядом с мокрой от слез девицей лежал бесформенный кусок металла – останки сковородки.

Впрочем, Люлику и Биркелю в тот момент было не до страданий вздорной девки. Они думали, что делать с потерянным грузом.

– Зачем ты вообще их туда заныкал? – пилил брата капитан.

– Думал, мы пароход затопим у границы, а до берега на веслах дойдем.

Нас за эти брюлики Главный из-под земли достанет!

– Не стони, – смягчился Люлик. – Из-под земли, может, и достанет, но не нас. Мы вообще за границей.

– Ты Главного не знаешь! – еще больше раскис Биркель. – Он и из грядущего достанет, не впервой. Трефаилище проклятый, все из-за него. Не пришел бы ко мне, не было бы соблазна…

– Ты что, скоммуниздил камешки?!

Биркель потупился:

– Ну типа… это… камни ведь все равно нужно было переправить сюда. Я и подумал, чтобы притвориться, что мы потонули. Нас бы даже искать не стали. Ты-то сам хорош: бац! – и нету шлюпки.

Братья замолчали, а потом вдруг пристально посмотрели друг на друга.

– Дрищи?

– Точно!

Чего уж проще: свалить кражу брюликов на пропавших в открытом море дрищей… или как их там? Зато какие перспективы! Срубается с хвоста

Главный, и если нужны ему эти алмазы, то пускай сам ищет Трефаила с его полоумным дружком. А здесь можно за неплохое бабло продать пароход и начать новое дело уже в цивилизованном мире!

– Женюсь… – размечтался Люлик.

– Чего?! Кого?! На ком?!

– На Нямне Назуковне.

Биркель помахал рукой перед лицом старшенького: не приступ ли у него?

Нет, не приступ.

– Она же страшная!

– Разве?

– Вообще чудище!

– Но-но, полегче. Теперь, когда Мумукина нет, никто уже не встанет между нами!

Люлику только казалось, что теперь-то жизнь наладится. Увы, именно сейчас судьба готовила братьям новые испытания, более суровые, чем шторм.

Часть третья . Теория заговора

Ровно в одиннадцать часов пятьдесят девять минут утра министр обороны гейнерал-адюльтер морской кавалерии, полный кавалер орденов

Страстного Знамени Че Пай, печатая шаг, вошел в кабинет Большого

Папы. Здесь собрался уже весь Президиум Верховного Совета, за исключением разве что Кафки, и едва тощий зад гейнерала опустился на стул, часы пробили полдень. Вальдемар Некрасович оглядел собравшихся, будто пересчитывая, отсутствующих не обнаружил, и заседание началось.

– Буду краток, – проникновенно начал Большой Папа. – Коллеги, друзья, представляю вашему вниманию секретный доклад нашего бывшего соратника Эм-Си…

Все оживились. Что это натворил Эм-Си, что стал “бывшим”?

Бывший сановный чурек сообщал, что в ходе кропотливой работы обнаружил хорошо продуманный и организованный заговор, активными участниками и инициаторами которого являются некто Мумукин Тургений

Герыч двадцати двух лет и Трефаил Сууркисат Адидасыч стольких же лет, сотрудники “Радио Сахарин”. Оные злопыхатели Мумукин и Трефаил вели антигосударственную агитацию в прямом эфире, оказали активное сопротивление властям и принесли значительный ущерб государству.

Финальный аккорд кляузы Хэдэншолдэрс зачитал с особым удовольствием:

– “Кроме всего прочего следует заметить, что Мумукин и Трефаил завербовали астронома Ванзайца Хольмарка Унд Зыпцихь, семидесяти лет, и тот разболтал им о важном антигосударственном открытии…”

Президиум оживился еще сильнее.

– Какое открытие?

Большой Папа улыбнулся.

– Думаю, Эм-Си сам об этом расскажет.

Дверь распахнулась, и два дюжих молодца вкатили в зал инвалидную коляску с перебинтованным с ног до головы и оттого похожим на едрипетскую мумию Кафкой. Чурек под толстым слоем бинтов и гипса трепетал.

– Итак, дорогой товарищ, поведайте нам, что вы узнали от мятежного астронома… Можно не вставать.

– Ныб-твырб! – выпалил Эм-Си.

– Развяжите ему рот, – поморщился Папа.

– Аааа! – завопил Кафка, ибо вспомнил, как ему развязывали рот вчера. – Все рассказывать… во всем сознаваться… – Тут он понял, что конвоиры всего-навсего сняли пластырь с губ и вынули кляп, поэтому смолк, отдышался и повторил то, что пытался сказать с завязанным ртом:

– Небо твердое.

Верховный Совет жадно внимал. Молчание нарушалось цоканьем шпор министра обороны. Наконец вопрос осмелился задать Брал Чуток, министр денег:

– Что за мудистика?

Грянули аплодисменты.

– Нет, правда! – заорал Кафка. – По агентурным данным, в Сэшеа был произведен запуск летательного аппарата класса “Шатал”. Аппарат взлетел, а потом взорвался. Это косвенно подтверждает…

Впавшего в истерику котовца увезли прочь.

– Нет оснований не доверять товарищу Кафке, – прервал Папа расшумевшихся членов Президиума. – Хоть он и бывший наш товарищ, но свое дело знает… знал… досконально. И в свете открывшихся обстоятельств нам предстоит принять грамотное и своевременное решение. Ваши соображения?

– Чертовски запутанное дело… – Министр денег подпер кулаком нижнюю губу.

– Совершенно справедливо, Брал Берухович, – поддержал Хэдэншолдэрс.

– Что же из этого следует?

– Следует купить все права на твердое небо.

– Преждевременно и неэкономно, – пожурил Папа. – Думайте еще!

– Искать их надо! – отчеканил министр обороны.