Птички в клетках (сборник рассказов)

— Это не норка.

— Неважно. Ну да, она что-то заподозрила. Но она не потому так сказала. Она ужасно мерзла. Комнатушка у нее была как ледник. Она не вынесла. Едва приехала, начала кашлять. И сдалась — уехала.

Он вдруг засмеялся.

— Выморозили ее! У тебя была меховая шуба, а у нее нет. Победила твоя шуба. Помнишь? Персер-стрит, четырнадцать, она уехала, а нам было тепло под твоей шубой.

— Она не уезжала целую неделю, — сказала миссис Суэйт. Но он говорил правду: в конце концов она пересидела свою соперницу.

Миссис Суэйт выжидала удобный момент, чтобы скользнуть мимо него и схватить часы с камина. И наконец схватила. От удивления он даже не поймал ее за руку, как она опасалась.

— Мне нехорошо, — пробормотала она и, прижав ко рту носовой платок, кинулась в спальню.

Опустившись на кровать, она услышала позвякивание в трубке, которая лежала на одеяле. Опасливо поглядывая в раскрытую дверь, она положила трубку на рычаг и снова сняла, чтобы набрать номер Арго.

— Милый, милый! Чарльз вернулся! Да, да, мой муж. Мне страшно! Не хочет уходить… Не могу его выпроводить. Прошу тебя, приходи скорее, это ужас какой-то! Что нам делать? Нет, нет, если он увидит тебя, он уйдет. Вызвать полицию? Нет, я не могу. Он мой муж. Он в гостиной, ходит там. Я слышу. Возьми такси. Мне страшно. Вдруг он что-нибудь натворит. Не могу тебе сказать… Выпроводить его? Но я же не справлюсь. Ах, спасибо тебе, спасибо, дружочек, я люблю тебя… Ужас, ужас!

Она положила трубку и, отойдя от кровати, стала спиной к окну. Если он войдет в спальню, она распахнет окно и выпрыгнет. Но он не вошел. Похоже, он брал в гостиной какие-то вещи. Тогда она храбро вошла обратно. Он стоял, держа за плечи ее шубу.

— Уходи сейчас же! Положи шубу на место и уходи! У меня теперь своя жизнь. Не хочу тебя больше видеть. Никогда! Я немедленно начну дело о разводе. Сейчас сюда придут, я уже позвонила.

Она не узнавала свой голос: как властно и твердо он звучит!

— Да, я слышал, — сказал он, надевая пальто.

— И положи мою шубу на место! — крикнула она снова.

Они стояли, не отводя глаз друг от друга. На губах его еще теплилась восхищенная улыбка.

— Нет, — сказал он. — Я беру ее с собой. На память. До свидания.

Она в ошеломлении смотрела, как он проходит мимо нее, вот он отворил дверь квартиры и, перекинув шубу через руку, стал спускаться по лестнице.

— Чарльз! — Она бросилась к двери. — Чарльз!

Он вышел из парадного.

— Вернись, Чарльз!

Она выбежала на улицу, но он отошел уже ярдов на двадцать и теперь переходил на другую сторону. Ничего подозрительного, даже шикарно — шуба на руке. Ее охватило странное чувство: что он уносит и ее тоже. Она опять его окликнула, но негромко, не хотелось привлекать внимание прохожих, и уже готова была броситься за ним вдогонку, но вдруг увидела слепца, который жил неподалеку, тот приближался, постукивая своей белой тростью. Почуяв что-то неладное, слепец замедлил шаг. И встал перед ней как приговор. Она закашлялась в нерешительности, а муж ее тем временем подошел к остановке и в мгновение ока, точно он вступил в сговор с автобусами, подкупил один из них или вызвал каким-то заклинанием, к нему подкатил автобус и увез его прочь.

Он забрал у нее последнее, что она имела, похитил двадцать лет ее жизни! Она смотрела вслед автобусу, покуда он не скрылся из виду.

Потом вернулась к парадному, поднялась по лестнице, вошла в квартиру и окинула взглядом гостиную, где он только что стоял; ей почудилось, что украдено все, даже ее самое украли. Нет здесь и ее самой. "И что это женщины так сходят с ума по мехам? — спросил он ее как-то. — Чтоб было тепло? Да нет, чтобы нагими себя чувствовать". Очередная его "шуточка". Но, пожалуй, так оно и есть, думала миссис Суэйт, сидя в ожидании Арго: бывший муж отнял у нее наготу.

Когда она выплакалась в объятиях Арго, тот сказал:

— Сюда он больше не придет. Я заявляю в полицию.

— Ах нет, не надо!

— Он продаст шубу. Хватает все, что подвернется под руку. Фунтов пятьдесят он за нее получит.

— Да он просто обезумел от ревности. Все требовал, чтобы я призналась, что это подарок какого-то мужчины, — сказала она с гордостью. — Он человек со странностями. Может, и не продаст.

— Думаешь, подарит какой-нибудь девице? — несколько утихомирившись, гнул свое Арго.

— Ни в коем случае! — сердито отпарировала она. Нет, на такое она не согласна. Право же, эти высокие мужчины — чем они выше, тем глупее, она всегда это подозревала.

Ночью ей не спалось, она лежала и думала, где же теперь ее муж. А вдруг все, что он говорил, правда? Что только ее одну он любит по-настоящему и только об одном молит бога: чтобы она простила его, а она такая жестокая и сама во всем виновата. Вот ведь помнит он Персер-стрит. Может, он и вправду ездил в Южную Америку? Ах, будь у нее тысяча двести фунтов, она дала бы их ему. Она никогда не простит себе, если его арестуют. Потом нахлынули другие мысли, она впала в его мелодраматизм: он похитил ее молодость, ее нагую молодость, и теперь она старая женщина. Она поднялась и пошла среди ночи к зеркалу взглянуть, сколько седины у нее в волосах. Она ведь ненамного моложе Чарльза. Продрогшая, она вернулась в постель и обвила руками Арго.

— Люби меня. Люби, — шептала она.

И зачем только он сказал, что ее муж подарит шубу какой-нибудь девице! Любит говорить гадости…

Утром она отправилась на службу.

— Кто-то побывал вчера в моей квартире и унес мою шубу, — сказала она.

Что за жизнь у этой бедняжки, вздыхали сослуживцы, вечно с ней что-то приключается. Конца этому не видно. Но отчего же так сияют ее печальные глаза?

Ключ к моему сердцу

Перевод М.Кан

Когда умер отец и нам с матерью пришлось самим управляться в пекарне, мне шел двадцать пятый год. Пекарня считалась лучшей в нашем городке, скромное заведение, но доходное, хотя начинал отец дело, что называется, с нуля. Мать, бывало, вспомнит свою "первую свадьбу", а отец подмигнет мне и скажет: "И часто ты выходила замуж? За кого же в первый раз?" А речь шла о тех днях, когда они, помимо булочной, затеяли поставлять свои изделия на свадьбы и вечера. Долгое время, когда я был маленький, наша семья жила над булочной, потом мать уговорила отца купить на той же улице дом. После, по соседству с пекарней, мы открыли кафе с таким расчетом, что когда-нибудь прикупим и две лавочки между ними. Однако в последние годы жизнь моего отца пошла вкривь и вкось. Ночная работа, жара адова, привык вставать поздно, ну и сбился с панталыку. Но доконали его свадьбы. После свадьбы всегда остается шампанское, к которому отец до того пристрастился, что вскоре не мог обходиться без него, а там перешел и на коньяк. Короче, когда адвокат мистер Пикеринг начал вникать в отцовское завещание и бумаги, в них обнаружился полный кавардак и объявились счета, о которых мы знать ничего не знали.

— Все расчеты держал в голове, — сказала мать с большой гордостью.

Пришлось нам с мистером Пикерингом разбираться, что к чему, и среди прочего выяснилось, что наши долги ничто по сравнению с тем, что в городе задолжали нам самим. Торговлей и бухгалтерией в булочной занималась мать. Занималась, как мы говорили, больше из любопытства — из любви поразмышлять о том, отчего, например, учительница берет к чаю сдобу только по четвергам, погадать, кого покупатель ждет в гости, если спросил себе больше, против обыкновенного, тех или иных пирожных. Ее догадки чаще всего подтверждались, и мало кто лучше ее знал о том, что творится в городе. Обычные покупатели расплачивались исправно, сразу же или в конце недели, и она не беспокоилась, а посылать счета не любила, и когда мистер Пикеринг объявил, что нам причитается добрых шестьсот фунтов — кому-то не напомнили, что пора платить, а кто-то помнил, да не желал утруждать себя, — она не всполошилась, а, скорее, приятно удивилась. Для скромной торговлишки вроде нашей это солидные деньги. Самыми злостными среди неплательщиков оказались местные тузы и толстосумы. Если с платежом тянули богатые, отца с матерью это не тревожило. Оба воспитывались в те времена, когда боялись обидеть покупателя: послушать мою мать, так выходило, будто просить богача, чтобы он раскошелился, все равно что рубить сук, на котором сидишь, подрывать устои общества и расчищать путь к власти лейбористам.