Спаситель мира

— Детектив Латиф, — начала она, — мне нужно кое-что вам рассказать.

— В чем дело, мисс Хеллер? — подняв голову, вежливо осведомился он.

— Вижу, вы человек порядочный. Я хочу поблагодарить за терпение и время… — Детектив явно собрался возразить, и Виолет подняла руку: — Прошу вас, не перебивайте! — Она шумно выдохнула. — Вообще-то я открытая и общительная, но, боюсь, тут вам придется поверить мне на слово.

Латиф доброжелательно кивнул, но промолчал. «Чего он ждет? — недоумевала Виолет, растягивая губы в самой обаятельной из имеющихся в арсенале улыбок. — Какого-то особого комплимента?»

— Если объясните, чем еще я могла бы…

— Что случилось после того приступа в саду?

«Вот так педант!» — подумала Виолет и, оправившись от секундного замешательства, продолжила рассказ:

— Мы заночевали в доме Ричарда. Во-первых, я боялась будить сына, во-вторых, свекор твердил: «Мальчику нужен только сон». Разумеется, он ошибался… — Виолет покачала головой. — Часа в три утра я упала с кровати, точно ее наклонили. Дом раскачивался, не хуже поезда в метро, и в чем дело, я поняла не сразу. На первом этаже гремела музыка. Усилители страшно ее искажали, но я узнала горячо любимого Ричардом Бикса Байдербека с каким-то оркестром. Свекор покупал лишь качественные записи, чтобы слышались и ударные, и струнные, и все, что полагается. Сперва я не подумала, что тут замешан Уилл, но потом наступила на что-то холодное и скользкое. На полу валялась кучка, точнее, даже горсть, раздавленных помидоров из сада Ричарда.

— Помидоров? — нахмурившись, переспросил Латиф. — За которые вашего свекра наградили медалью?

— Правда, похоже на ключевую фразу анекдота? — глупо хихикнула Виолет.

— Вы сказали, что помидоры раздавили. Как именно? Руками?

— Скорее, ногами… — Виолет запнулась, потом кивнула: — Уилл бросил их на пол и наступил на каждый.

Латиф постучал кончиком карандаша по зубам.

— А дальше что случилось?

— Я вышла в холл. Ричард уже был в гостиной. Он ругался с Уиллом, кричал во все горло, но я не разобрала ни слова. Помню, я стояла на лестнице, не зная, на что решиться. Уговаривала себя спуститься, когда стихнет музыка, только не хотелось совершенно! — Виолет сложила ладони, точно для молитвы. — «Это дом Ричарда, стереоустановка Ричарда, пластинка Ричарда, поэтому не вмешивайся, иди спать!» — твердила я себе, но буквально через секунду оказалась в гостиной. Ричард орал, как ошпаренный, а Уилл катался по полу.

— Музыка продолжала играть?

Виолет кивнула.

— Почему ваш свекор ее не выключил?

— Понятия не имею.

— Разве ее не следовало выключить? В такой-то ситуации?

Виолет откинулась на спинку стула, огорошенная простотой вопроса. В лице детектива не читалось ровным счетом ничего: оно казалось отрешенным, непроницаемым и мрачноватым. Она привыкла рассказывать историю сына в определенном ключе, без замечаний и прерываний, а Латиф, похоже, намеренно засыпал ее вопросами. «Видимо, это профессиональная фишка, — подумала Виолет. — Он пытается сбить меня с толку».

— Полагаю, Ричард забыл о музыке, — наконец сказала Виолет. — Он орал на Уилла, изощрялся в угрозах, а сам пальцем его не трогал. В гостиной стоял странный запах, сладковато-металлический, как у жареного миндаля. Наверное, в стереоустановке что-то перегрелось. Меня Ричард даже не заметил, представляете?

Пленка воспоминаний перематывалась так быстро, что Виолет выдержала долгую паузу, стараясь немного замедлить процесс.

— От грохота музыки у меня стучали зубы. Уилл лежал на полу, вытянув руки по швам, пел и хихикал. Никогда не видела его таким счастливым. Чем громче ругался Ричард, тем сильнее радовался Уилл. От одного взгляда на сына у меня ноги подкашивались. Он весь перемазался томатным соком и без конца повторял какие-то слова… — Виолет попыталась восстановить сбившееся дыхание. — Чтобы разобрать их, я опустилась на колени. В тот момент почему-то вспомнилась строчка из пьесы, которая очень нравилась отцу Уилла: «Но переменчивы дела людские, и к худшему должны мы быть готовы» [1].

 Я отчетливо услышала голос мужа: он процитировал Шекспира, точно желая приободрить, только мне стало еще страшнее. — Виолет расправила плечи. — Отчего это случилось, детектив? От шока?

Латиф прищурился, но ничего не ответил. Вероятно, он ждал продолжения рассказа.

— Я обняла сына за плечи и притянула к себе, отчасти чтобы успокоить, отчасти чтобы не смотреть на его лицо. Даже тогда я словно наблюдала эту сцену со стороны и поражалась ее нелепости. Мы напоминали боксеров, которые «обнимаются» на ринге, чтобы избежать удара. Лично я такой бокс всерьез не воспринимаю! — Виолет зажмурилась. — Ричард тоже прислушался к пению Уилла, а я фактически прижала ухо к губам сына и наконец разобрала слова, которые он повторял: «Убей меня».

— «Убей меня?» — тихо переспросил Латиф.

— Да, — кивнула Виолет, — Уилл повторял это монотонно, без выражения, как в церкви.

Латиф поставил внизу карточки какой-то знак — Виолет почудилось, что маленький крестик — и отложил ее в сторону. Господи, что еще за шифр?

— Впоследствии ваш сын повторял эти слова?

— Нет, — покачала головой Виолет. — Помню, я встала — выключить музыку, но ноги не держали, да еще глаза закрывались. Я через силу разлепляла веки, делала шаг, потом опять закрывала глаза. Не могла представить, что случится, когда стихнет музыка. Ричард пугал меня не меньше, чем Уилл. Он абсолютно себя не контролировал! Я постоянно повторяла себе, что ему восемьдесят четыре. — Виолет выдержала очередную паузу и удивилась, как терпеливо ждет Латиф, ведь терпение явно стоило ему огромных трудов. Наконец он кашлянул в кулак.

— Прошу вас, мисс Хеллер, продолжайте!

— Детектив, не дадите мне буквально минуту…

— Да, разумеется! Не желаете воды или кофе? Может, покурить хотите?

Виолет поднялась и закивала: да, мол, хочу, но тут же снова села на стул.

— Больше всего мне хочется со всем этим покончить!

«Вот как стараюсь произвести хорошее впечатление! — подумала Виолет, чувствуя, что расплывается в задорной девчоночьей улыбке. — А он небось думает, какого черта я скалюсь!» Достав из кармана платок, она поднесла его ко рту с одной-единственной целью — спрятать улыбку.

— Хотите — сделаем еще один перерыв. Мисс Хеллер, вам нужен второй перерыв?

«Дикция у него не хуже, чем у телеведущего! — невольно восхитилась Виолет. — Ни малейшего намека на акцент. Родители небось жутко образованные».

— Наверное, нет, детектив. Я уже почти все рассказала.

— Вот и славно! Значит, сейчас я услышу конец той истории?

Виолет убрала платок и кивнула.

— Что случилось после того, как вы выключили музыку?

— На кухне зазвонил телефон: кто-то из соседей спешил пожаловаться на шум. — Виолет подалась вперед, и стул протестующе заскрипел. — Ричард только тогда меня заметил, собрался что-то сказать, уже открыл рот, но потом молча ушел на кухню. Уилл по-прежнему лежал на полу, свернувшись калачиком. «Знаю, каково тебе, знаю, что больно», — шептала я, хотя сама не имела ни малейшего представления. Откуда мне было знать, что он чувствует? «Сынок, мы тебе поможем, доктора вызовем!» — твердила я. Уилл взглянул на меня так, словно я говорила на каком-то тарабарском языке, а потом спросил: «В чем дело, Виолет?»

— Что вы ему сказали?

— Правду. Что он скорее всего серьезно болен. «Возможно, Виолет, — ответил Уилл. — Вполне возможно». Он так и не встал, скорчился на полу и раскачивался взад-вперед. Я была вне себя от радости, что сын рассуждает здраво, благодарила удачу, судьбу, Провидение и все силы, которые смогла вспомнить. Кажется, даже Ричарда поблагодарила! Уилл перестал раскачиваться, сел и огорошил меня заявлением: «Виолет, ты ломоть черствого хлеба, куплет забытой песни». — Виолет засмотрелась на Латифа, прилежно строчившего в блокноте, и лишь когда он поднял голову, сообразила, что молчит.