клуб аистенок(СИ)

- Ну, вот ты, и я - принц на коне. Может, настало и твое время пустить все на самотек.

- Ты прав, - она надеялась, что классическая музыка в гостиной заглушает ее голос, и Гайдн и Район не слышат ее. - Мне следует пустить это на самотек, я пущу на самотек, но можно сначала отравлю его?

Стэн рассмеялся, забрал поднос с кофе и через раздвигающуюся дверь пошел назад в гостиную. Барбара прочитала про себя короткую молитву дать ей сил и выдержки и последовала за мужем.

- Обговорим точную дату? - спросил Стэн, ставя перед Районом чашечку кофе. - У меня очень плотный календарь до конца года, и давайте обговорим несколько возможностей. О какой дате мы говорим?

Гайдн и Район заговорили одновременно. Гайдн назвала декабрь, а Район - следующее лето. Потом они посмотрели друг на друга с упреком.

- Это слишком скоро, дорогая, - сказал он.

Барбара почувствовала, как сдавило ей желудок.

- Чего нам ждать? Никто из нас не учится, - жалобно спросила Гайди.

- Милая, зачем торопиться? - Район говорил с ней, как с ребенком. - У твоих родителей тогда будет больше времени все спланировать. - Он погладил ее по руке, но она убрала руку.

Барбара слишком хорошо знала свою дочь, и еще до того, как скривились ее губы, она поняла, Гайдн в бешенстве.

- Я не хочу ждать до лета, - звенящие нотки появились в голосе Гайди, Барбара узнала тональность, и хотя она никогда не призналась бы в этом, ей понравилось направление, которое принял дальнейший разговор. С этого места он начал набирать скорость. Гайдн упорствовала, Район становился надменнее. Позднее Барбара попыталась вспомнить точный момент: может, когда он употребил слово "ребячество", или когда она язвительно спросила, "может, дело в том, что им следует согласовать все с расписанием его мамаши", но Гайдн вскочила и убежала наверх в слезах. Когда она ушла. Район пожал плечами, будто говоря "дети, кто их поймет!".

Барбару раздирало желание пойти наверх и забаррикадировать комнату Гайдн, чтобы она не смогла снова спуститься вниз.

- С ней нелегко, - произнес он, - да вы сами это, наверняка, знаете. Но я ее обожаю.

Они оба - и Барбара и Стэн - промолчали.

- Обед был чудесен, - Район встал, - думаю, я лучше вернусь в отель. Надеюсь, к утру она все обдумает.

Когда они со Стэном встали, челюсти Барбары были слишком стиснуты. Все двинулись к входной двери мимо стены с семейными фотографиями, и глаз Барбары поймал фотографию Гайдн 3-х лет с тем же выражением лица, что и несколько минут назад, когда она бежала наверх.

Когда Район ушел, Стэн обнял Барбару, спросив:

- Как нам сказать ей, что это никогда не случится?

- К несчастью, промолчим, - ответила она, - нам придется ждать, когда она сама поймет.

34

Жизнь Элейн без Митча шла механически: забота о ребенке, по вечерам в дни, когда у нее были занятия в колледже, она завозила дочь к бабушке Маргарет и ехала в класс. Митч звонил, оставлял сообщения на автоответчике, умолял позвонить ему, обещая все объяснить. Она поймет, уверял он ее. Он просил увидеться с ней.

Прислонившись к стене, все еще держа в руках учебники, она выслушивала длинные его моления, ненавидя и тоскуя по нему. Иногда она перематывала пленку, чтобы еще раз прослушать те места, где он клялся ей в любви. Рози, сидящая на полу, слыша его голос, поднимала головку и радостно вскрикивала "папочка!".

Через неделю послания Митча из умоляющих стали раздражительными, потом гневными, потом в них появились ярость и возмущение "подними чертову трубку! Элейн, позвони мне немедленно, или ты будешь разговаривать с моим юристом!".

Никогда она не слышала у него такого тона, и где-то в глубине радовалась, что он изнемогает.

- Да, Митч, - сказала она в трубку в тот вечер, когда он оставил это сообщение. Она была рада, что Рози, которая в последнее время за каждым повторяла каждое слово, спит.

- Оказалось, у тебя много пороха.

- У меня такие же права на наш дом и мою дочь, как и у тебя, Элейн.

Нет, совсем у нее не разыгралось воображение; он действительно, сделал ударение на слово "моя".

- О чем ты думаешь, игнорируя мои звонки? Скажи спасибо, если я просто приду и

вышибу дверь, но я так и сделаю, если ты меня вынудишь. Я приду и увидишь. Заберу у тебя ребенка!

- Нет, Митч, не заберешь. Потому что знаешь: лучшее для нее - оставаться со мной. Не с тобой и не с Джеки.

- Слушай, я же объяснил тебе: у меня ничего нет с Джеки.

- Да, с тех пор как я это порушила.

- Элейн, я не способен изменить то, что случилось. Хотелось бы мне, чтобы мог, но не могу. Сейчас - это сейчас, и я хочу видеть дочь, и лучше, если ты не будешь вставлять палки в колеса. Выбери подходящее для тебя время: я приеду за ней, потом привезу назад. Потом мы начнем обсуждать вопрос об опеке над ней.

- Ты же работаешь каждый день, иногда допоздна. Я дома, и со дня рождения она поручена полностью моим заботам. Хоть я и не биологическая ее мать, - произнесла она, не веря своим ушам, что ведет такой разговор, - но, учитывая, что я не работаю, учитывая мою ответственность и историю моих отношений с ней, я - лучшая кандидатура для опеки, есть в ней мои гены или нет.

- Посмотрим, - сказал он. - Когда она будет готова?

- Приезжай в 10 утра, - в душе ее тоже бушевала ярость. Она-то знала, что это самые занятые часы у Митча в магазине, но он тот час согласился.

- Буду там, - и он повесил трубку.

Видеть, как ее муж сидит, нервничая, в их гостиной, было уж очень странно и скверно. Они вместе выбирали мебель, каждую картину на стене, а сейчас он - посторонний. Она так тосковала по нему, что скажи он сейчас "я люблю тебя, ну глупо же это все!", она, наверное, откликнулась бы "ты прав, поезжай, привези свои вещи, а я пока приготовлю ланч". Но он не просился домой. Сидел, сложив руки, будто был подростком, приехавшим за ней, чтобы взять ее куда-нибудь на свидание и скрупулезно и недоверчиво разглядываемый ее родителями. Малышка утром проснулась в 5, а сейчас спала. Митч молчал. Когда, наконец, заговорил, голос его был едва узнаваемым - столько в нем было боли.

-Я хочу видеть ее каждый день, если она кашляет, хочу знать. Я не хочу, чтобы она жила где-то, кроме как со мной, но сейчас у меня по горло работы: мне необходимо быть в магазине постоянно, и потому то, что ты сказала вчера - верно, ей не такая жизнь нужна.

Казалось, он отрепетировал эту речь, будто боялся, начни он говорить спонтанно, он потеряет контроль над собой. И когда он повернулся к Элейн, за экстерьером она увидела страсть и такой гнев, какого никогда не видела в нем ни с кем.

- Предупреждаю тебя, Элейн, если ты и дальше будешь так себя вести, пожалеешь. Я закрою этот чертов магазин, и мы забудем о стильной жизни, потому что я буду ее воспитывать, а ты можешь возвращаться к своей старой работе в BMW.

"Подлец, ах ты, вшивый подлец".

- Митч, чего ты от меня хочешь?

Смесь чувств, толкавших ее упасть в его объятия и ударить со всей силы, захлестывали ее, ставили в тупик.

- Единственное, чего я хочу, чтобы моей дочери было хорошо, - ответил он, - все остальное вторично. Поэтому, если сейчас для нее хорошо жить с тобой - быть по сему, это то, чего я хочу. Я молю тебя понять это, потому что я сам ничего не понимаю. И я хочу, чтобы ты знала: я никогда не отступлюсь от нее. Собственно, я собираюсь вернуться в эту родительскую группу, потому что не хочу пропустить ничего, что касается ее. Понимать и ...

Из детской послышалось хныканье, а потом "ма...а...а...ма", и Элейн поспешила наверх. Роуз стояла и, увидев Элейн, просияла. Ее крошка, ее любимая кроха. Элейн не позволила себе сломаться. Она не потеряет над собой контроль. Ей необходимо доказать сейчас Митчу, что она - самая стабильная сила для Рози.