Повесть о любви и тьме

И еще:

И вот это:

Крупы, растительное масло, свечи, сахар, сухое молоко, мука почти начисто исчезли с полок бакалейной лавки господина Остера: люди начали запасаться продуктами впрок. Мама тоже купила и задвинула подальше в кухонный шкаф мешочки с мукой, пачки сухарей, жестяные коробки с кашей «Квакер», а также растительное масло и консервы, маслины и сахар. Папа купил и задвинул под раковину в ванной две запечатанные канистры с керосином.

Папа все еще каждый день, как обычно, уходил в половине восьмого из дому и отправлялся на работу в Национальную библиотеку на горе Скопус — автобусом номер девять, с остановкой на улице Геула, по центральной улице квартала Меа Шеарим, пересекая арабский квартал Шейх Джерах, неподалеку от виллы Силуани. Около пяти пополудни возвращался папа с работы. Книги и журналы до отказа заполняли его потертый портфель, и часть журналов и книг он нес под мышкой, прижимая их локтем. Но мама неоднократно просила его, чтобы, садясь в автобус, он держался подальше от окон. И добавляла несколько слов по-русски. Даже наши постоянные субботние путешествия к дяде Иосефу и тете Ципоре мы на какое-то время отложили.

Мне едва исполнилось девять, но я уже был фанатичным читателем газет. Потребителем новостей. Страстным комментатором и спорщиком. Специалистом по военно-политическим проблемам, весьма авторитетным среди соседских ребят. Стратегом спичек, пуговиц и костяшек домино на циновке, посылающим боевые колонны, осуществляющим тактические обходные маневры, укрепляющим союзы с той или иной великой державой… Я подбирал остроумнейшие аргументы, способные обратить в нашу пользу самое черствое, самое застывшее британское сердце. Я постоянно твердил про себя речи, которые могли бы привести арабов не только к полному пониманию и примирению, но и к тому, что они попросят у нас прощения. Эти речи даже вызовут у арабов слезы сочувствия к нашим страданиям и, вместе с тем, глубокое восхищение нашим душевным благородством и величием духа. В те дни я вел горделивые, но вполне деловые беседы с Даунинг-стрит, с Белым домом, с Папой Римским, со Сталиным, с королями арабских стран.

«Еврейское государство! Свободная репатриация!» — кричали еврейские демонстранты на митингах и во время народных шествий. На одно или два таких мероприятия папа, с согласия мамы, взял меня с собой.

Толпы арабов каждую пятницу, выходя из мечетей, со злобой и ненавистью вопили во всю глотку: «Резать евреев!» Или: «Палестина — наша земля, а евреи — наши собаки!» Я запросто мог бы тронуть их сердце, если бы представилась мне такая возможность. Я доказал бы им с неотразимой логикой, что если в наших лозунгах и наших требованиях нет, упаси Господь, ничего, что могло бы причинить им ущерб, то лозунги, которые вопит распропагандированная, подстрекаемая арабская толпа, они — некрасивые и непорядочные, по сути, они выставляют тех, кто их выкрикивает в неприглядном свете. В те дни я уже был не мальчиком, а нагромождением праведных доводов. Маленький шовинист в шкуре миролюбца. Велеречивый националист-ханжа. Девятилетний сионистский пропагандист: мы — самые лучшие и справедливые, мы — безвинные жертвы, мы — Давид, вышедший против Голиафа, мы — овечка среди семидесяти волков, мы — жертвенный агнец, мы — козленок из сказки, мы — краса и великолепие Израиля. А они, все они — и англичане, и арабы, и прочие народы, — они-то и есть те самые семьдесят волков, весь этот злой, лицемерный и вечно жаждущий нашей крови мир — стыд им всем и позор. (В книге «Пантера в подвале, а также в рассказах, вошедших в сборник «Гора Дурного совета», я описал те дни и изобразил мальчика, немного похожего на меня. Особенно — в рассказе «Тоска»)

После того, как правительство Великобритании объявило о намерении завершить свою административную власть в Эрец-Исраэль и вернуть Организации Объединенных Наций мандат на управление страной, назначен был ООН специальный комитет (UNSCOP — United Nations Special Committee On Palestine), который был уполномочен расследовать ситуацию в Палестине. Комитет был образован по решению собравшейся в мае 1947 года Генеральной Ассамблеи ООН, на которой советский представитель Андрей Громыко от имени своего правительства выразил поддержку стремлению евреев создать собственное государство в Палестине. Годом раньше, в мае 1946 г., англо-американская комиссия, посетившая в Европе лагеря для перемещенных лиц, где томились сотни тысяч еврейских беженцев, избежавших уничтожения от рук нацистов, рекомендовала немедленно разрешить въезд в страну ста тысячам еврейских беженцев. Британцы отвергли эту рекомендацию…

И вот, в конце августа 1947 года специальный комитет UNSCOP опубликовал свои выводы: большинство его членов пришло к выводу о необходимости немедленно прекратить действие британского мандата. Комитет высказался за раздел Палестины на два независимых государства — арабское и еврейское. Территории, выделенные обоим государствам, были примерно равны по площади. Граница между ними, сложная и запутанная, была прочерчена в соответствии с демографическими особенностями расселения евреев и арабов. Предполагалось, что оба государства будут связаны друг с другом общей экономикой, единой валютой и т. п. Иерусалим, по рекомендации комитета, станет особой, нейтральной, интернациональной зоной (corpus separatum), управляемой губернатором от имени ООН.

Эти рекомендации были представлены Генеральной Ассамблее ООН, и для их утверждения требовалось особое большинство — в две трети голосов. Евреи согласились принять этот раздел, хоть и со скрежетом зубовным: государство, выделяемое им, не включало в себя ни еврейский Иерусалим, ни Верхнюю Галилею, ни Западную Галилею. Семьдесят пять процентов территории, предназначаемой евреям, составляли земли сухой безжизненной пустыни. Но лидеры палестинских арабов и все арабские государства, входившие в Арабскую лигу, немедленно объявили, что не пойдут ни на какой компромисс: они намерены «силой предотвратить воплощение в жизнь рекомендаций комитета, утопить в крови любое сионистское государственное образование, которое попытается подняться хоть на одной пяди палестинской земли». В глазах арабов вся Эрец-Исраэль была палестинской землей вот уже сотни лет — пока не пришли британцы, поощрявшие толпы понаехавших чужаков расселяться по просторам земли: эти пришлые спрямляли холмы, выкорчевывали оливковые деревья, плодоносившие испокон веков, с помощью хитроумных уловок приобретали земли, участок за участком, покупая их у погрязших в коррупции землевладельцев, отбирая землю у феллахов, обрабатывающих ее на протяжении нескольких поколений. Если их не остановят, то эти расторопные и хитрые еврейские колонисты проглотят всю землю, сотрут все признаки принадлежности ее арабам, покроют ее своими домами под красными крышами, заполонят своими омерзительными вызывающими обычаями, а еще немного — и они завладеют исламскими святынями и растекутся по соседним арабским странам. А в ближайшее время они учинят здесь — прибегнув к хитрости, козням и уловкам, используя свое явное превосходство и поддержку британского империализма, — именно то, что учинили белые в Америке, в Австралии и других местах с коренным населением. Если позволить им создать здесь государство, пусть даже самое крошечное государство, они наверняка воспользуются им как форпостом, и миллионы их ринутся сюда, словно рой саранчи, возьмут штурмом горы, заполнят долины, сотрут с этих древних пейзажей, все, что напоминает об их арабской сущности, поглотят все, прежде чем арабы успеют отряхнуться от своей дремы.