Авария

Некоторое время Синицын в упор с ненавистью смотрел на улыбающегося корреспондента, потом повернулся и молча вышел из отделения.

— Не тронь никого… — буркнул он, садясь рядом с Николаевым в машину. — Да пропади пропадом! На глазах насиловать будут — не подойду!

Мимо проехал на своем «Жигуле» корреспондент. Синицын проводил его взглядом.

— А резина-то лысая, — удовлетворенно отметил он. — Ты номер не запомнил?

— Да иди ты… — сказал Николаев.

Вернувшись домой, он натянул старый тренировочный костюм и присел рядом с женой и дедом перед телевизором. Тут же зазвонил телефон в коридоре. Николаев нехотя поднялся.

— Слушаю.

— Машка, это ты? Это я — Валера. Слушай, бросай все — вали сюда! — донесся веселый Валеркин голос.

— Что?

— Не узнала, что ли? Это Валера! Быстро приезжай — не пожалеешь!

— Ты что, пьяная, что ли? — раздраженно спросил Николаев.

— Нет! Только не вешай трубку! Ну, ты тупая, Машка, вообще! — отчаянно-весело закричала Валерка. — Говорю — приезжай! Здесь крутая тусовка! Крутейшая! Такие кенты — упадешь! Давай сюда!

— Ты… влипла в историю? — тише спросил Николаев. Он дотянулся до двери в комнату, прикрыл.

— Ну да! Да! Врубилась, наконец! — на том конце, провода началась возня, видно, кто-то из «крутых кентов» рвал у нее трубку, желая лично поговорить с подругой Машей. — Тихо, там черепа на параллельном — негромко, но так, чтобы было слышно Николаеву, сказала Валерка.

— Мне приехать? — тревожно спросил Николаев.

— Ну, конечно!

— Вызвать милицию?

— Нет-нет-нет!

— Сколько их?

— Сейчас, — Валерка весело начала считать, — раз, два, три, четыре! На тебя хватит! Такие мальчики…

— Где ты?

— Сейчас объясню… Какой адрес? — торопливо зашептала она. — Да, да, на моторе… Новокузнецкая, двадцать семь, квартира девять. Второй этаж. Бери тачку, без тебя не начнем, не волнуйся!

Николаев подхватил с вешалки куртку.

— Ты куда? — выглянула из комнаты жена.

— Майор просил подскочить. Я быстро.

— Ну, конечно! Без тебя обойтись не могут… — начала было жена, но Николаев уже бежал вниз по лестнице…

На Новокузнецкой у старого дома с арками он вышел из машины. Ключи оставил в замке зажигания. Вытащил из-под сиденья обрезок литой резиновой трубы с металлической оплеткой, спрятал под курткой.

У квартиры номер девять прислушался к голосам за дверью, коротко позвонил и замер затаив дыхание. Щелкнул замок, Николаев тотчас ногой отбросил дверь вместе со стоящим за ней парнем и пробежал в комнату. В комнате, освещенной только шаром напольной лампы, увидел Валерку — ее уже раздели по пояс, двое парней прижимали ее к дивану, третий пытался стащить джинсы. Парни разом обернулись к Николаеву, Валерка вырвалась, вскочила. Один из парней поймал ее за плечо, вывернул руку, другой встал перед Николаевым в низкую стойку каратэ, выставив вперед ладони.

— Отпусти ее, быстро! — Николаев выхватил из-под куртки дубинку, отступил к стене, чтобы видеть оставшегося сзади в коридоре четвертого парня.

— Боб, отпусти! — спокойно сказал загорелый, коротко стриженный парень. — Только без шума! Алик, без шума! — остановил он каратиста.

Валерка подобрала валяющийся на полу свитер и куртку, подбежала к отцу. Ее будто прорвало, слезы брызнули фонтаном:

— Подонки!.. Суки! Скоты!..

Николаев подталкивал ее к двери, отступая лицом к парням, сжимая в руке дубинку.

— Актриса… — улыбаясь, сказал загорелый. — Ничего, скоро увидимся.

Николаев быстро повел ее вниз по лестнице, отводя глаза от белеющего в сумерках тонкого тела дочери. Валерка шла вслепую, ничего не видя из-за слез, путаясь в рукавах, натягивала свитер. На улице она подскочила к белой «восьмерке», стоящей у подъезда, пнула ногой в дверцу, оглянулась, ища что-нибудь тяжелое, Николаев оттащил ее и усадил в машину. Завел мотор и только тогда чуть расслабился, глянул на жесткую ладонь, на которой остался рубчатый узор металлической оплетки, с удивлением отметил, что трясутся пальцы.

Валерка молча плакала рядом, стиснув зубы, опустив голову. Николаев посмотрел на нее, неожиданно дрогнувшим голосом сказал:

— Ничего… Все нормально… Ничего… — неумело погладил ее по взъерошенным желтым вихрам. Валерка досадливо отдернула голову.

По дороге домой Николаев несколько раз оглянулся, нет ли на хвосте «восьмерки» — на случай, если веселые ребята решили проследить, где Валерка живет. Дочь понемногу успокоилась, угрюмо смотрела в колени.

У дверей квартиры, доставая ключи, Николаев тихо сказал:

— Сразу в ванную, умойся. И чтоб мать ничего…

Валерка молча кивнула.

Николаев открыл дверь, прошел в комнату.

— Ерунда какая-то, — сказал он. — Дергают по каждому пустяку…

— Валерка пришла? — спросила жена, прислушиваясь к шагам в коридоре.

— Да… встретились во дворе. Что там у нас? — Николаев с преувеличенным интересом уставился на экран.

В отделении шел последний инструктаж перед операцией. Инспекторы сидели в кожаных куртках, перепоясанные портупеями, смотрели на карту города, по которой скользила указка.

— Наиболее вероятные направления движения, — показывал майор, — Вернадского, набережные, Университетский. Соответственно работают группы Дубинина, Тимашова, Полярина. Всем быть на связи… Что еще? Действовать по возможности корректно, на провокации не отвечать. За одиночками не гоняться — четыре аварии с начала года… Ну, в общем, все как всегда. По машинам…

Инспекторы стали расходиться. Майор окликнул Николаева и Синицына.

— А вам, так сказать, особая честь, — ухмыльнулся он. — Поможете нашей прессе. Наш добрый знакомый — товарищ Новицкий, — он указал на корреспондента, до того незаметно сидевшего в дальнем углу кабинета с карманным диктофоном в руках, — хочет быть в гуще, так сказать, событий. Будни работников автоинспекции. Все ясно? — спросил майор, обращаясь к Николаеву.

— Ясно, — буркнул тот, неприязненно глянув на «доброго знакомого».

Патрульные машины одна за другой отваливали от подъезда, выворачивали на улицу…

В Лужниках рядом с огромной чашей стадиона грохотали сотни моторов, мечущиеся лучи фар выхватывали из темноты сверкающие спицы колес, шлемы-колокола с узкой прорезью для глаз, черные куртки со стальными бляхами. Вся эта темная масса находилась в непрерывном хаотическом движении.

Николаев, Синицын и корреспондент сидели в машине рядом с перекрестком узких старых улиц. Поодаль, на асфальтовой площадке, стояли фургоны «Совтрансавто», «дальнобойщики» ужинали в кабинах.

Монотонно бубнил радиотелефон. Синицын курил, пытаясь выдохнуть ровное кольцо дыма, Николаев сосредоточенно отскребал въевшееся в пальцы масло, корреспондент на заднем сиденье нетерпеливо ждал событий.

— А что будет ребятам? — спросил он.

— А ничего не будет, — ответил Синицын. — Родители штраф заплатят…

— А вы, конечно, считаете, что их надо бы в колонию отправить?

Синицын дернулся на месте, но промолчал.

— Наверное, проще было бы не устраивать вот такие засады, а организовать ребят, увлечь общим делом, — сказал корреспондент.

— Предлагали. Кланялись. Нате вам инструкторов, чего хотите… А им не надо ничего. Только потрястись под «металл» как паралитикам, прокатиться без глушителя да потрахаться в подъезде как собачонкам…

— Как у вас все просто, — усмехнулся корреспондент.

— А чего сложного?.. Это вы пишете черт-те что, а мы расхлебываем.

— А вы считаете, что если закрыть глаза, то исчезнут и рокеры, и проституция, и наркомания?

— Пока не писали, меньше было. А теперь как же, герои! В газетах про них, радио — про них, телек включишь — и там про них! Раньше космонавтов показывали, теперь б… валютных!

Николаев вышел из машины, втиснулся в будку автомата, позвонил домой. Ответила жена.