В поисках утраченного

Чашка с кофе застыла перед губами Джойс. Вселенная медленно завертелась. Звуковой фон распался на искаженные обрывки. Время остановилось. Все в мире стало неважным, кроме нескольких обескураживающих строк внизу страницы 54.

Чуть-чуть оправившись от шока, Джойс огляделась, взглянула на свои часы. Время возобновило ход и даже как будто значительно ускорилось. Дальнобойщики расплатились, бросили на стойку чаевые — монеты звякнули о поддельное дерево — и вышли. Одного ждал Хавр-Сент-Пьер, другого — Монреаль.

Джойс аккуратно вырвала заметку, сунула ее в карман рубашки и отправилась в школу.

На следующий день Джойс появилась у ресторана «У Клемана» в 5.40 утра; еще не рассвело.

Воздух пропитан запахами неэтилированного бензина, дизельного топлива, жира, стекающего с жарящегося бекона. В флюоресцирующем свете кажется, что топливные насосы вибрируют. На западе исчезли последние звезды.

Чуть-чуть посветлело. Моторы дюжины припаркованных грузовиков работают на холостом ходу, слабо поблескивают габаритные огни. Вполне мирная картина. Некоторые водители еще спят в своих кабинах, другие пьют первую чашку кофе у стойки ресторана. Один поднял крышку капота и, зажав в зубах фонарик, проверяет уровень масла.

Джойс уверенно подходит к грузовику. Заметив ее, водитель наводит луч света на ее лицо и рычит:

— Чего тебе?

Не очень обнадеживающее начало. Джойс благоразумно отступает на несколько шагов и на мгновение задумывается, не стоит ли вернуться в кровать — может, простыни еще теплые — и бросить все это.

Она уже готова капитулировать, когда одна деталь останавливает ее: под определенным углом голова дальнобойщика — худое лицо, козлиная бородка, начинающаяся лысина надо лбом кого-то ей напоминает? Ее память быстро перелистывает впечатления, как карточки в библиотечном каталоге. XX век. Политик. Россия. Революция. Козлиная бородка.

С поразительной ясностью Джойс вспоминает, где видела это лицо в первый раз: на одной из почтовых открыток дяди Ионы!

Открытка годами висела в кухне Дусе рядом с календарем Короля Коула. Она пришла из СССР в ноябре 1964 года, но, кроме этого, мало что было известно о ней. Единственные разборчивые слова только на штемпеле: Ленинград — Leningrad — 12.XI.1964. Каждый раз, глядя на эту открытку, Джойс представляла своего дядю Иону в центре снежного бурана, с обледеневшей бородой, спрашивающим озадаченного докера, где можно найти ближайший почтовый ящик.

На обороте открытки алела почтовая марка с портретом Владимира Ленина, похожая на крохотный плакат о розыске преступника и награде в 16 копеек за голову жестокого большевика.

Онемев от изумления, Джойс таращится на суровое лицо дальнобойщика. Она не ошиблась: Владимир Ленин, заблудившийся на автостоянке для грузовиков в Септ-Айлсе без четверти шесть утра.

Джойс улыбается этому анахронизму, затем снова становится серьезной. Если плуту дяде Ионе в четырнадцать лет хватило мужества бродить по ледяным докам Ленинграда, кто может помешать Джойс — такой же Дусе, как Иона, — совершить нечто подобное?

Она делает глубокий вдох и отваживается на шаг к Владимиру Ленину.

— Мне нужно в Монреаль. Можете меня подвезти?

Провиденс

ДЖОЙС СИДИТ В ОКРУЖЕНИИ атласов морских млекопитающих, свернутых в рулоны постеров и кучи туристических брошюр. Молодая женщина за рулем ловко лавирует среди машин, скопившихся на шоссе в час пик. Ее подруга возится с картой Монреаля 1979 года, ворчит по поводу улиц с односторонним движением.

Эта пара подобрала Джойс семью часами ранее на борту парома из Тадусака. Необыкновенная удача, поскольку они тоже направлялись в Монреаль читать лекции о китах в эстуариях. Женщина вела машину неспешно, переплетя пальцы на затылке, держа руль коленями. Ее подруга объясняла Джойс сложный дыхательный цикл огромного кашалота.

В Квебек-Сити они угостили Джойс ленчем. Затем она подремала среди гор рекламных листков и проснулась уже в самом центре Монреаля.

— Конец маршрута! — бодро объявляет женщина. — Где бы ты хотела сойти?

— Где вам удобно, — отвечает Джойс, пожимая плечами.

Женщина улыбается ей в зеркало заднего вида, резко перестраивается в правый ряд и останавливает старый голубой «хундай» рядом со станцией метро. Джойс забирает свой мешок и, захлопывая за собой дверцу, оказывается одна-одинешенька в Вавилоне.

Она трет глаза и замечает название станции метро: «Жан-Талон». Это ни о чем ей не говорит.

С чего начать? Джойс оглядывается по сторонам, замечает телефонную будку, открывает дверь и берется за телефонный справочник. На нее накатывает смутное чувство тревоги. Кажется, она недооценила численность населения Монреаля. Ее пальцы поспешно листают страницы: Домбровски, Домпьер, Донати… Дусе. Ни следа имени ее матери, нет хотя бы Дусе Ф.

Ее матери нет в телефонном справочнике Монреаля, как и на кладбище в Тет-а-ла-Балейне.

Джойс, спотыкаясь, выходит из телефонной будки. Ее подташнивает. Причины бегства уже не кажутся такими ясными, как утром. В дальнем конце бульвара солнце постепенно катится вниз. Скоро ночь, и чувство одиночества обостряется.

Джойс поправляет на плече вещевой мешок и идет куда глаза глядят.

Через два квартала она оказывается на рынке Жан-Талон. Воздух пересыщен самыми разными запахами, в том числе алкоголя, гниения и моторного масла.

Джойс резко останавливается. Никогда еще она не видела столько мусора в одном месте и не может отвести взгляд от ящиков с фруктами, утрамбованными и связанными в сочные кубы, мешанины кожуры и картона. Она пристально разглядывает разноцветные пласты черешков, листьев, сердцевин овощей, манго, винограда и ананасов с вкраплениями обрывков фраз: Апельсины Флорида Луизиана Нашвилл Ананасы Сладкий картофель Мексика Авокадо Яблоки сочные Лучшие с Калифорнийской фермы Свежие продукты Категория № 1 Продукция США.

Скопление мусора достигает апогея в западном конце рынка. Там стоит мусоровоз и два мусорщика бросают клети с цветами в пасть монстра. Время от времени гигантская стальная челюсть опускается, пережевывает массу из листьев и картона, и чудовище бесцеремонно заглатывает корм.

Зачарованная всем этим расточительством, Джойс не сводит глаз с мусоровоза. Никогда она не испытывала такого ощущения изобилия.

Вдруг у нее начинает подергиваться кончик носа. Она смотрит вниз и видит пенополистироловое мусорное ведро в розовых пятнах, отгоняет мух, садится на корточки, поднимает ведро и принюхивается. Рыбья кровь. Этот запах так знаком Джойс, что на ее глаза наворачиваются слезы.

Джойс берет себя в руки и оглядывается. На ближайшей витрине огромный лосось, выскакивающий из воды в красном неоновом круге названия заведения: «Рыбная торговля Шанагана».

Как ни странно, Джойс чувствует облегчение.

За дверью ее ждет клубок щупальцев и клешней: «Омары с острова Мискоу $10.99/фунт».Джойс с минуту восхищается аквариумом с омарами, затем замечает и остальное: печень трески в растительном масле, норвежская треска, маринованные береговые улитки, улитки в чесночном соусе, сублимированные креветки, сельдь в баварском маринаде, морские коньки в соусе каджун. А в специальном запертом застекленном шкафчике несколько микроскопических баночек ярко-оранжевой икры ценой не меньше урана-237.

За стеклянной витриной-прилавком разложены на подстилке из дробленого льда дюжины разных созданий. Большинство этих рыбин Джойс видела только в отцовских справочниках: тунцы, люцианы (рифовые окуни), барабульки, кефали, морские окуни, мидии, крабы, гигантские гребешки и миниатюрные рыбы-молоты.

Двое мужчин за прилавком беседуют по-испански. Более высокий подходит, вытирает руки, оглядывает Джойс с головы до ног.

— Работа нужна? — спрашивает он с кубинским акцентом.

— Работа?

— У тебя есть резюме? Нет? Нет резюме? No importa. [3]Ты хотя бы работала в рыбной лавке?