Беглец (СИ)

«Телефон, – удовлетворенно поняла Она. Но о том, что по телефону можно и нужно позвонить, Она сообразить не могла. – Надо вставать».

Ей даже не пришло в голову спрятать аппарат. Она просто оставила его на постели, когда поднялась. То, что Она не сможет выйти из закрытого дома, Она тоже не понимала. Но точно знала: Ей надо умыться, привести себя в надлежащий вид и уйти. Волосы в беспорядке свисали спекшимися клоками: «Возможно, таскали за волосы, а потом кровь сочилась по ним», – сообразила Она, передвигаясь в ванную.

Зеркало в ванной висело напротив входа, и Она вздрогнула, не сразу узнав себя. Ее бледности лица мог бы позавидовать и мертвец, а сине-багровому телу – аватар из детского мультфильма. Припухшие от слез глаза, изкусанные от боли губы, кровоподтеки на висках…

Вымыв голову и обернув полотенце на голове, Она собралась постирать свои вещи, но другого полотенца, чтобы обернуть им себя, в ванной больше не было. Она натянула юбку и футболку с кофтой обратно на тело, поняв, что за шумом воды могла и не услышать того, как кто-то мог зайти в дом.

Но в комнатах было пусто. В той первой ничто не напоминало о том, что Ее били. Коврик у постели был либо тщательно вычищенный, либо новый. Постельное белье свежее. Чистый плед аккуратно заправлен. В шкафу полотенца не было, как и лишней простыни.

Она рассеянно вернулась во вторую комнату, куда Ее притащили из коридора. Шкаф был так же пуст. Она открыла тумбочку под телевизором – пусто.

Закрыла и открыла снова, соображая, что здесь не так: снаружи тумбочка выглядела широкой и высокой, а внутри – несоразмерно узкие полочки.

Она уперлась коленом в стену и правой рукой дернула за угол тумбочки. Протиснувшись в образовавшееся пространство, Она отодвинула тумбочку еще. Так и есть: сзади оказалась ниша в полметра шириной и сантиметров в девяносто высотой.

«Вот мой выход, – смотрела Она в нишу. – Здесь меня никто не тронет».

Вернулась к постели, забрала телефон, сбросила с волос промокшее полотенце.

Залезть в нишу тумбочки оказалось райским занятием в сравнении с тем, что вместе с собой предмет мебели необходимо было задвинуть на место. На это действие ушел не один час, но теперь Она точно знала, что тело может все: надавив на низ и упираясь ногами в нишу, Она напрягалась, распирая ногами стенки тумбочки, и делала рывок. Отдыхала и судорожными движениями тела стремилась по направлению к стене. По сантиметрам тумбочка переползала, подпрыгивая, вместе с Нею. Она так и не поняла, как это происходит, но это запомнило Ее тело, и оно справилось. Теперь Она, уставшая и довольная, находилась в тумбочке, придвинутой к стене.

«Попить не взяла», – мысленно посетовала Она, перекатывая на языке собирающуюся во рту кровь. Поскольку жидкости не было и не предвиделось, сплевывать эту кровь, от которой образовывалась слюна, казалось кощунственным.

«Надо было подушку взять, – думая о том, что это, вероятно, Ее последнее пристанище, вновь посочувствовала Она нывшей спине. – В гроб и то, подстилают что-то мягкое…»

Она вертела в руках телефон. Дешевый аппарат с настройками по умолчанию. Ни контактов, ни сообщений, ни истории посещений в мобильном браузере.

«Семеныч, – что-то далекое и чужое послышалось теперь в этом слове. Она смотрела на цифры и понимала, что не помнит, как они называются. Для Нее цифры сейчас оказались условными обозначениями, причудливо искривленными линиями. Закрыла глаза и набрала номер, как набирала бы его на стационарном телефоне. Пальцы помнили больше, чем Ее разум.

Гудок, еще гудок. Родной, тревожный голос.

И тишина.

Она не смогла ничего сказать. Нечленораздельный хриплый шепот вырвался из Ее уст и только.

Короткие гудки – Семеныч положил трубку. Она набрала вновь, но он сбросил Ее звонок.

Отдаленным отголоском туманного разума Она понимала, что Семенычу можно написать сообщение. Но к ужасу своему обнаружила, что не понимает, как пишутся слова. Буквы и комбинации из них, как и цифры, были для Нее сейчас одинаково пусты по содержанию и обозначению.

Она обхватила колени и положила на них голову, склонив ее набок. Больше Ей было нечего ждать. Разве что конца…

Слезы покатились, щипая распухшую губу…

Заснуть в неудобной позе не удавалось. От нечего делать, Она пальцами распутывала влажные волосы, методично распрямляя и разглаживая прядь за прядью…

– В ванной? – достиг Ее ушей резкий вопрошающий крик.

– Нет нигде, если она только в канализацию не уползла, – вторил ему другой, менее грозный и злобный голос. В нем Она узнала своего «похитителя», который тащил Ее из леса. Казалось, что в его тоне проскользнули довольные нотки.

– Под кроватями?

– Даже на люстре не висит!

– Заткнись, остряк! Дверь и окна не тронуты, не растворилась же она?

«Нет, к сожалению», – мысленно ответила Она им.

– Нет ее, – знакомый голос «похитителя» оказался очень близко. Мужчина стоял рядом с тумбочкой. Он открыл дверцу и отпустил ручку. Намагниченная дверца с хлопком припечаталась обратно. Этот страшный звук словно говорил: «я прекрасно знаю, что ты здесь». Снова, но уже медленнее мужчина открыл дверцу и опять отпустил ее.

Она замерла, понимая, что сейчас всем станет ясно, где Она находится, и почему в такой глубокой тумбочке такие узкие полочки. Но шла секунда за секундой, а тумбочку никто не отодвигал.

Она задышала вновь.

«Он понял. Он не мог не понять. Но не захотел меня вытаскивать. И второму не показал», – сообразила Она.

– Что делать?

– Ничего. Я вообще не понимаю, если серьезно, за каким чертом мы в это ввязались. Ты думаешь, нам обломятся те большие деньги, за которыми гоняется шеф? – скрипнула кровать под толстым матрацем: кто-то из мужчин присел на постель.

Теперь Она напряженно локон за локоном накручивала на палец, прислушиваясь к их разговору.

– Шеф никогда не обижал. Муж этой бабы вовсе не умер два года назад, а она вдову из себя корчила. Он не разорился, а не захотел делиться с ребятами. Почти одновременно с его смертью здесь, в штатах возник тот Меркури. Человек без прошлого. Это он. Я лично проверял. И что интересно – сразу смертельно больной.

– И что? Это я и так знаю. Его невозможно было достать там? Зачем было пасти эту вдову?

– Потому что он вернулся бы за ней.

– Ну хорошо, – согласился «похититель». – Надо было брать вдову, и ждать пока он не приползет.

– Брали. Держали. Угрожали. Без толку. Он ничем себя не выдал. Да и, вообще, он неуловимый. Общался с внешним миром через огромную цепочку посредников, которые засекречены тем, что знают пару соседних звеньев цепи, и постоянно сменяются. Вот мы и затихли, думая, что он все равно узнает по своим каналам, как его баба с детьми. И когда все успокоится, он ее к себе переправит. Мы выжидали, а вдовушка возьми и исчезни. С помощью этой девки. Наверняка!

– А если нет?

– Да как нет?! У бабы старший ребенок лежачий был. И после того, как эта девка переночевала там с неизвестным лицом, липовая вдова наутро смоталась. Удалось узнать, что баба была со всеми детьми, а старший самостоятельно передвигался. Как? Если он лежал пять лет? Соответственно, эта девка что-то передала или сделала. Или тот, кто с ней был. Может, этот Меркури их и послал. А баба с детьми ушла через лес, в другую сторону, на окружное шоссе. Всех, кого могли, мы нашли, перетрясли и опросили, но след ее потерялся в соседнем поселке. Как сквозь землю провалилась.

– Необязательно проваливаться-то, можно взлететь…

– Что?

– Если по горизонтали нет следов, значит, они есть по вертикали. Вертолет, самолет.

– Скорее всего. И эту упустили. Эта-то куда подевалась?

– Может, она какая необычная? Не зря шеф к ней японца вызвал. Тем более, если ты говоришь, что после того, как она переночевала, встал на ноги мальчик?

– Какая разница, какая она. Мы последнюю нитку потеряли!