Моя вторая мама (Сериал). Книга 1

- Дорогая, не терзай себя так, - произнес Хуан Антонио.

- Не могу, не верю! Он никогда не улыбнется мне… Не скажет «мама»… Не будет спать в своей кроватке… Я этого не вынесу! Разве можно пережить эту боль?! - Даниэла рыдала.

- Довольно, дорогая, не разрывай мне сердце, - дрожащим голосом умолял Хуан Антонио.

- Я никогда не смогу быть счастливой без моего сына… моего маленького, родного человечка…

Доктор Карранса покачал головой, глядя на убитую горем женщину. Он подошел к стеклянному шкафу, открыл его и вынул какие-то таблетки, потом наполнил водой стакан.

- Вот, примите. Это успокоит вас.

Хуан Антонио взял стакан у врача, поднес его к губам Даниэлы и только тогда заметил, как дрожат у него руки. Даниэла послушно проглотила лекарство.

- Я хочу видеть моего сына, - попросила она. - Хочу взять его на руки хотя бы единственный раз в жизни. Я должна его видеть. Пожалуйста, доктор!

Врач отрицательно покачал головой.

- Прошу вас, пожалуйста, - настаивала Даниэла и обернулась к мужу: - Скажи ему, чтобы он позволил мне его увидеть! Скажи, чтобы мне дали его увидеть, умоляю тебя!…

…Даниэла прижала к груди безжизненное тельце ребенка. Она ласково дотронулась пальцами до его личика, которое приняло землистый оттенок.

- Ты уже никогда не вырастешь, никогда, - шептала Даниэла, покрывая поцелуями лоб и щеки мертвого сына. - Я не увижу, как ты начнешь ходить. Я смогу обнять тебя только в моем воображении, прижать к груди, пеленать тебя и петь тебе колыбельную, чтобы ты заснул, - Даниэла принялась легонько качать ребенка, напевая: - Баю-баюшки-баю…

Хуан Антонио и доктор Карранса вопросительно посмотрели друг на друга. Врач вышел и быстро вернулся с наполненным шприцем.

- Что это? - спросила его Даниэла.

- Легкий транквилизатор, - ответил доктор Карранса и сделал ей укол.

- Дай ребенка мне, - сказал Хуан Антонио. Он был подавлен смертью сына, но его испугала реакция Даниэлы.

- Нет, - ответила Даниэла, прижимая крепче ребенка к своей груди.

- Надо договориться о похоронах, - тихо сказал врач Хуану Антонио.

- Нет, я не хочу его хоронить, - взмолилась Даниэла. - Мой малыш! Моя крошка! За что? Так не должно быть! Нет!

Даниэла вновь принялась укачивать мертвого ребенка, напевая колыбельную. Хуан Антонио нежно, но твердо отстранил ее и забрал у нее сына.

Всю обратную дорогу домой Даниэла не произнесла ни слова. Когда они вошли в гостиную, их с радостными криками приветствовали друзья.

- А где ребенок? - спросила Джина, заподозрив неладное. - Даниэла, что случилось?

- Он умер! Умер! У него остановилось сердце. Незадолго перед тем, как мы пришли. И он умер, - зарыдала Даниэла. - Все кончено! Я столько ждала, так мечтала об этом дне! А теперь все кончено. У меня уже нет ребенка, Джина! Единственный раз я смогла взять его на руки, когда он был мертв. Что я такого сделала? За что? За какие мои грехи Господь отобрал у меня сына?

- Не надо, - умоляюще взглянула Джина на подругу. - Ты - самая замечательная женщина, которую я знаю.

- Джина, почему это должно было случиться со мной? Без сына я не хочу жить! Я должна была умереть вместе с ним. Зачем мне жить, скажи? Мой сын! Мой мальчик! Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Счастье - это мираж. Когда мы думаем, что достигли его вершины, что-нибудь случается. Всегда что-нибудь случается.

Даниэла невидящим взглядом обвела гостиную. Воздушные шары, цветы, плакат… Все выглядело теперь так нелепо! Даниэла увидела подарки для малыша, сложенные на софе. Она дрожащей рукой прикрыла глаза:

- Это уже никогда мне не пригодится. Все было напрасно. Напрасно! У меня уже никогда не будет ребенка.

- Возьми себя в руки, Даниэла, - сказала Джина и обняла за плечи подругу. Но Даниэла передернула плечами, сбрасывая ее руки:

- Зачем? Зачем мне брать себя в руки? Зачем? Я прождала три мучительных недели, чтобы забрать сына из больницы и… вернулась с пустыми руками!

- Успокойся, довольно, - увещевала Даниэлу Джина, уводя ее в спальню.

Когда они ушли, Сония, Каролина и Ракель молча начали снимать воздушные шары. Все были потрясены случившимся.

- Даниэла убита горем. В какой-то момент я подумал, что она сходит с ума и придется ее оставить в больнице, - сказал Хуан Антонио, окружившим его друзьям.

- Такая трагедия! Это несправедливо! Даниэла так любила своего ребенка, - голос Херардо дрожал.

- Мануэль, помоги мне уладить все с похоронами, - попросил Хуан Антонио.

- Конечно, я все сделаю, - ответил Мануэль и обратился к жене и матери: - Пожалуйста, уезжайте домой.

- Нет, мы должны остаться здесь, - возразила Долорес.

- Вы будете только мешать. Прошу вас, - настойчиво повторил Мануэль.

И женщины начали собираться домой.

- Не знаю, что хуже: плакать, потому что никогда не сможешь иметь детей, как я, - тихо сказала Сония Рамону, - или плакать, потому что потеряла ребенка, как Даниэла.

- Я думаю, что хуже потерять, - ответил Рамон. - Бедная Даниэла! Она так несчастна!

- Да уж, ничего хорошего… Если бы ты видел, с каким рвением она училась вязать, готовя приданое для своего маленького сына, - Сония сокрушенно покачала головой.

- Перед лицом смерти нам остается только смириться, - Рамон крепко сжал руку Сонии.

- Жизнь такая тяжелая вещь! Если бы у меня не было тебя, она была бы совсем печальной и горькой, - Сония с благодарностью взглянула на Рамона.

- Нет, Сония, это без тебя она была бы горькой, - возразил Рамон.

Сония подошла попрощаться с Хуаном Антонио, заглянула в глаза брата:

- Иди к Даниэле. В такую минуту ты должен быть рядом с ней.

- С Джиной ей будет лучше, - угрюмо ответил Хуан Антонио.

- Нет, ты ее муж, ты должен ее поддержать, - возразила Сония.

Хуан Антонио поднял на нее глаза, и она увидела в них такую тоску!…

- Я не смогу ее утешить, я не в силах!… Я не знаю, что ей сказать! Джина скорее сможет помочь ей, - затравленно пробормотал Хуан Антонио.

Сония положила ему руки на плечи и поцеловала в щеку.

- Я хочу, чтобы ты знал, что можешь на меня рассчитывать, Хуан Антонио. Всегда! Ты и твоя семья - единственные мои родные люди.

- Да, Сония, спасибо, - ответил ей брат. - Я тоже очень тебя люблю.

В спальне Джина пыталась успокоить Даниэлу, которая вдруг вспомнила свой кошмарный сон, оказавшийся пророческим.

- Не говори глупости! Твой сон тут не причем.

- Альберто смеялся надо мной! Он сказал, что мой сын умер. И это оказалось правдой.

Джина с тревогой взглянула на подругу.

- Но жизнь продолжается, Даниэла. Надо жить! Время все лечит. Ты - сильная женщина, - Джина сама понимала, что ее слова не доходят до Даниэлы. Ей очень хотелось, чтобы ее Дани улыбнулась, и она сказала: - Мы, богини, должны быть сильными и не имеем права плакать.

- Нет, я не богиня, - возразила Даниэла равнодушно. - Я всего лишь женщина. Я несчастная женщина, потерявшая последнюю надежду. Женщина, которую никто и никогда не назовет мамой.

Утром следующего дня Иренэ проснулась поздно. Леопольдо куда-то уехал. Ах, да, сегодня же четверг, день, когда он посещает сауну, а оттуда обычно ездит в клуб. Значит, у нее свободен весь день. Иренэ любила, когда Леопольдо не было дома, и она могла ощущать себя полноправной хозяйкой. Иренэ долго нежилась в постели. Затем она села, подложив подушку под спину, и потянулась к подносу с завтраком, на котором стояли небольшой термос с кофе, чашка, тарелка с двумя хрустящими тостами и стакан апельсинового сока. Раздался телефонный звонок. Иренэ, скорчив недовольную гримасу, сняла трубку и услышала знакомый хриплый голос:

- Доброе утро, дорогая сеньора! Вы не читали сегодняшних газет?

Иренэ вообще газет не читала, разве что иногда пролистывала женские журналы, но голос она узнала.