Момемуры
Момемуры читать книгу онлайн
Я пишу это в Олстоне, графстве Мидлсекс, на берегу Атлантического океана. Хотя сказанное — очередная печать стиля, так как никакого океана ни из одного из семи окон моего апартамента не видно; и дабы начать лицезреть тусклое пространство воды в скучной оторочке осенних пляжей и поставленных на прикол яхт, надо проехать, по крайней мере, миль 15, не менее.
Но я действительно здесь, куда никогда не хотел ехать синьор Кальвино, о чем сделал соответствующую надпись на козырьке растрепанной географической карты Северной Америки в главе «Островитяне».
Я же, чтобы меня не увело опять в неизбежные дебри, должен сказать, чем отличается новая редакция, выходящая сегодня в нью-йоркском издательстве Franс-Tireur, от журнальной, опубликованной в четырех номерах «Вестника новой литературы», начиная с пятого, украшенного бравурной красной лентой Букеровского приза. Изменений в тексте немного: в рамках рутинного превращения в экзотику всего русского Энтони Троллоп стал Салтыковым-Щедриным, незабвенная Джейн Остин — Верой Пановой, кореянка Надя Ким — сибирячкой с густым несмываемым румянцем во всю щеку и т. д.
Плюс любимая писательская игра по ловле блох — тех орфографических ошибок, с которыми так и не справилась ни лучший редактор всех времен и народов Марьяна, ни чудная пожилая дама с абсолютной грамотностью, порекомендованная мне Мишей Шейнкером. Сложная ветвистая фраза, очевидно, обладает возможностью до последнего таить самые очевидные ошибки в тени стилистической усталости.
Но самое главное, «Момемуры» выходят тяжеловооруженные самым продвинутым аппаратом: два авторских предисловия, статья об истории написания романа, статья от комментатора имен, разные списки сокращений и — самое главное — роскошные, обширные комментарии. Их писали четыре разных человека, обладающие уникальным знанием о том, о чем, кроме них, сегодня уже почти никто ничего не знает, а если знает, не напишет — о К-2.
Надо ли говорить, что они были прототипами моих разных героев, или, по крайней мере, упоминались в тексте романа, почти всегда под придуманными никнеймами? Да и сама идея издать «Момемуры» с пространными комментариями, иконографией, иллюстрациями, даже DVD с музыкой, которую мы тогда слушали, и картинами, которые мы смотрели, также принадлежала тем героям романа, которые были моими друзьями до его написания и, конечно, после. (Хотя количество тех, кто обиделся на меня на всю жизнь, причем, имея на это множество оснований, поделом, как, скажем, Алекс Мальвино, таких тоже было немало.)
Алик Сидоров хотел выпустить десятитомное издание «Момемуров», чтобы роман превратился в игру: жизнь в подполье, полная неизведанных наслаждений, борьбы с КГБ, ощущения запойной свободы, которой больше не было, ну и кайф от творчества — поди, поищи такой.
Увы, даже наш Алик вынужден был подкорректировать замысел – не пошла ему перестройка впрок, не похудел, не побледнел, как-то обрюзг, разбух и давно уже согласился, что том будет один (самое большее — два), но с подробными комментами, фотками прототипов и серией приговских монстров из «Бестиария». Ведь именно он, на свои деньги, послал в Питер того самого лопуха *уевского, о котором упоминает Боря Останин в своей статье.
Но что говорить — нет уже нашего Алика, нет и Димы, то есть они есть там, в переливающемся перламутром тексте «Момемуров» (а я совсем не уверен, что перламутр лучший или даже подходящий материал для воспоминаний); но, к сожалению, данное издание будет без фотографий прототипов героев и их версий в «Бестиарии». Но и то немалое, что есть, стало возможно только благодаря Сереже Юрьенену, который взял на себя труд публикации сложнейшего текста.
Что осталось сказать? Я лучшую часть жизни прожил с героями «Момемуров», они научили меня почти всему, что я знаю, пока я, хитрый и хищный наблюдатель, исподволь следил за их жизнью. Благодаря им, я написал то, что написал. И сегодня кланяюсь им всем, даже тем, кто вынужден был взять на себя роли отрицательных персонажей или, точнее, героев с подмоченной репутацией. Но, конечно, главная благодарность им: Вите, Диме, Алику — синьору Кальвино, мистеру Прайхову, редактору журнала «Альфа и Омега». Если в моем тексте присутствует то, что некоторые остряки называют жизнью, то это только потому, что у меня дух замирал, пока я поднимался по винтовой лестнице очередной неповторимой, сделанной на заказ натуры – и восхищался открывшимся с перехода видом!
Поэтому я думаю, что мой роман о дружбе. То есть само слово какое-то мерзко-советское, хреновое, с запашком халтурных переводов по подстрочникам и дешевой гостиницы на трудовой окраине, но мы были нужны и интересны друг другу, и, это, конечно, спасало. И то, что этот хер с горы Ральф Олсборн позвонил-таки из таксофона в вестибюле филармонического общества Вико Кальвино и договорился о встрече, а потом понял, с каким редкоземельным материалом столкнулся, за это ему можно, думаю, простить и ходульность, и гонор, и дурацкий апломб. Не разминуться со своей (так называемой) судьбой — разве есть большее везение?
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
** …все пять томов Пруста в издании 36-го года… — в СССР в 1934-38 годах вышло четыре тома прустовского романного цикла «В поисках за утраченным временем» в переводах А.Франковского и А.Федорова. В 1927 году был издан первый роман этого цикла «В сторону Свана» и сборник рассказов Пруста «Утехи и дни». Наиболее ранние публикации фрагментов прозы Пруста на русском языке относится к 1924 г.
«Литературные осколки» — журнал «Интернациональная литература», выходил в 1933-1943 годах, с 1955 — «Иностранная литература».
«Улисс» — роман Дж. Джойса (1922), главы из которого публиковались в «Интернациональной литературе» за 1935-1936 годы. Английский (ирландский?) писатель Дж. Джойс (1882-1941) большую часть жизни прожил в эмиграции. Помимо «Улисса» известен ранним романом «Портрет художника в юности» (1916) и непереводимым мозаичным мегалитом «Поминки по Финнегану» (1939).
…до ареста переводчика… — Валентин Стенич (собств. Сметанич, 1898-1939). Дебютировал как поэт в 1921 году, нелицеприятно упомянут А. Блоком в дневниковой записи и очерке «Русские дэнди» (1918). В 1938 году арестован. Переводом «Улисса», по слухам, занималась целая «бригада» переводчиков.
«Русский журнал» — «Новый мир». См. ниже.
** «Ад» Холлинга — в первой редакции: «Голод» Гамсуна. Кнут Гамсун (настоящая фамилия — Педерсон) — норвежский писатель (1859-1952), лауреат Нобелевской премии за 1920 год. Холлинг — провакатив. Отчетливо присутствие слова «холод» из устойчивой пары «холод и голод», а также фамилии Голдинг. Ср. Уильям Голдинг (1911-1993) — английский писатель, популярный в России 1970-х годов романами «Повелитель мух» (1954) и «Шпиль» (1964), лауреат Нобелевской премии за 1983 год. («Господин мух» — одно из прозвищ дьявола.)
Барт — Ролан Барт. Ср. Аркадий Бартов, ленинградский писатель, член «Клуба-81».
Генри Джефферсон — кентавр: Генри Джеймс + Шервуд Андерсон. Г. Джеймс (1843-1916) и Ш. Андерсон (1876-1941) — американские писатели. Томас Джефферсон (1743-1826) — третий американский президент, автор проекта Декларации независимости США. Ср. Фредерик Генри — герой романа Э. Хемингуэя «Прощай, оружие!»
…их общий неблагодарный ученик — Эрнест Хемингуэй (1899-1961), американский писатель, родился в одном году с В. Набоковым и Х.-Л. Борхесом. В 1920-х годах жил в Париже, работал журналистом, в 1930-х годах воевал в Испании, на старости лет поселился на Кубе. Лауреат Нобелевской премии за 1954 год. Произведения Хемингуэя (в 1959 году вышел двухтомник, в 1968 году — четырехтомник) были невероятно популярны во всех слоях советского общества. Названия романов («Фиеста», «Прощай, оружие», «Иметь и не иметь», «По ком звонит колокол»), равно как и знаменитый фотопортрет писателя в свитере и с курительной трубкой, а также упоминающиеся в романах коррида, рыбная ловля и «сильный мужчина» стали в СССР фольклорными.
…книга о Париже… — «Праздник, который всегда с тобой», беллетризованные воспоминания Э. Хемингуэя о Париже 1920-х годов (опубликован в 1964 году). Русский перевод появился в 1965 году.
…мюзиклы Лопеса… — ср. мюзиклы Ллойда и комедии Лопе де Вега.
13. …пыльное зеркало Уайльда… — ср. «Портрет Дориана Грея» О. Уайльда.
** Ангелина Фокс — без явного провокатива. Фокс (по-английски — fox) — лиса, сказочное олицетворение хитрости. Фокс — отрицательный персонаж популярного многосерийного фильма «Время встречи изменить нельзя». Ангелина — женское имя с отчетливо читающимся корнем «ангел». Ср. львовскую писательницу Ангелину Буряковскую, жену художника А. Аксинина (см. выше), рассказы которой печатались в самиздате.
** …дом дедушки Рихтера — скорее всего, имеется в виду, дом деда МБ (со стороны матери) на Социалистической улице в Ростове-на-Дону, описанный им в ряде ранних рассказов.
** «Он», бартоновского типа, сдержанный и молчаливый, ничем не выдавая ассоциативных переживаний... — весь абзац представляет собой развернутую пародию на прозу Хемингуэя и способ интерпретации ее в советском литературоведении, где особое значение придавалось и «рубленому диалогу», и подчеркнутой сдержанности и мужественности героя; бартоновский тип — ср. Джейк Барнс, главный герой романа Э. Хемингуэя «Фиеста». См. ниже: Бартон — А. Битов.
* …решил раздвоиться, одновременно являясь для себя и субъектом и объектом… — тема двойников, раздвоения или расщепления персонажей является одной из ключевых для всего романа. Помимо того, что романное пространство является транскрипцией пространства нонконформистской культуры, по сути дела каждый персонаж, а не только alter ego автора, сэр Ральф Олсборн (см. прим.), присутствует в романе по крайней мере в двух разных образах. В некоторых случаях автор демонстративно сталкивает между собой разные версии одного и того же героя, как, например, в эпизоде, когда экзальтированная г-жа Шанц бурно протестует против награждения премией мадам Виардо. И г-жа Шанц, и мадам Виардо — разные образы или способы воплощения поэтессы Елены Шварц, как г-н Кайрулин и Вико Кальвино — разные воплощения Виктора Кривулина. Сразу под несколькими именами в романе присутствует и другие, в частности, близкий друг МБ и автор статьи о его творчестве А. Степанов: это и профессор Стефанини, и Сандро Цопани, и Александр Сильва (см. прим ). Причем, даже в предисловии 1997 года автор «Момемуров» продолжает игру в двойников и, пародируя искренность и сентиментальность, сначала упоминает г-на Сильву, а затем прощается с «вечно увлекающимся, щедрым и бескорыстно велеречивым основным биографом профессором Стефанини», тут же наделяя его чертами, свойственными, как г-ну Сильве, так и А. Степанову, у которого так же был «торопливый, заикающийся и неизменно милый голос». Идея сложного диалога копии и оригинала, их далеко не взаимнооднозначного соответствия, одна из центральной проблем философии второй половины XX, была разработана такими разными исследователями, как, например, М. Фуко, Ж-Ф. Лиотар и др. Ж. Бодрийяр, максимально радикализируя эту тему, полагал, что одной из важнейших особенностей нового времени стала тотальная замена самой возможности существования пространства оригиналов и копией, поглощения всего пространством копий, не имеющих оригиналов, то есть симулякрами. Для автора «Момемуров» создаваемый им мир, населенный версиями по большей части реальных героев, конечно, не симулякр, но и его идея расщепления персонажей, несомненно, далека от воплощения темы двойников и замены оригиналов копиями в интерпретации, скажем, Т. Э. Гофмана, Ф.М. Достоевского, Т. Манна. Другой пример постмодернистского воплощения идеи раздвоенности в русской прозе конца ХХ века см. в повести «Школа для дураков» Саши Соколова.
«puzzle» — мозаичная головоломки, известность которой в СССР (отчасти благодаря упоминаниям у В. Набокова) обогнала ее появление на прилавках магазинов. Набоков довольно коряво руссифицирует «puzzle» как «пузель».
…завезенная... в начале 20-х годов… — кроссворд в его современной форме появился в 1913 году в США. Начиная с 1923 года кроссвордная горячка охватила Америку и Европу, с 1925 — СССР (журнал «Огонёк»). В. Набоков окрестил кроссворд так и не прижившимся словом «крестословица» и регулярно составлял их для эмигрантской газеты «Руль». Сакральное христианское Слово на Кресте к исходу второго тысячелетия профанировало до «словесных перекрёстков».
