Числа

ал Степа, отдавая ей сложенный лист, – передай курьеру. Меня сегодня больше не будет.

– Степан Аркадьевич, не могли бы вы просмотреть последние платежки? – сказала девушка. – Они у вас на столе, бухгалтерия очень просит.

– Потом, – сказал Степа.

Вернувшись в кабинет, он попытался дозвониться Мюс, но ее мобильный был выключен.

«Что же за день такой, – подумал он. – Даже пожаловаться некому…»

Подумав, он решил ехать в ГКЧП к Простиславу.

Простислав успел попасть в передрягу. Его только что отпустили из больницы после отравления соединениями ртути – оно было таким серьезным, что он даже побывал в реанимации. Степа слышал, что от ртути умерли почти все китайские богдыханы, занимавшиеся поисками вечной жизни, потому что в даосские рецепты пилюль бессмертия входила киноварь. Из-за этого в недомогании Простислава чудилось что-то высокое, императорское, и Степе неловко было заводить разговор о своих проблемах. Но, к счастью, рассказывать ничего не пришлось – достаточно оказалось упомянуть Сракандаева.

– А, Ослик Семь Центов, – вздохнул Простислав из-под пухового одеяла, и его бледные скулы порозовели. – Тяжелый случай. Его даже свами Макананде показывали, когда тот в Москву приезжал. Макананда етот, значит, сказал, что ослику можно помочь, если найти его гипногештальт.

– Гипногештальт? А что это такое?

– Это внутренняя ось зла каждого человека. То, что делает нас такими, какие мы есть, независимо от воли и желания. Типа незаметно гипнотизирует в фоновом режиме.

– А пример можно? – спросил Степа. – Что им может быть?

– Да все что хочешь. Например, ребенок растет бандитом, потому что окно его комнаты выходит на афишу кинотеатра, где постоянно всякие гангстеры с пистолетами. Или девочка становится стриптизершей, потому что в серванте стоит статуэтка голой балеринки, на которую она смотрит с рождения, и так далее. Вот, значит, и у Сракандаева тоже где-то есть такой гипногештальт, из-за чего он… Ну ты понял. Но что это такое, никто пока не догадался. Пробовали его гипнотизировать…

Простислав замолчал и покачал головой, словно борясь с каким-то мучительным воспоминанием.

– Ну? – спросил Степа.

– Баранки гну. Он сам так всех загипнотизировал, что вспомнить стыдно. Стали дальше думать. Обыскали дачу, квартиру – думали, может, у него там где ослик деревянный с детства остался. Ничего не нашли. Загадка. А че тебе-то за интерес?

– Он мой партнер по бизнесу, – сказал Степа. – Надо же знать, с кем вместе рискуешь.

– Насчет бизнеса можешь не волноваться, – сказал Простислав. – Тут осел не ошибется. Смотри только, чтоб тебя самого не кинул, – он ушлый. Это я не в смысле ушей, хе-хе…

Разговор с Простиславом запал Степе в душу.

«Вот оно что, – думал он по дороге в банк. – Выходит, „43“ – это мой гипногештальт. Ну, нашел. А дальше что? Что мне делать, когда я это понял? Я ведь вроде понял? Или не понял? Вот это как раз ясно не до конца… Надо уточнить у Простислава».

На работе уже никого не было. Степа вошел в кабинет