Неделя зимы

— Ты сегодня же уедешь из Дублина. И больше не вернешься.

— Что?

— Этой ночью в Стоунбридж едет грузовик. Шофер согласился взять тебя с собой. Он отвезет тебя в Стоун-хаус.

— Что за Стоун-хаус? Опять школа? — Риггер здорово испугался.

— Твоя мама работала там в молодости. Она уехала из Стоун-хауса, когда должна была родить тебя — много лет назад. Тогда она надеялась, что ты станешь ее гордостью, ее отрадой, — с горечью произнес Нэйзи.

Риггер попытался что-то сказать, но дядя не дал ему вымолвить ни слова.

— Сейчас же собирайся, отдавай мне свой телефон и никому не говори, куда едешь. К тому времени как откроется лавка мистера Мэлоуна, ты будешь уже в Стоунбридже.

— Но ты же сказал, что полиция все равно меня найдет.

— Не найдет, если тебя здесь не будет, и никто не будет знать, куда ты подевался.

— Мам, ты тоже так считаешь?

— Чикки согласилась оказать мне услугу. Она переговорила с шофером. Ты побудешь у нее неделю, пока все не прояснится. Если вернешься к своим старым проделкам, она сразу же позвонит в полицию и ты окажешься за решеткой прежде, чем успеешь хоть что-нибудь предпринять.

— Мам!

— Не называй меня так! Я никогда не была тебе хорошей матерью. Мы только изображали из себя семью, но сегодня этому пришел конец.

— Нэйзи?

— Что?

— У тебя будут неприятности? — Это был первый случай, когда Риггер задумался о чей-то еще судьбе, кроме своей.

— Пока не знаю. Там посмотрим. Я скажу мистеру Мэлоуну, что очень сожалею о случившемся — не надо было мне просить его дать тебе работу. Мне действительно очень, очень жаль.

— Но тебя же не посадят в тюрьму?

— Кто знает… Надеюсь, что нет. Долгие годы работы… Одна-единственная ошибка.

— А остальные парни?

— Как ты сказал, они прогнали тебя, отказались делиться. Они не думали о тебе. Ты тоже не обязан думать о них.

— Но что если их поймают?

— Поймают, но ты уже будешь далеко. И поступишь на работу. — Нэйзи говорил холодно и спокойно.

Дальше все произошло очень быстро. В полном молчании Риггер собрал свой рюкзак. Подъехал шофер на грузовике. Не говоря ни слова, он указал Риггеру на переднее сиденье. Похоже, он не собирался развлекать попутчика разговорами по дороге через всю Ирландию.

Когда Риггер попытался поцеловать мать на прощание, та отвернулась. Его глаза наполнились слезами.

— Мне очень жаль, мам, — сказал он.

— Знаю, — ответила Нуэла.

Потом они уехали. Риггер и не представлял себе, что поездка будет такой долгой. Он понятия не имел о том, что ждет его впереди. Ему приказали ничего не обсуждать с водителем. Риггер смотрел в окно на пробегавшие мимо темные клочки полей по обеим сторонам дороги. Как могут люди жить в такой глуши? Кое-где на дороге валялись дохлые кролики и лисицы. Он хотел было спросить, что заставляет их бросаться под колеса машин, однако вспомнил, что ему запретили говорить с шофером, и стал слушать радио — музыку кантри, в которой пелось о разных неудачниках, пьяницах и несчастной любви.

К тому времени когда они добрались до Стоунбриджа, настроение у Риггера было хуже некуда.

Шофер высадил его у ворот Стоун-хауса. Его мать работала здесь. Жила в этом доме. Неудивительно, что ей не хотелось возвращаться. Интересно, есть ли у него родственники в этих местах? Может, тут живет его отец? Наверное, он женат на другой.

Риггер и сам не знал, почему никогда не спрашивал мать о нем. Черт, что он будет делать тут, пока не утихнет заварушка в Дублине? И сколько ему ждать?

Он подошел к двери и постучал. В ту же секунду ему открыла женщина с короткими вьющимися волосами — она прижимала палец к губам.

— Заходи потихоньку и не разбуди мисс Куини, — шепотом, с легким американским акцентом произнесла она.

Кто такие эти Чикки и Куини?..

Что он делает в этом холодном сарае? Риггер прошел в старенькую кухню с дровяной плитой, возле которой грелся крошечный котенок. Он был белый, с маленьким треугольным черным хвостом и черными ушками. При виде Риггера котенок жалобно мяукнул.

Риггер взял его на руки и погладил по голове.

— Как его зовут?

— Он оказался у нас только сегодня, как и ты. Его принесли около часа назад.

— Вы его оставите? — спросил он.

— Это будет зависеть… — Чикки Старр была немногословна.

Риггер впервые отважился посмотреть ей прямо в глаза.

— Зависеть от чего?

— От того, насколько хорошо он будет работать, ловить мышей, беречься от неприятностей и быть вежливым с мисс Куини. Примерно так.

— Я понял, — сказал Риггер. И это было правдой. — Что я должен делать?

— Думаю, для начала позавтракать, — ответила Чикки.

Так началась его новая жизнь.

Поначалу идея превратить старый дом в отель показалась ему сущим безумием. Кто согласится ехать в такую даль? Правда, это был бы единственный настоящий отель во всем городке.

Котенка, как выяснилось, принесла в Стоун-хаус мисс Куини. Он был последним из помета, принесенного кошкой на одной из ферм у подножия холма, и его жизнь находилась под вопросом, пока мисс Куини не посадила малыша к себе в карман и не вернулась с ним домой. Она держала его на ладони и тихонько нашептывала что-то ему на ухо, а котенок пристально смотрел на нее своими огромными серо-зелеными глазами. Это оказалась кошка; мисс Куини объявила Риггеру, что назовет ее Глорией. Довольно быстро он понял, что мисс Куини — нечто вроде персонажа из черно-белого кино: она старалась поддерживать в доме старые традиции, например, чтобы к столу всех созывал гонг, а сервировка была по всем правилам. Старушка никогда не выходила на улицу без аккуратной шляпки и перчаток.

Она относилась к Риггеру как к старому знакомому, который пришел к ним на помощь в сложный момент. Она подолгу рассказывала ему о каких-то Беатрис и Джессике и других людях, давным-давно лежащих в земле. С виду она казалась безобидной, но Риггер подозревал, что пожилая леди отнюдь не так проста.

Памятуя о словах Чикки, Риггер старался быть как можно любезнее с мисс Куини. По утрам он готовил ей чай и приносил в комнату, которую она называла «утренней гостиной». Одновременно он ставил и блюдце с водой для Глории.

Мисс Куини прочитала, что кошкам не надо наливать молоко, — им нужно побольше воды и немного кошачьего корма; похоже, Глории этот рацион подходил, поскольку она росла очень активно. Большую часть дня она спала; выдающимся интеллектом Глория явно не отличалась, так как продолжала считать, что ее хвост на самом деле отдельное живое существо, постоянно следующее за ней по пятам. Мисс Куини говорила, что Глорию нельзя за это винить, в конце концов, ее хвост совсем другого цвета. Она поставила для кошки корзинку на кухне возле дровяной плиты. Мисс Куини могла часами наблюдать за тем, как Глория дремлет на своей подстилке.

Чикки была менее разговорчивой. Она много работала и ждала того же от него. У нее не оставалось времени на болтовню.

Он до боли в спине махал лопатой, перекапывая запущенные, неухоженные клумбы и грядки возле Стоунхауса. Кожа его обветрилась от соленого бриза. Почва была твердая, каменистая, она вся поросла шиповником и ежевикой. Хотя он и старался работать аккуратно, его руки покрывали царапины и порезы. Риггеру нравилось, когда Глория составляла ему компанию, — она являлась на огород, гордо задрав свой маленький треугольный черный хвост, и обнюхивала перекопанную землю. Кошка играла с сухими листьями, жевала веточки и неоднократно оказывалась на волосок от гибели, когда Риггер, взмахивая лопатой, разрубал колючие ежевичные плети. Ее любопытство было ненасытным; она неутомимо продолжала свои поиски, пока он работал. Стоило Риггеру остановиться передохнуть, опираясь на черенок лопаты, и кошка укладывалась на спину, разглядывая его снизу вверх.

Когда на побережье налетали ветры с Атлантики и отвесной стеной лил дождь, они занимались расчисткой чердаков, перестановкой мебели, покраской стен. В старых хозяйственных постройках работали строители; Риггер помогал им: подносил кирпичи, доски и камни. Он рубил дрова на растопку, по утрам чистил камины, а потом наливал воду Глории и заваривал чай для мисс Куини.