Без маски

Маленькая женщина

(Перевод Л. Брауде)

Закутывая шею девочки шарфом, она повторяла:

— Запомни хорошенько, что говорит мама. Ты отведешь малютку Ролфа в ясли и, смотри, не задерживайся нигде. Ты не забудешь, Эльсе? Не останавливайся у витрин, не застревай на улице и не болтай с чужими. Помни, ты в ответе за нашего мальчика, Эльсе! Слышишь? Ты за него в ответе!

Эльсе кивнула головой. Она слегка приподняла подбородок, чтобы матери удобнее было завязать шарф. Малютка Ролф стоял рядом и медленно жевал бутерброд с маслом и тертой морковью. До чего же это вкусно!

Повязав шарф и выпрямившись, мать продолжала:

— Когда вернешься домой, ключ будет у Свенсенов. На столике в кухне я оставлю для тебя хлеб и молоко. Обедать будешь вместе со мной, когда я вернусь… Но, Эльсе, ты ведь совсем не слушаешь, что я говорю.

— Нет, слушаю, — бойко ответила Эльсе. А про себя подумала: «Сколько раз можно повторять одно и то же?».

Дети уже собрались выйти за дверь, когда мать добавила:

— Если что понадобится, я буду на складах у Якобсена. Ты не забудешь? Попросишь кого-нибудь позвонить мне по телефону.

Эльсе презрительно фыркнула. Будто она сама не может позвонить по телефону; ведь она учится уже в пятом классе. Вдруг девочка остановилась в дверях, и мать заметила, что на ее гладкий лобик набежали легкие морщины.

— Ну, в чем дело? — спросила мать.

— Склады Якобсена, — медленно ответила Эльсе. — А разве не там стоит этот пароход?

— Какой пароход? — резко и сурово спросила мать. — Кто сказал тебе о пароходе?

— Я слыхала, как об этом говорили вчера на площади и на нашей лестнице. У складов Якобсена стоит большой пароход, и, если только в этот пароход попадет бомба, все дома вокруг могут взлететь на воздух. Потому что он нагружен чем-то таким… Если только они прилетят, — ровным голосом добавила девочка.

Мать закусила губу. Не всегда легко было ответить на вопросы, которые задавала маленькая Эльсе. Девчонка вечно околачивалась возле взрослых на площади или тихонько сидела в уголке, когда к матери приходил кто-нибудь из братьев. Нечего было и думать о том, чтобы заставить ее пойти погулять. Мать пыталась было помешать девочке слушать разговоры взрослых, но безуспешно. Будь что будет! Всё равно она не может защитить ребенка от всех страхов и ужасов, которые ему приходится видеть. Секунду она помедлила с ответом, а потом решила: «Лучше всего разговаривать с Эльсе как со взрослой!» И она сказала:

— Пароход, о котором ты говоришь, разгружают у складов Дрейера; ты ведь знаешь, что это довольно далеко от складов Якобсена, где я нынче работаю. А теперь иди!

Эльсе спросила:

— А отец тоже едет на таком страшном пароходе?

Мать, затаив дыхание, ответила спокойно:

— Я не знаю, Эльсе. Не думаю. Во всяком случае он был на пароходе, который шел в Южную Америку. В тех краях, как ты знаешь, войны нет. Ну, теперь отправляйся, Эльсе, иначе опоздаешь в школу.

Эльсе молча стояла у дверей.

— Ну, а если все дома на набережной рухнут, всё равно склады Якобсена упадут первыми. Они ведь ближе к пароходу, чем наш дом, — задумчиво сказала девочка.

— На всё воля божья, — решительно сказала мать и легонько подтолкнула детей к двери.

Эльсе остановилась на площадке лестницы и сказала, уставившись на передник матери:

— Мам, а мам… А не может бог задержать эти бомбы?

— Ну конечно, может, — ответила мать. Она не знала, что и делать: продолжать разговор или нет.

— Тогда почему же он не задержал бомбу, которая упала на дом Кристиана? — спросила Эльсе.

— Ну, будет тебе спрашивать! Ты можешь опоздать в школу, если не пойдешь сию минуту! И потом бомба всё равно должна куда-нибудь попасть… И не попадает она только потому, что сейчас самолетов над городом не видать. В тот раз самолет залетел сюда по недоразумению, по ошибке, понимаешь?

— Но раз он попал по ошибке, значит, бомба может попасть и в нас, а бог об этом не узнает?

— Не думаю, чтобы в нас попала бомба, — серьезно ответила мать. — Я не думаю этого, Эльсе.

Видно, ответ матери успокоил девочку. Она почувствовала себя гораздо увереннее. В словах матери ощущалась какая-то недоговоренность, но в них теплилась и надежда. Это подсказывал Эльсе ее детский инстинкт. Вокруг не было ничего надежного: шла война. И одно лишь было ясно: бог не в сострянии задержать бомбу. Поэтому слова матери немного утешили девочку.

— Ну, мы побежали, — сказала Эльсе и кивнула матери головой.

Та медленно закрыла дверь.

На улице малютка Ролф, увидев других детей, сразу же запросился к ним. Он и слышать не хотел про ясли.

— Не пойду, — заявил он и начал отчаянно вырывать руку из руки сестры.

Ей пришлось пустить в ход и строгость и ласку. Наконец, с помощью разных обещаний, она уговорила его. Так она делала всегда, чтобы заставить его идти. Иначе дело не обойдется без слёз и на чисто вымытом личике Ролфа появятся серовато-грязные полоски, которые непременно заметит фрёкен из яслей, когда будет принимать мальчика у Эльсе. А девочка хорошо знала, как заботилась мать о том, чтобы ребенок каждое утро являлся в ясли чистеньким и опрятным.

На огромной улице было много народу. Но и витрин там тоже было много. Эльсе всегда любила помечтать, стоя у витрин. По воскресеньям она приходила сюда вместе с подружками и присматривала себе какую-нибудь вещицу, хотя взрослые утверждали, что в витринах ровно ничего интересного нет. Вот уж непонятно, почему они так говорят. Ведь ей никогда не приходилось видеть товаров в витринах больше, чем сейчас. Во всяком случае в них и теперь было всё, что только можно пожелать. И как раз возле одной такой витрины, настоящей сказочной витрины с игрушками и вещицами, о которых можно было только мечтать, она вдруг услыхала страшные слова. Кто-то сказал:

— Мне да не узнать этот звук! Конечно, это они!

Эльсе увидела, что мужчины останавливаются прямо посреди улицы и стоят, закинув головы и глядя вверх. Где-то вдали она услыхала ровное гудение. Оно всё усиливалось и усиливалось. Внезапно в воздухе что-то засвистело и гул самолетов послышался совсем рядом. Он всё нарастал и нарастал, и вдруг прямо над головами людей взревели моторы и в тот же самый миг самолеты взмыли ввысь.

Это были они.

Почти одновременно раздались залпы выстрелов и вой сирен. От этих неприятных воющих звуков кровь стыла в жилах. Девочка боялась этих звуков больше, чем страшного грохота взрывов. Как только смолкал вой сирен, исчезал и страх.

Кто-то сказал:

— Тут не один самолет, вот они… десять… нет, двенадцать… а вот еще два. Пожалуй, лучше всего спрятаться в подъезде.

Не прошло и секунды, как воздух наполнился ревом моторов и грохотом взрывов. Клубы черных облаков появились в чистом прозрачном небе и повисли точно гигантские воздушные шары. Прерывистый вой сирен несся в эфир…

— Они метят в пароход! — воскликнул мальчик. — Они бросают туда бомбы, смотрите…

— В укрытие! — закричал вдруг из подъезда соседнего дома какой-то мужчина, и мальчик, сгорбившись, бросился туда.

Эльсе осталась на улице, у витрины. Вместе с Ролфом она прижалась к стене. Улица сразу опустела. В оконной раме зазвенело стекло. Откуда-то свалился огромный кирпич. Странные барабанящие звуки раздались на крыше напротив, мелкие камешки и песок посыпались из водосточной трубы. Казалось, небо разваливается на куски. Страшный трохот заглушал голос Эльсе, когда она пыталась говорить с малюткой Ролфом. «В укрытие!» Кажется, кто-то сказал, что надо идти в укрытие? Вдруг она заметила, что в окне напротив стоят люди и машут ей руками. У них был такой испуганный вид, что ей стало страшно. Может быть, попытаться перейти улицу? Она сделала шаг вперед. Но пустынная улица ошеломила ее, и она быстро отпрянула назад. Ей чудилось, будто все бомбы, какие только есть на свете, вот-вот упадут на нее. Нет, улицу ей не перейти. Мимо с громким воем промчался автомобиль. Девочка настороженно поглядела ему вслед. «Добраться бы хоть до тех дверей». Еще раз взглянула она на испуганные лица за оконными стеклами. Что-то зазвенело, рассыпавшись по улице, и какой-то длинный, зигзагообразный предмет остался лежать на мостовой, словно живое существо. Девочка не могла оторвать от него глаз. Быстрым движением взяла она на руки Ролфа. В ту же минуту какой-то мужчина с непокрытой головой перебежал улицу и, подхватив детей, бросился с ними к подъезду. Вскоре они были уже в подвале. У стены, подперев руками головы и устремив взгляд прямо перед собой, сидели женщины. Когда грохот слышался совсем близко, они вздрагивали. Засунув руки в карманы, полукругом стояли мужчины. Слегка наклонив головы, они прислушивались к взрывам. Вдруг весь дом задрожал, и один из мужчин, криво усмехнувшись, громко сказал: