Мужчина и женщина. Книга первая (сборник)

Но оказалось, что и у тети Нины все же был конец жизни. Как бы она не была проспиртована и прокурена, она умерла. Умерла в девяносто шесть лет.

Хоронил ее я.

Ее очередной жених сбежал сразу же после ее смерти, прихватив с собой все мало-мальски ценное, а родных, как вы знаете, у нее не было.

Но до сих пор стоит она перед моими глазами – радушная, добрая женщина, с мягкой улыбкой, давно привыкшая к укорам и насмешкам в свой адрес и давно простившая всех, кто пытался стать судьей в ее судьбе, данной ей только Богом.

10. Урок истории на дому

Седьмой класс «Б».

Урок истории.

Ведет урок молодая женщина лет двадцати трех.

Светлые волосы, голубые глаза, белая в темно-синий горошек приталенная кофточка, серая прямая юбка, высокие красивые ноги, модные туфли на тонких шпильках.

Строгая.

Недоступная.

Два года назад, после окончания института, она вышла замуж за молодого лейтенанта, и год назад они переехали, уже семьей, из провинциального поселка в этот большой город.

Детей не было.

Пока не хотелось.

Хотелось любви, красоты и чегото необыкновенного и таинственного.

Она ненавидела школу, свою профессию, глупых подруг, свое поспешное замужество и самого мужа.

В груди пульсом билась тоска.

Непонятная, зовущая.

Она оглядела класс.

Продиктовала задание и медленно пошла между рядами.

Затылки.

Косички.

Мальчики – девочки.

Все одинаково глупы и наивны.

Кроме одного.

Этот ученик с самого начала почему-то волновал ее.

Волновал как женщину.

Сидел он за второй партой в правом ряду.

Кареглазый, с большими темными ресницами.

Стройный, красивый.

А по характеру больше похожий на девочку – робкий, стеснительный.

Вот и сейчас… Она подошла к нему сзади и наклонилась как бы проверить, что он пишет.

Но в тоже время как бы невзначай уперлась грудью в его плечо.

Он вздрогнул и съежился.

Шея его стала заливаться бордовой краской.

Уши побелели, покрылись мелкими бисеринками пота.

Он медленно повернул голову и удивленно, даже, пожалуй, с испугом посмотрел ей прямо в глаза.

А она, как ни в чем не бывало, потрепала его по затылку, сказала что-то, относящееся к уроку, и пошла дальше.

После урока она задержала его в классе.

Поговорив по теме сегодняшнего урока, предложила ему придти к ней сегодня домой, часов в семь вечера, чтобы позаниматься дополнительно.

У нее, сказала, есть старинные интересные книги по истории Древнего Рима. Она знала, что Рим его очень интересует.

Мешать им никто не будет, мужа услали на полевые учения.

Всемь вечера он был у ее дверей.

Сердце полыхало.

Было предчувствие, что сегодня за этой дверью его ждут не только интересные книжки.

Она была одета по – домашнему.

Легкий халатик.

Тапочки с помпончиками.

Волосы распущены.

Он сел за стол.

Она принесла книгу, положила перед ним.

Потом пошла еще за одной.

Халатик был очень короткий и от этого ее белые ноги так и лезли в глаза.

Он открыл книжку, попытался читать.

Она обошла стол и встала напротив него.

Потом наклонилась к нему.

Верхние пуговички на халатике расстегнулись.

В распахе стала видна вся грудь.

Унего застучало в висках.

Он опустил взгляд вниз, на книгу, но ничего там не видел – буквы расплылись, строки дрожали, – но он все боялся поднять глаза.

Она выпрямилась.

Обошла стол, взяла его за подбородок и поцеловала прямо в пылающие губы.

Он вскочил, словно его подбросила пружина.

Схватил ее за талию.

Прижался плотно к ее телу.

Потом еще плотней и еще… и обмяк.

Ему вдруг сделалось неловко и стыдно от всего того, что здесь творится.

А она, ничего не замечая, продолжала осыпать его поцелуями и, ломая пуговицы, все расстегивала на нем рубашку.

И тоже вся горела и дрожала.

Вдруг она почувствовала – что-то не так.

Он уже не прижимался к ней, наоборот – осторожно и несмело отстранялся.

И вдруг жалобно запросился домой.

Она вначале растерялась, но тут же что – то решив для себя, стала еще настойчивее сдирать с него одежду.

Он ужом завертелся в ее руках, не позволяя ей проникать слишком далеко.

Она уже начала злиться, но вдруг нащупала причину столь резкой перемены и моментально поняла, что с ним случилось; сразу успокоилась сама и стала успокаивать его, нежно и участливо шепча на ушко ласковые слова.

Осторожно, подбирая слова, она стала убеждать, что это вполне нормально, что так бывает со всеми и это значит, что он уже настоящий мужчина.

А когда он совсем успокоился, поцелуями уложила его на диван и стала накрывать их обоих – очень медленно – байковым одеялом.

Он все дрожал и трогал ее тело неловко, словно не знал, куда девать руки.

Она прижалась к нему под одеялом, готовая идти до конца, как вдруг услышала едва слышный шепот:

– Скажите, а это… не больно?

А потом, сидя в ее ванной по горло в пене, он все заглядывал ей в глаза испрашивал: вот это все, что было с ними, и есть та самая любовь?

И она, намыливая ему голову, отвечала:

– Да, конечно.

Он пытался уточнить с наивной настойчивостью:

– Значит, вы меня любите и, выходит, я вас тоже люблю?!

– Наверное, – отвечала она, вытирая его полотенцем.

Он вертелся в ее руках худеньким телом. И продолжал выяснять:

– А как же ваш муж?

Она поднимала взгляд к потолку и говорила ему, что все будет хорошо и с ним, и с ее мужем.

На это он удивлялся:

– Разве можно любить двоих?

Она смеялась, поила его чаем, и говорила, что он еще совсем глупенький, но хорошенький.

Домой он возвращался, переполненный гордостью.

Теперь он как равный шагал рядом со взрослыми дядями, стараясь даже ступать с ними в ногу.

Он стал мужчиной!

Унего есть любимая женщина.

И она его любит.

Правда, он немного огорчался при воспоминании о её муже. «Но раз у нее теперь есть я, то ее муж ей совсем уже и не муж».

И от этой мысли он веселел, подпрыгивал, обрывая листочки на весенних топольках.

Его переполняли великие перемены сегодняшнего дня.

Но как назло никто из друзей и приятелей на пути не попадался.

Было уже поздно.

Вот и дом.

«Может, рассказать обо всем маме?»

Но, войдя в подъезд, он передумал.

«Нет, пожалуй, маме говорить неудобно, лучше папе».

Вызвал лифт. Зашел в него. Поднялся к себе на седьмой этаж и засомневался: «А как начать? Нет, уж лучше я расскажу брату, он ведь все равно проболтается родителям. А тогда и я расскажу».

От этого решения ему вдруг сделалось легко и весело.

Он подошел к своей двери.

Улыбнулся чему-то своему.

И нажал кнопку звонка.

Звонок резко задребезжал.

Он вздрогнул.

Дверь открылась.

И он шагнул за порог…

11. Львица

Согласитесь, что погода на улице очень часто влияет на ваше настроение.

Например, февральская неожиданная слякоть воспринимается весьма болезненно не только элегантными женскими каблучками, но и их хозяйкой. Поэтому высокая, стройная женщина лет сорока, с пышными огненными волосами, одетая по самой последней моде, как бы не пыталась обойти слякотные места на тротуаре, вошла в ресторан «Мон Пари»; уже без улыбки, недавно так загадочно украшавшей ее прелестные губки.

Но радушный прием администратора и вежливая готовность официанта – мальчика в красном жилете и белом фартуке —

развеяли ее слякотное настроение. Она улыбнулась встречавшему ее ресторану и прошла к столику на двоих в уютном уголке зала. Официант помог снять шубку и вежливо спросил:

– Вам как обычно?

– Да, фужер вина.

Она вынула из сумочки тонкие сигареты и золотую зажигалку.

Официант принес бокал рубинового «Божоле», поставил на стол и с ее молчаливого согласия взял элегантную зажигалку и, щелкнув, поднес язычок пламени к сигарете. Сказав «спасибо», она затянулась, сделала маленький глоток вина и, поставив! бокал на столик, стала смотреть на улицу.