Синяя спальня и другие рассказы

Розамунда Пилчер

Синяя спальня и и другие рассказы

Тоби

Холодным весенним днем накануне Пасхи Джемми Тодд, почтальон, зашел на кухню к Хардингам, положил утреннюю почту на стол, накрытый к завтраку, и сообщил, что мистер Соукомб, их сосед, умер на рассвете от сердечного приступа.

За столом сидели все четверо членов семьи Хардинг. Восьмилетний Тоби ел кукурузные хлопья с молоком: услышав новость Джемми, он замер с полным ртом хлопьев, которые медленно размокали на языке, и теперь не знал, что с ними делать, — он в одночасье разучился жевать, а в горле у него стоял ком, который никак не проглатывался.

Остальные были потрясены не меньше его. Отец, одетый в деловой костюм, уже вставал из-за стола, собираясь отправиться на работу, однако тут он снова сел, отставил чашку с остатками кофе и широко распахнутыми глазами уставился на Джемми.

— Билл Соукомб? Умер? Когда вы узнали?

— Мне сказал викарий, когда я только вышел разносить почту. Встретились с ним возле церкви.

Тоби взглянул на мать и увидел, что ее глаза полны слез.

— Боже мой!

Ему невыносимо было видеть, как она плачет. Раньше он всего один раз видел мать в слезах — когда пришлось усыпить ее старую собаку, и ощущение того, что привычный мир разваливается на части, преследовало мальчика еще несколько дней.

— Бедная миссис Соукомб! Какой страшный удар для нее!

— У него уже был сердечный приступ, помните, пару лет назад, — сказал Джемми.

— Но он вполне оправился после того раза. Чувствовал себя прекрасно, ухаживал за садом, и время свободное у него появилось — после стольких лет, что он в одиночку управлялся с фермой.

Вики, которой сравнялось девятнадцать, внезапно подала голос:

— Это ужасно.Как все мы сможем это пережить?

Вики приехала домой из Лондона на пасхальные каникулы: в Лондоне у нее была работа и квартира, которую она делила с двумя девушками. На каникулах она никогда не одевалась к завтраку, а являлась на кухню в купальном халате — махровом, в белую и синюю полоску. Глаза у нее были такие же синие, как полосы на халате, а волосы длинные и светлые; иногда она казалась очень хорошенькой, а иногда совсем бесцветной — такой как сейчас. От потрясения Вики побледнела, рот ее кривился, будто она вот-вот расплачется, маленькое личико заострилось. Отец вечно ворчал, что Вики слишком худая, однако ела она с аппетитом землепашца, поэтому упрекнуть ее можно было разве что в жадности.

— Он был такой хороший человек! Нам всем его будет недоставать.

Мама посмотрела на Тоби, который так и сидел с полным ртом непрожеванных хлопьев. Как и все остальные, она знала, что мистер Соукомб был его лучшим другом. Она потянулась к нему через стол и взяла его руки в свои.

— Тоби, мы все будем по нему очень скучать.

Тоби ничего не ответил, но, ощутив тепло маминых рук, смог наконец проглотить хлопья. Она тихонько отодвинула в сторону полупустую тарелку, стоявшую на столе перед ним.

— Слава богу, — снова заговорил Джемми, — что у них есть Том. Миссис Соукомб не осталась одна-одинешенька, и он сможет взять на себя управление фермой.

Том был внуком мистера Соукомба. Ему было двадцать три. Тоби и Вики знали его всю свою жизнь. Подростками Вики и Том часто ходили вместе на праздники, на танцы в конном клубе, а летом ездили в спортивный лагерь. Но потом Том пошел учиться в сельскохозяйственный колледж, а Вики повзрослела, выучилась на секретаршу и уехала в Лондон, и каким-то образом между ними почти не осталось ничего общего.

Тоби находил это очень печальным. У Вики появилась уйма новых друзей, которых она изредка приглашала домой. Однако Тоби считал, что ни один из них не был таким хорошим, как Том Соукомб. Как-то раз, в Новый год, Вики пригласила к ним некоего Филипа. Он был высокий, светловолосый и разъезжал на черном блестящем автомобиле, напоминающем гоночный болид, однако этот Филип никак не вписывался в их повседневную семейную жизнь, а что еще хуже — Вики в его присутствии перестала в нее вписываться тоже. Она говорила по-другому и смеялась тоже по-другому.

В канун Нового года они устроили небольшую вечеринку и Тома пригласили тоже, но Вики вела себя с ним презрительно, обращалась свысока, так что он явно был задет. Тоби ее поведение показалось отвратительным. Он очень любил Тома и не мог смотреть, как Вики его обижает, поэтому весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке, а потом рассказал обо всем маме.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказала она, — но Вики должна жить собственной жизнью и принимать собственные решения. Она уже взрослая и сама может выбирать себе друзей. У нее есть право совершать ошибки, идти своим путем. А мы, ее семья, должны ее поддерживать.

— Но я не хочу быть ее семьей и поддерживать Вики, когда она так ужасно себя ведет.

— Конечно, тебе обидно, но она же твоя сестра.

— Мне не нравится этот ее Филип!

«Этот» Филип благополучно исчез из жизни Вики. Домой она его больше не приглашала, и постепенно другие имена вытеснили его имя из ее рассказов. Хардинги вздохнули с облегчением, и жизнь семьи вернулась в привычное русло, однако отношения Вики с Томом так и не восстановились. С того вечера они ни разу не разговаривали друг с другом, и теперь, когда Вики была дома, Том не переступал их порога.

— Да, миссис Соукомб не одна, — кивнул мистер Хардинг. — Хорошего парня они вырастили. — Он взглянул на часы и поднялся из-за стола. — Мне пора. Спасибо, что сообщили нам, Джемми.

— Уж простите, что принес печальную новость, — ответил Джемми и пошел назад к своему маленькому красному почтовому фургону, торопясь развезти утреннюю почту. Отец Тоби сел в машину и отправился на работу. Вики поднялась в свою комнату одеться. Тоби с мамой остались за столом одни.

Он посмотрел на маму, она улыбнулась ему, и тогда Тоби сказал:

— Ни один из моих друзей никогда не умирал.

— Это случается с каждым рано или поздно.

— Ему было всего шестьдесят два года. Он сказал мне позавчера. Он же был совсем не старый!

— Сердечный приступ всегда случается неожиданно. По крайней мере, он не болел, не мучился. Представь, как тяжело ему пришлось бы, окажись он прикованным к постели, зависимым — обузой для всей семьи. Тоби, когда люди умирают, надо думать о хорошем, вспоминать лучшие времена. И радоваться своим воспоминаниям.

— Но я не могу радоваться, зная, что мистер Соукомб умер.

— Смерть — это часть жизни.

— Ему было только шестьдесят два.

— Может, поешь яичницы с беконом?

— Не хочу я яичницу и бекон не хочу.

— Тогда чем ты хотел бы заняться?

— Не знаю.

— Может, сходишь в деревню поиграть с Дэвидом?

Дэвид Харкер был другом Тоби. Его отец держал паб в деревне, и иногда Дэвид угощал приятеля лимонадом или пакетиком леденцов.

Тоби обдумал ее предложение. Пожалуй, это лучше, чем ничего.

— Ладно.

Он отодвинул стул и встал. В груди у Тоби все ныло, словно ему нанесли удар в самое сердце.

— И не печалься так по мистеру Соукомбу. Он не хотел бы, чтобы ты грустил.

Он вышел из дому и зашагал вниз по дороге. Рядом с дорогой находился загон, в котором Вики когда-то держала своего пони; дальше начинались пастбища, принадлежавшие мистеру Соукомбу. Пони давно отдал богу душу, и отец Тоби уступил загон Соукомбам — теперь на нем паслись четыре овечки миссис Соукомб. Это были ее любимицы — с большими рогами и пятнами на спинах, со старомодными кличками вроде Дэйзи и Эмили. Как-то раз, холодным осенним утром в конце октября, Томи пошел поглядеть на овечек и увидел в загоне большущего рогатого барана. Баран провел на ферме несколько дней, а потом за ним приехал хозяин и увез домой, бесцеремонно загнав в кузов старенького фургона.

Однако дело свое баран сделал. Три пары ягнят-близнецов уже появились на свет, и одна только Дэйзи все еще дожидалась своей очереди. Тоби перегнулся через изгородь и позвал ее — она подошла медленно, величаво и уткнулась своим породистым носом ему в ладонь, а он почесал ей шерстистую макушку между внушительными изогнутыми рогами.