Синяя спальня и другие рассказы

Он и правда знал. Просто забыл.

— А я-то уж подумал, что ты поубивала их и закопала под компостной кучей.

Она нахмурилась.

— Ты простудился?

— Да. Понял это где-то на полпути между Осло и Брюсселем.

— Бедняжка!

— Вовсе нет. Благодаря простуде мне не надо завтра ехать в Лондон. Побуду дома под крылышком у жены, напишу отчет для совета директоров за нашим обеденным столом. — Он еще раз поцеловал ее. — Я страшно соскучился. Это чистая правда — можешь себе представить? Что у нас на ужин?

— Стейки.

— Прекрасно!

Он так и сказал: «Прекрасно!», — а потом открыл свой кейс и вытащил оттуда флакон духов (значительно большего размера чем тот, который подарил секретарше), подставил щеку для благодарного поцелуя и поднялся наверх, чтобы разобрать чемодан, переодеться и полежать в горячей ванне.

На следующее утро Джеймс проснулся на рассвете — умиротворяющую тишину нарушал разве что негромкий щебет птиц. Он открыл глаза и увидел, что лежит в кровати один; только вмятина на подушке свидетельствовала о том, что Луиза спала с ним рядом. Не без удивления он осознал, что уже не помнит, когда оставался дома в рабочий день. Валяясь в постели, он внезапно почувствовал себя совсем юным, словно школьник, у которого начались каникулы. Джеймс запустил руку под подушку и вынул оттуда часы: они показывали половину девятого. Какое блаженство! Принятая с вечера порция виски с лимонным соком сделала свое дело: простуды как не бывало. Он встал, побрился, оделся и спустился вниз. Луиза сидела на кухне, попивая кофе.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась она.

— Словно заново родился. Никакой простуды.

Она поднялась и подошла к плите.

— Будешь яичницу с беконом?

— Конечно!

Он потянулся за утренней газетой. Обычно он читал ее вечером, когда возвращался домой. Настоящая роскошь — неспешно читать утреннюю газету, сидя за накрытым к завтраку столом в собственном доме. Он просмотрел биржевые сводки, репортаж с крикетного турнира, потом последние новости. Луиза загружала тарелки в посудомоечную машину. Джеймс посмотрел на нее.

— Разве не миссис Брикс загружает посудомойку?

Миссис Брикс была женой водопроводчика; она приходила из деревни помогать Луизе по хозяйству. Джеймс привык к тому, как по утрам в субботу она кружила по дому с пылесосом, оставляя повсюду приятный свежий запах полироли.

— Миссис Брикс не приходит по четвергам. Только во вторник и в субботу.

— Правда?

— Ну да.

Луиза поставила перед ним тарелку с яичницей и налила большущую кружку черного кофе.

— Я включу в столовой электрический камин. Там ужасно холодно.

Она выплыла из кухни предположительно в направлении столовой. Вскоре сверху донеслось мерное гудение пылесоса. За работу,напомнило оно Джеймсу. Пора, пора!Джеймс понял намек, взял свой кейс и калькулятор и отправился в столовую. В высокие окна лился солнечный свет. Джеймс открыл кейс и разложил на столе бумаги. «Вот это жизнь, — думал он, цепляя на нос очки. — Никаких телефонных звонков, никто тебя не отвлекает…»

В этот самый момент зазвонил телефон. Джеймс поднял голову и услышал, что Луиза взяла трубку. Прошло, как ему показалось, довольно много времени, прежде чем телефон звякнул снова — разговор закончился. Джеймс вернулся к работе.

Но тут тишину утра нарушил новый звук — откуда-то издалека донеслись жужжание и стук, которые Джеймс, по некотором размышлении, приписал стиральной машине. Он написал: Север Англии. Полный успех.

Затем, один за другим, последовали еще два телефонных звонка. Луиза ответила на оба, но когда телефон зазвонил снова, трубку не взяла. Джеймс пытался игнорировать надоедливые гудки, однако через несколько мгновений, раздраженный, поднялся из-за стола и через холл прошел в гостиную.

— Да?

Застенчивый голос пробормотал:

— О, здравствуйте!

— Кто это? — рявкнул Джеймс.

— Я, должно быть, ошиблась номером. Это Хенборо 384?

— Да, верно. Джеймс Гарнер у телефона.

— Мне нужна миссис Гарнер.

— Я не знаю, где она.

— Это мисс Белл. По поводу цветов для церкви на следующее воскресенье. Мы с миссис Гарнер всегда вдвоем занимаемся цветами, но в этот раз я хотела попросить ее составить букеты вместе с миссис Шипфорд, а я на следующей неделе поработаю с женой викария. Видите ли, у дочери моей сестры…

Джеймс решил, что пора вмешаться.

— Послушайте, мисс Белл, если вы подождете минуту, я позову к телефону Луизу. Не вешайте трубку. Я сейчас…

Он положил трубку на стол и вернулся в холл.

— Луиза! — Молчание. Джеймс прошел на кухню. — Луиза!

Из-за дверей до него донесся ее приглушенный голос. Он вышел на улицу и увидел жену: она стояла на заднем дворе и развешивала на длиннющей веревке груду белья, способную сделать дневную выручку небольшой китайской прачечной.

— В чем дело?

Он сказал:

— Тебе звонит мисс Белл. — Потом, широко улыбнувшись, спросил: — Скажите-ка, миссис Гарнер, как вам удается добиться такой белизны?

Луиза ответила в тон ему:

— Я пользуюсь «Сплошем», — пропела она жеманным голоском актрисы из рекламного ролика, — от него сорочки мужа становятся белоснежными и пахнут свежестью! И что же сказала мисс Белл?

— Что-то про дочь ее сестры и жену викария. Телефон звонит все утро не переставая.

— Извини.

— Ничего страшного. Но мне ужасно интересно, кто это тебе названивает.

— Ну, первой звонила Хелен, сказать, что с детьми все в порядке. Потом ветеринар — он напомнил про прививку Руфуса. Следующей была Элизабет Томсон, пригласила нас на ужин в следующий вторник. Ты сказал мисс Белл, что я перезвоню?

— Нет, попросил подождать. Она и ждет.

— О, Джеймс! — Луиза вытерла руки о передник. — Почему же ты не сказал?

Она прошла в дом. Джеймс попытался было повесить на веревку пару носков, однако эта работа показалась ему слишком скучной и утомительной, так что он бросил белье и вернулся за стол.

Он написал следующий заголовок и аккуратно подчеркнул его красными чернилами. Была уже половина одиннадцатого — Джеймс подумал, не предложит ли ему Луиза чашку кофе.

К полудню жажда стала столь настоятельной, что он не мог ее больше игнорировать. Джеймс отложил ручку, снял очки и откинулся на спинку стула. В доме стояла тишина. Он встал из-за стола, прошел через холл и остановился у подножья лестницы, навострив уши словно пес, который дожидается, когда его выведут на прогулку.

— Луиза!

— Я здесь.

— Где?

— В детской ванной.

Джеймс поднялся по ступеням. Дверь детской ванной была закрыта, а когда он ее приоткрыл, то услышал: «Осторожно!» — поэтому тихонько просунул голову в щелку и заглянул внутрь. Пол ванной был покрыт газетами, в центре стояла стремянка, а на ней — его жена, красившая деревянный наличник над окном. Окно было распахнуто настежь, но в ванной все равно сильно пахло краской. Кроме того, там было ужасно холодно.

Джеймс поежился.

— Чем это ты занимаешься?

— Перекрашиваю наличник.

— Это я вижу. Но зачем? С ним же все было в порядке.

— Нет, его не было видно, потому что наличник закрывал ламбрекен с кисточками.

Он вспомнил — там действительно был ламбрекен. Джеймс спросил:

— И что с ним случилось?

— Видишь ли, когда дети уехали, я решила постирать занавески в ванной, а заодно освежить и ламбрекен, но оказалось, что подкладка у него совсем залоснилась, а кисточки отвалились, стоило к ним прикоснуться, поэтому я выкинула ламбрекен и сейчас перекрашиваю наличник, чтобы он был того же цвета, что и рамы, и не так бросался в глаза.

Джеймс осмыслил сказанное, а потом произнес:

— Понятно.

— Тебе что-то нужно? — Она явно спешила вернуться к работе.

— Да нет, ничего особенного. Просто решил, что пора бы мне выпить чашечку кофе.

— Ох, извини. Я как-то не подумала. Я никогда не варю себе кофе, разве что когда приходит миссис Брикс.