четыре и одна ночь на титанике (СИ)

Старков Сергей Алексеевич

четыре и одна ночь на титанике

ЧЕТЫРЕ И ОДНА НОЧЬ НА ТИТАНИКЕ

или

Потерпевшие кораблекрушение

(Новелла)

"Камень, которые отвергли строители,

стал главным угловым камнем.

Это - от Иеговы, и есть дивно

в очах наших.

И кто упадет на этот камень, тот

разобьется.

А на кого упадет, того раздавит."

Матфея 21:42,44

Получив этот апрельский выпуск журнала "Пробудитесь" со статьей о 100-летии гибели "Титаника", я сразу опять вспомнил про своего деда и его старый саквояж, который я, не смотря на столь значительные жизненные бури и невзгоды, сохранил при себе. Почему?

Просто, потому что так вышло.

В тон заглавия всего этого повествования скажу, что и сам я, образно говоря, поменял за свою жизнь столько потерпевших крушение кораблей и утопил столько багажа, что как -то волей-неволей оставишь в живых этот сувенир детства своего, если он, по сути, является последним из выживших членов команды, с которой ты когда-то давным- давно покинул отчий дом. В нем нет ничего антикварного. Раньше в нем были старинные открытки, письма, немного фотографий. Всем этим нагрузила его моя покойная ныне мать, в свое время.Теперь же этот небольшой, толстой желто-коричневой кожи саквояж содержал лишь свое первоначальное ядро - несколько тетрадей деда с фотографиями, да небольшой фотоальбом моей матери. Замечу здесь, кстати, что даже своего фотоальбома мне сохранить не удалось.

Содержание этих тетрадей я знал крайне поверхностно - просматривал когда-то в детстве, собираясь прочитать, когда время будет. Но, то времени все не было, то интереса. Честно говоря, не до него как то было. Не видел, наверное, крайней необходимости разбирать дедову писанину (хотя, не буду кривить языком - почерк у него был разборчив, учительский, кем он и работал в свое время.)

Но, да начну обо всем по порядку.

Привезли мы тот саквояж - это я помню - с матерью, когда я был еще пацаном, с ее родного села Благодарное, куда в свое время ездили на похороны "братишки". Так называли все мои дяди и тети своего старшего брата, который будучи им не родным по матери, воспитывал их всех со времен войны, по причине их сиротства и своего старшинства.

Все мои дяди и тети тогда уже давно разъехались по всему Советскому Союзу и сельский быт, на то время, не интересовал никого из них.

Мать моя захватила оттуда тогда этот саквояж с фотографиями, на память об отце. Тот "пропал без вести" на Курской дуге. Это было на то время единственное, что осталось от него. Странно, но как я сейчас понимаю, это оказалось самым ценным.

Дело в том, что дед мой, по воле определенных обстоятельств - о которых речь пойдет дальше - был тогда со своим барином на борту "Титаника"; и в саквояже содержались определенные записки по этому поводу. Мы все об этом знали. Не про "Титаник" конкретно. А просто, про некий корабль, который тонул, когда дед плавал в Америку.Но в то время о таком много не говорили. В то время такими моментами биографии особо не хвастались. Было известно, что дед, покинув вместе с барином село еще подростком, вернулся уже лет через 10 и был рад, что тогдашние власти особо не усердствовали в отношении его заграничной жизни. Те, приняв во внимание его "хорошее" пролетарское происхождение, не препятствовали ему и он был учителем в школе до самой войны.

Я же, с детства имея у нас дома, и этот саквояж, и тетради, никогда ими особо не интересовался. Хотя я и знал уже про "Титаник"- в результате просматривания - но для моего детского любопытства я не нашел там ничего особо интересного. Я сотни раз, помню, перебирал в свое время те старинные открытки - когда они там еще хранились - и нисколько не интересовался писаниной деда, даже не подозревая там найти что-нибудь, кроме какой-нибудь "мути". И такое, даже непонятное теперь мне самому, предубеждение сохранялось у меня к этим записям вплоть до этого самого журнала "Пробудитесь", с его статьей о той трагедии. Я жалел еще тогда, что в сноске говорилось о прежних публикациях очевидцев трагедии, но только на английском языке.

И тут меня будто что-то разбудило и толкнуло просмотреть и уделить наконец, достаточное внимание тем записям - не найду ли что-нибудь интересное среди них. Все-таки хроника какая-никакая.

Каково было мое удивление и восторг, когда одна из тетрадей содержало то ли очерк, то ли подготовительный материал к так и не созданной им книге о "Потерпевших кораблекрушение".

Да, не перестаешь, бывает, удивляться тому, как заносят, ветра бытия семена диковинные и чужеземные на наш "суглинок". Помню, у одной прежней моей близкой знакомой, отчимом был человек, бывший в свое время шофером в знаменитой московской банде "черная кошка". И это казалось удивительным.

А на только что прошедшем областном конгрессе крестилась русская девушка из Ташкента, прошедшая через ислам и вышедшая замуж за англичанина в Турции. И это тоже кажется удивительным. Так вот, достаточно ознакомившись со всеми дедовскими тетрадями, я и решил поделиться этим опусом о том событии, взволновавшем весь тогдашний мир и затронутом ныне нашим журналом "Пробудитесь". В этот год 100-летия той трагедии. По истине, эта тема "Потерпевших кораблекрушение" актуальна сейчас, как никогда. Привожу его в том виде, что и нашел.

ВМЕСТО ПРОЛОГА

Снова апрель. За окнами ночь. На будильнике двенадцать минут двенадцатого. Через пол часа это случилось. Через пол часа...

С тех пор уже минуло ровно 20 лет.

Но сегодня я решил,сегодня я возьмусь. Жена и дети легли спать и мне давно пора приступать. Приступать к тому, чтобы в конце концов, записать и привести в порядок то, что детям моим в будущем может пригодиться- во всяком случае, лишним им не будет. Но записываю я то еще и для себя лично, потому как с вершины своих теперешних дней, я не могу похвалиться абсолютно ясным пониманием действительности. Мне кажется, что с этой вершины я только увидел еще больше вопросов. Ну а для детей моих не лишнее, а познавательно, потому как я им не арабские "1000 и одну ночь" описывать хочу, и не о Синдбаде - мореходе речь веду. Я расскажу о том, что поближе к их оренбургским ночам, о том как ходил их предок за "семь морей" и о том - стоит ли блуждать глазами по краям земли, и есть ли счастье там, где нас нет.

Так уж получилось, дети , что покинув отчий дом в 17 неполных лет, я воротился обратно лишь через 12. Но, дорогие мои, я, конечно, не собираюсь описывать все эти долгие годы, полные всевозможных приключений. Не собираюсь, потому как, и бумаги столько у меня не будет, да и керосина в лампе не достанет. Я хочу описать лишь одно то событие, которое повернуло мою, да и не только мою жизнь, большого множества людей. Событие же то, помимо своей собственной значительной грандиозности, интересно мне еще тем, что носило для меня лично в будущем, какой-то, чуть-ли не мистически-фатальный отпечаток и поныне живо в моем сознании, как некая невысказанная притча, которую я силюсь понять и поныне.

А начало моего пути к тому событию было положено с приездом к нам, в наше село Благодарное, ныне покойного барина моего Артура Всеволодовича Духовского, возвращению которого из Петербурга, я тогда очень обрадовался. Дело то было, ясная суть, еще а той России, при царском режиме. Мне в ту пору только подходили 17 лет,а обрадовался я потому ,что был очень привязан к Артуру Всеволодовичу.Он был для меня не просто барином, а был мне и другом, и все равно как старший брат. Было ему тогда 24 года, а отношения такие с ним у нас сложились, благодаря некоторым жизненным обстоятельствам. Причиною моего несколько привелигированного положения в барском доме, были заслуги моего ныне покойного батюшки, который спас его отца от верной гибели, во время службы того на Кавказе.