Почему папе никто не дарит снасти (СИ)

«Почему папе никто не дарит снасти?»

Мари Бенашвили

Я всегда навещаю отца, когда вновь приезжаю в город. Работа, дом, большой мегаполис – жизнь унесла меня далеко от папы. В двадцать лет я взяла мать за руку и потащила ее через полмира. Теперь она жила со мной в одном доме. Я на втором этаже, она на пятом. Мы обливались потом под солнцем в своем маленьком кафе, где работали, не подымая головы, а вечером, под шум проезжающих скорых и полиции пытались спать.

Раз в год (если везло) она мотала головой в протесте с криками: «Дочь, вези домой!». Я для приличия кривилась, мол, мам, ты что?! Работа кипит, какое «домой»! А сама с радостью паковала сумку и мужа.

-Что, снова к папке? – улыбаясь, спрашивал он, когда я вскользь упоминала о том, что в городе холодает.

Папа остался в нашем городе детства, в городе маминой юности и соленого морского воздуха. Раз он отказался ехать тогда с нами, я помогла ему купить небольшой домик у моря, когда стала зарабатывать несмешные деньги. Он противился, не хотел. Да и перед женой неудобно, мама все понимала. А я – нет. Позвонила ему и сказала, что покупаем дом у моря. И все тут. Конечно, без помощи мужа не обошлось, но он был даже рад угодить тестю. Каждый раз, когда мы летели к папе всей семьей (а иначе мы просто не путешествовали), он начинал разговор с одной и той же фразы:

- Вот помню, когда мы только знакомились с твоим отцом…

А мама, или я, обязательно заканчивали ее:

- Он кинул тебе в лицо селедку.

Да, я тоже помню. Мама уже давно знала о наших намерениях пожениться, а папа толком и имени будущего зятя не знал. В тот день я попросила маму заехать со мной за покупками перед предстоящим отъездом, как вдруг папа вызвался ехать с нами. На рынке мы бродили, скупались, не чувствуя рук от тяжести, когда мой благоверный решил нам помочь. Он до этого не видел папу, и сдуру ляпнул: «Заявление в ЗАГСЕ, дорогая!». От неожиданности отец резко развернулся от прилавка, и с его руки слетела ароматная селедка на улыбчивое лицо моего любимого.

Сразу после этого случая папа повел его на рыбалку, оставив нас, женщин, заниматься своими делами. Перед мамой я здорово нервничала, ожидая их возвращения. Но она говорила, что «мальчики подружатся». И мальчики подружились. Папа хохотал и похлопывал зятька по плечу вечером. Он не поймал ни одной мало-мальски годной рыбы . Зато папа обеспечил нас дюжиной карасей на ужин. Я спросила его: «Ну как он тебе, пап?». И услышала единственный ответ: «В дебитах и кредитах разбирается, но мотыля от червя отличить не может». И все же шесть часов у реки наедине пошли им на пользу.

Вот и сейчас папа, встречая блудную семейку, первым делом идет обнимать внука с зятем, а только после – нас с мамой. Причем маму первой.

Мы едем к нему домой, дышать морем, наполняться им, брать у него сил. Кажется, среди всех маленьких домиков, его дом самый близкий к воде. Когда-то у папы была белая машина, теперь у него белый дом и белая лодка – ему всегда нравился этот благородный цвет. Он подходит к его медным глазам. За несколько лет, правда, и папа и сам дом потемнели от воды и солнца. В этом южном городе оно не щадило никого. Папина кожа огрубела и приобрела постоянный бронзовый загар.

Мама поспешно разложила чемодан, папиных домочадцев почти никогда не было, когда мы приезжали, и мама, да и я, могли чувствовать себя совсем свободно в этом доме. Тут все радовало глаз, все сияло голубизной, переливалось синевой и блестело от солнца. Я первым делом садилась на старенький стул на веранде и любовалась песчаным берегом, который нарушали лишь редкие туристы, забредшие на частные территории. В доме слышалась возня, смех, громкие разговоры. И я знала, что это мои самые родные люди суетятся и радуются новой встрече. Мой трехлетний сынишка подошел и обхватил мою ногу, уставившись, подобно матери, на синеву впереди. А, кажется, что совсем недавно я сама так бегала за родителями. Конечно, тогда у нас не было многого, и саамы мы никогда не жили у моря. Там остались другие воспоминания и другие виды. Но на то она и жизнь, все меняется.

За ужином папа много расспрашивал нас о работе, ребенке, здоровье, общих знакомых – обо всем. А мы неутомимо спрашивали его обо всем и всех, что оставили тут. Не обошлось и без подарков. Мама достала из крохотной сумки одеколон, которым папа давно не пользовался, просто потому что не мог нигде его купить здесь. Я привезла ему фирменный костюм. Муж преподнес тестю золотые часы. Папа заметно смутился от такого внимания, хотя и должен был уже привыкнуть. Краснея, он вышел зачем-то в другую комнату и вынес оттуда огромный букет белых и красных роз. Разделив его наполовину, он подарил нам с мамой цветы. Да, он всегда дарил нам дорогущие букеты, даже в самые скверные времена. Маме стало грустно, я это сразу заметила. Так часто в самые счастливые минуты жизни чувствуешь только тоску. Скучаешь почему-то, по кому-то или по своему ушедшему безвозвратно времени.

За столом папа вновь заговорил о планах, когда его перебила мама:

- А ты не хочешь завтра нас за рыбой взять?

Отец красноречиво улыбнулся и сказал неожиданно:

- Да я вот подумал, что давно мы с дочкой вдвоем на рыбалку не ходили.

И, правда, давно это было. Я такой возможности только обрадовалась, так что следующим утром, не будя никого, мы вышли в море. Я специально попросила папу одеть меня в свои рыбацкие штаны. Раньше он всегда давал их мне, когда приходилось ехать далеко и по грязи, или полдня торчать в воде, а другой одежды не было.

На его лодке мы отплыли совсем недалеко и стали раскладывать свои рыбацкие принадлежности. Он достал удочки, наживку, снасти. Папа говорил о чем-то, смеялся, я все глядела на его снасти и удочки. Даже нормального спиннинга нет, все старое, вот-вот сломается.

- Пап, это что, удочки еще с моего детства?

Он рассмеялся:

- Скажи спасибо, что не с моего!

Он менял леску на новую. Та совсем растрепалась.

- Помнишь, как ты поймала свою первую рыбку?

- Да, - протянула я в сладкой неге. – Мне было семь.

- А потом ты все время тянула больше меня.

- Хороший учитель был.

- И почти на каждый мой день рождения ездили рыбачить.

- Потому что тебе не хотелось шумных вечеринок.

Он забросил первую. Встал и замолчал. Как всегда думал о чем-то своем, наслаждался тишиной. Его внимание в момент первой закидки существовало только для рыбы. И это доставляло ему истинное удовольствие. Мне всегда приятно смотреть на него, выжидающего и спокойного. Но вдруг одна удочка треснула, она была совсем плоха. Я вспомнила вчерашний вечер: костюм, часы, одеколон. Достойные подарки, дорогие, но как же плохи его самые драгоценные вещи.

- Папа, почему никто не дарит тебе снасти?..