Избранное

1970—1980 гг.

ПОВЕСТИ

АЛЕКСАНДРА

Мы расстаемся, я машу Александре рукой. Она не машет мне, а просто глядит из-за поля.

А по полю ходит ветер и шумит спелым льном, словно тростниками. И Александра посмотрит на меня и опустит глаза, словно голова у нее кружится от этого шума.

И вот она тоже машет мне. Но не как я, от себя, а к себе. Я хочу бежать к ней через поле, но Александра поворачивается и тропою уходит в лес.

Она уходит сильной быстрой походкой под зеленый сумрак елей и мягко покачивает на ходу тонкой спиной.

Мы простились, а оба знаем, что я действительно пойду за ней.

Все это действительно рассказал бы Егор, когда пришел домой, если бы захотел рассказать мне, как они прощались.

Александра встала над бочагом, уперевшись босыми ногами в берега. Она долго стояла над бочагом и смотрела под ноги в воду. Подошел Егор. Александра наклонилась и зачерпнула полный котелок. Вода в котелке была темная, чистая. Вода тяжело покачивалась в котелке.

Егор попросил напиться. Александра обернулась, широко взяла котелок ладонью под самое дно, как берут порой грудного ребенка, и бросила котелок Егору. Котелок полетел, тяжело покачиваясь в воздухе и рассыпая крупные ослепительные капли.

Егор поймал котелок и стал пить. Александра стояла обернувшись и ждала. Егор напился и отдал котелок.

Александра зачерпнула второй раз и долго смотрела в воду, в алюминиевое дно котелка. Вода тяжело и гладко покачивалась в котелке. Потом Александра улыбнулась и напилась.

И оба они по стерне зашагали назад, туда, где женщины сгребали сено. Егор шел впереди. Александра шла с котелком сзади.

Александра тропинкой шла к реке. Она несла в руке зажженную бересту и светила под ноги. Береста медленно скручивалась и шипела. Широкие тени смородин расступались перед Александрой и смыкались у нее за спиной.

На гумне кто-то с топотом крутился возле коня, и чувствовалось, что замахивался, и все повторял: «У, стерьва». Потом конь заржал и поскакал от гумна в село. «Бригадир», — подумала Александра. От гумна потягивало ухой. Кто-то смеялся.

Александра постояла над рекой, присела и положила горящую бересту на воду. Береста слегка зашипела, но продолжала гореть. Береста медленно поплыла по реке, по гладкой черной воде. Огонь покачивался на плаву и чадил.

Александра, слегка пригнувшись и упершись руками в колени, глядела.

Далеко внизу, на реке, огонь вдруг взмыл, ярко вспыхнул и пропал.

Александра выпрямилась, постояла и громко спросила:

— Егор, ты?

— Я, — ответил снизу Егор.

— Фу, дьявол.

Александра сбросила тапки, сняла через голову платье и вошла в воду. Она осторожно поплыла вверх по реке, длинно разгребая руками теплую смирную воду. Потом Александра легла на спину и заложила руки под голову и как бы уснула, глядя в небо.

В небе быстро рассеивались облака. Было слышно, как внизу по реке громко плавал и нырял Егор.

Показалась луна. Вода вспыхнула.

Александра перевернулась со спины на живот и поплыла к берегу. Она быстро надела платье, взяла в руки тапочки и ушла на гумно.

Александра закинула удочку. Клюнул пескарь. Александра сняла пескаря с крючка и швырнула в котелок. Она забросила еще — попал окунишка.

В третий раз — клюнула сорога. Александра видела, как сорога, поблескивая, подошла к червяку, поводила красными перьями и взяла. И тут справа мелькнула длинная черная тень. На мгновение Александра даже растерялась. Щука намертво захватила сорогу поперек спины.

Александра рванула, и щука вместе с сорогой вылетела на траву. Щука мгновенно отпустила сорогу, ударилась о землю спиной, прыгнула и снова ударилась о землю, уже боком. Александра схватила щуку руками. Щука выскользнула и снова ударилась о землю. Щука уходила к воде. Александра бросилась на щуку животом, но та вывернулась и, полоснув холодком Александру под самую грудь, ушла в реку.

Александра плюнула. Она вскочила, швырнула в речку удочку и ушла.

Огородом Александра шла через лебеду в баню. Она шла босиком и несла черную длинную кринку простокваши.

Предбанник был некрытый, Александра сложила одежду на лавку. Сверху на плечо упало и ласково скатилось по спине крылатое кленовое семечко.

Александра вошла в баню, начерпала медным ковшиком воды и опрокинула в таз простоквашу. Она стала мыть голову.

Возвращалась Александра из бани уже в темноте. Возле своей избы сидел на поленнице Егор и медленно играл на гармошке.

Мать доила корову. Александра долго ела огурцы с медом и пила чай.

Спать она ушла на поветь, в сено. Она ушла, накинув на плечи черную овечью шубу. Волосы были мягкие, легкие. Запах простокваши уже выветрился немного, и теперь от волос как бы пахло снегом.

Где-то далеко погромыхивал гром. Александра засыпала и все слушала, как играет под окном на гармошке Егор.

Александра сидела на возу. Она везла на конюшню сено. Возле конюшни под трактором лежал на спине Егор и что-то подвинчивал и посвечивал себе зажатой в зубах спичкой.

Вдоль увала над деревней низко шли облака. Облака были цвета прогретой жарким ветром пашни. Высоко над облаками стояла луна в белесом рассеянном свете зари.

Сверху казалось, что луна стоит как раз над головой, а облака идут внизу под возом, чуть выше деревни.

— Егор! — окликнула Александра.

— Чего?

— Гляди, луна тает.

— Где?

Он выглянул из-под трактора и долго смотрел на луну.

Конь встал возле конюшни. Он вздрогнул всей спиной и долго ожидал, подрагивая, когда Александра спрыгнет с воза.

За деревней по угору ставят высокие, жирно просмоленные столбы. Через леса прорублена сквозная просека. Под столбом за дорогой громадная деревянная катушка провода. В тени катушки сидят рабочие и обедают.

Александра подошла, поздоровалась и села. Послушала, о чем рабочие говорят.

— А чего вы хлеб да консервы едите, сухомяткой? — спросила Александра.

— Да в деревню неохота идти, — сказали рабочие.

Александра поднялась и пошла домой. Она принесла яиц и молока.

— Сырые-то яйца едите? — спросила она.

— Едим, — сказали рабочие. — Сколько все стоит?

— Ничего не стоит, — сказала Александра.

Мимо на велосипеде проехал по дороге Егор.

— Егор! — окликнула Александра.

Егор не оглянулся. Он остановился под угором, положил велосипед в траву и сел у дороги. Закурил.

Александра поднялась, попрощалась и пошла к Егору.

— Свет к нам тянут, — сказала Александра, садясь в траву рядом с Егором.

— Знаю, — сказала Егор. — Из Горького, от ГЭС.

— Молока я им принесла да яиц, — сказала Александра, — а то сухомятку мнут.

Егор улыбнулся.

— Поехали, довезу, — сказал он.

Александра села вперед, на раму, а Егор на сиденье, и они поехали вместе.

Егор швырнул в Александру сноп. Александра присела. Сноп, кувыркаясь, пролетел дальше и угодил в спину Митьке-конюху. Митька обернулся. Александра захохотала.

Митька тоже засмеялся и бросился к Александре. Александра побежала от него вокруг суслона. Митька все же поймал ее, схватил за руки и начал валить.

— Не надо, — сказала Александра. — Не надо, Мить.

Митька повалил ее в суслон и начал щекотать.

— Не надо, — сказала Александра, — неприятно мне.

Митька продолжал.

Вдруг Александра покраснела, вскочила и молча ударила Митьку кулаком в лицо.

— Стерва, — медленно выговорил Митька.

— Кто?! — спросила Александра.

— Никто, — сказал Митька, достал носовой платок и приложил его ко рту.