Курдский пастух
Курдский пастух читать книгу онлайн
Повесть "Курдский пастух" принадлежит известному курдскому писателю Арабу Шамоевичу Шамилову (Арабе Шамо), основоположнику курдской советской литературы.Герой повести, сын батрака Араб, - это сам писатель, и все, что рассказано в книге, не вымысел, а суровая, ничем не приукрашенная правда
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Однажды, проснувшись утром, мы заметили, что исчез старший брат, Бро; его долго разыскивали, но нигде не могли найти. Так мы и остались вдвоем с младшим братом караулить и пасти стадо. Месяца три спустя курды сообщили нам, что брат Бро нанялся пастухом в другое село. Отец немедленно отправился туда и действительно нашел брата, но Бро не захотел вернуться. Он отказался наотрез, говоря, что дома он жил впроголодь: слишком уж велика семья; лучше работать одному — по крайней мере сыт будешь. Отец и мать очень горевала об уходе брата. Ведь Бро был кормильцем семьи: кроме своего пастушества, он в свободное время ходил с матерью в город и в соседние села побираться. При нем жилось гораздо легче. Однако, как ни горевали родители, как ни упрашивали, — Бро не вернулся. Он все лето прослужил пастухом в другом селе.
Лето прошло благополучно, но осенью случилось несчастье: из нашего стада пропало три барана. Отец долго искал их, но все было напрасно. В отчаняии он отправился к ворожее, которая, проделав все свои штуки, сказала, что баранов украл пастух Мирза–Тамо–оглы. Отец отправился к нему с бранью и настойчивым требованием немедленно возвратить украденных баранов и возместить отцу понесенные им убытки. Бедняга–паcтух клялся, что баранов никогда не брал, но ему не верили, потому что верили ворожее. Рассерженный отец отправился к Усу–беку, главе того рода, к которому принадлежал пастух. Но всемогущий бек, как оказалось, сильно злоупотреблял своей властью. За то, чтобы принять отца и выслушать его жалобу, он потребовал барашка. Пришлось дать. На приеме отец мой заявил беку, что, по гаданию ворожеи, трех баранов украл Мирза–Тамо–оглы. Как ни клялся перед беком несчастный бедняк, который и на самом деле никогда не был вором, глава племени признал, что Мирза–Тамо–оглы виновен, и потребовал с него трех баранов, которых, вместо того чтобы отдать отцу, взял себе. Отец был поражен и обижен этим странным решением; он многократно ходил к беку с просьбой выдать ему баранов, но тот конечно не соглашался. Наконец бек пригрозил отцу, что если он еще раз посмеет явиться к нему за баранами, то будет арестован и избит так, что жив не останется. Отец знал, что это не пустая угроза. Он испугался и перестал ходить к беку. Мы были уверены, что бараны безвозвратно пропали, а вместе с ними пропал и весь наш летний заработок. Мы не раз проливали слезы, говоря, что несчастья сваливаются на нас одно за другим, как тяжелые камни.
В один прекрасный осенний вечер мы все трое, т. е. отец, брат Давреш и я, ужинали, сидя в поле: ели хлеб и запивали парным молоком; в это время к нам подошел совершенно незнакомый курд. Курды соблюдают обычай гостеприимства не только в доме, но и в поле; поэтому отец, надоив свежего молока, напоил и накормил гостя, приготовил ему постель на своей кошме и спросил, чем может быть ему полезен. Гость, поблагодарив за угощение и сердечный прием, рассказал, что дней сорок тому назад к его стаду пристали три чужих барана, которые и до сих пор с ним пасутся; он же из расспросов узнал, что бараны поводимому из нашего стада, и прошел сообщить об этом.
Мы несказанно обрадовались этому известию и не знали, как отблагодарить гостя, который оказал нам такую большую услугу. Мы разговорились. Оказалось, что наш спаситель — такой же бедный батрак, как и мы, — сам когда‑то переживал такое же несчастье. Помня свою беду, он пожалел нас и не поленился притти.
На следующее утро я отправился вместе с ним за баранами. Когда мы подошли к стаду, вокруг меня собрались все пастухи и подпаски, предлагая мне узнать своих баранов.
Оглядев издали громадное стадо, я конечно не мог отличить своих баранов. Тогда я поднялся на высокую скалу и сразу указал на трех баранов, которые как бы чувствуя себя чужими в этом стаде, отделились от него и паслись в стороне.
Пастухи похвалили меня за догадливость и назвали хорошим пепором. Затем они приняли меня как гостя и угостили пастушеским жарким. Зарезав молодого, хорошо упитанного барашка и сняв с него шкурку, они разрезали мясо на куски, которые пересыпали мелко накрошенной душистой травой и дикой луковицей и затем уложили обратно в только что снятую шкурку. Между тем подпаски уже успели выкопать неглубокую яму, в которую осторожно опустили шкуру с мясом; яму забросали землей и развели над бугорком большой костер. Когда через два–три часа костер совершенно прогорел, пастухи осторожно отгребли огонь и землю и, аккуратно развернув овчину, стали перекладывать мясо в котелки.
Приятный запах свежеподжаренной баранины, смешанный с запахом трав и лука, возбудил наш аппетит, тем более, что мы с утра почти ничего не ели. Травы были так ароматны, мясо казалось таким сочным —мы с нетерпением ожидали того момента, когда можно будет приняться за еду. Между тем пастухи торжественно, неторопливо рассаживались в круг, и я из приличия тоже не должен был обнаруживать своего нетерпения. Как вкусен был этот обед!
Отец счел нужным отправиться немедленно к Мирза–Тамо–оглы и просить у него извинения. Он уговаривал его отправиться к беку и взять у него своих баранов. Но всесильный бек не считался с такими бедняками, как мы или Мирза–Тамо–оглы, и конечно оставил баранов у себя. Пострадала от этого дела, кроме Мирзы–Тамо–оглы, еще и ворожея: слух об ее обмане распространимся по всему округу, и престиж ее среди курдов совсем упал: никто к ней больше не обращался.
Прошло лето, и наступила глубокая осень со всеми туманами, дождями и холодным, режущим ветром. Брат Давреш стал жаловаться на боль в голове и боках, С каждым днем он чувствовал себя хуже, все чаще жаловался на боль в груди. Он едва плелся за стадом, и ясно было, что силы его покидают. Наконец он слег. Отец сходил за «экимом», знахарем, который посоветовал ему хорошо протопить тундырь, зарезать барана и, завернув брата в свежеснятую шкуру, продержать его в теплоте над тундырем; это лечение надо было проделать два раза. Родители в точности выполнили предписание экима. Кроме того знахарь пускал брату кровь, варил известку с молоком и этой смесью обкладывал больному грудь, но и это лечение, не приносило, пользы —брат угасал. Опечаленный отец не раз обращался к духовным лицам «пирам» и «шейхам», но разве могли они помочь больному? Давреш вскоре умер. Лишившись помощника, старик–отец уже не решался брать на свое попечение большое стадо, — он стал наниматься к хозяевам, у которых стада были небольшие; с этой работой он справлялся без помощника. Я же по его совету отправился в город, чтобы наняться куда‑нибудь хоть в сторожа. Решение это было правильно, потому что пастушество не могло обеспечить нашего существования: мы давно уже жили впроголодь.
В ГОРОДЕ. ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА
Наши соседи–курды собирались в город — продавать ячмень и пшеницу. В городе они хотели закупить сахар, чай, мануфактуру и другие припасы, необходимые на зиму.
Мать приготовила мне хлеба, сшила дорожный мешок, починила мою одежду, и я с обозом ночью отправился в путь. По дороге я подгонял быков и вообще охотно исполнял всякую работу. Через два дня мы приехали в Карс.
Город Карс расположен под горой, на которой стоит большая крепость, построенная еще турками. Карс перешел во владение России после войны 1877–1878 гг. Русские приложили много усилий, чтобы очистить его от вековой грязи и бродячих собак, которых турки не уничтожали: они считали этих грязных голодных псов священными животными. Кругом Карса, на высоких горах, выстроены военные форты, и сам Карс — военный город. Мне очень понравились красивые двух- и трехэтажные дома, вымощенные улицы и зеленые сады, но больше всего меня привлекали магазины. Я не мог оторваться от больших окон, где было столько разнообразных и красивых вещей. В поисках работы я исходил почти весь город и хорошо изучил его.
Поселился я в «хане» (постоялый двор) и, вместо того чтобы платить за ночлег, чистил каждое утро конюшню и подметал двор. Каждый день я ходил искать работу и все неудачно. Между тем деньги мои подходили к концу, оставалось лишь 25 копеек. Кто‑то посоветовал мне пойти на пемзовый завод, который недавно был открыт в селе Александровском, где мы раньше пастушесгвовали. Я отправился туда и на заводе встретил молоканских мальчиков, с которыми учился в школе. Они хорошо отнеслись ко мне и помогли мне устроиться. Меня поставили на работу: собирать в ящики выкопанную пемзу; не менее полутораста мальчиков и девочек, моих сверстников, было занято этой работой.