Формула яда

...Продолжая выполнять обещания своего покойного учителя Евгена Коновальца, данные им Эрвину Штольце в австрийском городке Бадене, Степан Бандера активизирует шпионскую сеть не только в Западной Украине, но и посылает своих агентов даже под Ленинград. В изданной Военным издательством Министерства обороны СССР интересной книге «В поединке с абвером» рассказывается, как чекисты Ленинградского фронта вылавливали агентов Бандеры, пробравшихся в город Ленина и его окрестности.

«Органы государственной безопасности СССР,— говорится в книге,— в предвоенные годы выловили немало шпионов и диверсантов, действовавших на нашей земле по заданиям абвера. Так, в течение 1940 года и первой половины 1941 года советская пограничная охрана задержала несколько сот германских агентов, пытавшихся проникнуть на территорию СССР. За этот же период органами государственной безопасности было разоблачено в западных областях Украины, Белоруссии и Прибалтике около полутора тысяч агентов германской разведки. Однако некоторым из них удалось избежать в то время разоблачения. Особую опасность для обороны страны представляли агенты, которых гла-вари ОУН и других националистических организаций, воспользовавшись призывом новобранцев в западных областях Украины осенью 1940 года, сумели по указанию абвера внедрить в ряды Красной Армии. Эти лазутчики врага в большинстве случаев обезвреживались уже в ходе Великой Отечественной войны». (Разрядка моя.— В. Б.)

И дальше авторы книги, бывалые чекисты Ленинградского фронта, документально подтверждают это, приводя целую серию имен и фамилий выкормышей ОУН, действовавших под Ленинградом.

В то время, когда гитлеровцы уже закапывались в землю под стенами города Ленина, эти презренные людишки пытались наносить удары в спину защитникам города. Рядовой 603-го ветеринарного лазарета Федаковский, его сообщники Марьян Пелих, Григорий Ставни-чий из-под Дрогобыча, Владимир Карпита не только распространяли фашистские листовки с призывом переходить на сторону врага, но готовились совершить нападение на караульных, захватить оружие, физически уничтожить командование части и бежать в лес для последующего перехода на сторону противника.

В артиллерийском полку 23-й армии действовала другая группа бандеровцев. В нее входили уроженцы Коломыи, Станиславской области, Адам Запутович и Ярослав Хомяк, они помогли бежать к немцам своему земляку Петру Харию, пытались вовлечь в свою группу других красноармейцев украинской национальности, но среди последних оказались честные люди, как Гнатюк и Голубаш, которые помогли работникам особого отдела разоблачить предателей.

Поучительна предыстория предательства.

«В организацию украинских националистов молодого учителя Ярослава Хомяка вовлек сын лавочника Голинский. Осенью 1937 года на берегу быстрого Прута Ярослав дал клятву на верность ОУН, получил кличку и по поручению Голинского стал собирать сведения о частях польской армии и жандармерии в Коломые и окрестностях. Когда Германия напала на Польшу, Хомяк в составе вооруженного отряда, который оуновцы именовали милицией, должен был помочь гитлеровцам захватить Коломыю. Но в город вступила Красная Армия. Самозванную милицию распустили. Голинский спешно уехал во Львов, а Хомяку дал указание добывать информацию о советских войсках. Так Ярослав Хомяк стал шпионом абвера. Через два месяца он передал Голинскому, приехавшему из Львова, тетрадь с подробными данными о разместившейся в городе танковой части. Хомяк разузнал все — тип танков, количество, фамилии командиров. Голинский похвалил его. Он не сказал, кому предназначались собранные сведения. Однако шпион догадывался — германской разведке.

Последовало новое задание — вступить в комсомол. Ярослав Хомяк стал двуликим Янусом. Выполнял комсомольские поручения и в то же время одурманивал головы юнцам ядом национализма, подбирал новых членов в ОУН. Осенью сорокового года Хомяка призвали в Красную Армию. Голинский приказал ему:

— Тайнописью сообщать сведения о частях гарнизона, где придется служить.— И вручил флакон с симпатическими чернилами...

...В апреле 1941 года Ярослав получил телеграмму о смерти отца и поехал в Коломыю. Хотя он и спешил домой, но не сделать короткой остановки во Львове не мог. Прямо с вокзала — к Голинскому, который теперь играл в оркестре львовского театра.

— Ярослав! Какими судьбами?! — встретил тот его.

Узнав, куда и зачем едет, Голинский посочувствовал

Ярославу, провел в гостиную, усадил на ^иван, угостил папиросой и, выждав время, спросил:

— Получил от тебя только одно письмо. В чем дело?

У Хомяка дрогнула левая щека:

— В казарме опасно. Я уничтожил флакон... с теми чернилами.

— Не ожидал. Ну, тогда рассказывай. О частях гарнизона, вооружении, командирах. Все, что знаешь.

Прощаясь, Голинский сказал Хомяку:

— Хорошо, что заехал. Священная война с Советами не за горами... Есть директива: как только она начнется, наши люди с оружием в руках должны уходить через линию фронта и пробираться на родную землю, в свое украинское войско. Ясно?

— Ясно.

— Вернешься в полк, передашь директиву Запутовичу.

— Разве он тоже?..— удивился Хомяк.

— Адам добрый конспиратор! Войдешь в его подчинение. Об этом скажешь ему сам...

...Узнав о признании Хомяка, Запутович злобно глянул на усталое лицо следователя и тихо, но ясно произнес:

— Я вступил в ОУН по убеждению и полностью разделял ее программу. Гитлеровцам помогал по указанию руководства ОУН».

Яснее не скажешь! А ведь на первый взгляд, особенно человеку несведущему, может показаться странным — где маленькая, провинциальная Коломыя, а где многомиллионный русский город Ленинград? Но линия этой тайной связи в те годы протянулась еще дальше, до фашистского Берлина, так же, как в послевоенные годы тянулась она от карпатских предгорий, от Львова до Мюнхена, Бонна и даже — до Нью-Йорка.

Уже после войны из Москвы в Карпаты в составе геологоразведочной экспедиции уехали московские комсомольцы Андрей Рыбкин и Наташа Балашова. Проводя мирную работу по изучению недр Карпат, они попали в расположение бандеровского бункера и были схвачены бандитами. Их зверски пытали и в конце концов замучили. Только в 1951 году удалось найти останки людей, повторивших в мирное время подвиг Зои Космодемьянской.

Я читал захваченные у бандитов протоколы допроса Андрея Рыбкина и был поражен вопросами, которые бандитский следователь задавал ему перед смертью. Бандитов, запрятавшихся в тайном подземном бункере, интересовало все: структура комсомольской и партийной организации Московского геологоразведывательного института, состав руководства его военной кафедры, фамилии партийных руководителей, расположение соседнего с институтом американского посольства.

Все эти сведения, если бы Рыбкин захотел их сообщить, бандиты намеревались передать по линии конспиративной связи в Мюнхен, своему фюреру Степану Бан-дере.

Казалось бы, эти документальные факты давно уже относятся к области истории, и не надо их ворошить. Но история — учит. Безнадежно глуп и ограничен человек, который думает, что тот или иной национализм, различной национальной окраски, представляет собою опасность и ограничивается только пределами одной республики. И борьбу с ним надо ограничивать только рамками одной республики. Это — очень опасное заблуждение!

Коль скоро существуют еще за рубежом различные националистические центры, коль скоро, по указке своих новых хозяев, лелеют они надежду найти своих единомышленников в Советском Союзе, любое проявление национализма опасно не только для целостности и сплоченности всего Советского Союза, но прежде всего — для его обороны. И потому люди разных наций, идущие вперед под руководством Коммунистической партии, должны знать все о коварных методах националистов всех мастей и оттенков, должны противопоставить их уловкам, их иезуитской конспирации и борьбе исподтишка повышенную бдительность.

...Но вернемся, однако, к Бандере, к фюреру ОУН, который выпускал на тропу убийств и провокаций фашистских волчат, подобных Хомяку, Запутовичу и другим, обезвреженным в годы войны под Ленинградом.