Человек находит себя

Зал рукоплескал, но Георгий больше не вышел. В гардеробе выстроилась длиннейшая очередь, и Таня нервничала, тискала пальцами жестяной номерок. Ей казалось, что очередь совсем не двигается. Наконец она не вытерпела. Бросила номерок в сумочку и побежала к лестнице, которая вела за кулисы, бежала по ступенькам вверх… Перед Таней были десятки коридоров и множество дверей. Она пробиралась в узких проходах между составленными возле стен декорациями, спрашивала у попадающихся навстречу музыкантов оркестра, тащивших под мышками черные футляры с кларнетами, гобоями, скрипками, где найти Георгия Громова. Ей старательно объясняли. Она шла, бежала дальше, и вдруг оказывалось, что это совсем не здесь, что свернуть нужно было в коридор налево.

Наконец у какого-то маленького человечка с блестящей, как стеклянный абажур, лысиной, Таня узнала, что скрипач Громов только что уехал, и, наверное, в гостиницу, где остановился.

Таня вернулась в гардероб. Там уже никого не было. Оделась, выслушав назидание гардеробщицы, что надо-де вовремя получать одежду. Выбежала из театра.

В гостинице дежурная по этажу, глянув на доску с ключами, сказала:

— Ключ здесь. Может, не приходили еще, а может, в ресторан спустились.

…Нет, в ресторане Георгия не было. Таня снова поднялась наверх, попросила позволения подождать у дежурной; ходить взад-вперед по коридору было неудобно. Ждала. Нервничала. Поминутно смотрела на часы. Через сорок минут — последний поезд. «Подведу я Любченку, — подумала она. Но тут же решила: — Все равно дождусь… Отработаю после две смены подряд, и все».

В дежурку заходили люди, брали ключи от номеров. А Георгий все не шел. «Да где ж это он!» — волновалась Таня. Кто-то в черном костюме взял с доски ключ, и дежурная неожиданно сказала:

— Вот. Пришли, — и добавила, обращаясь к постояльцу, — к вам. — И покосилась на Таню.

Лицо человека, удивленно оглядывавшего Таню, показалось знакомым. «Да это же аккомпаниатор Георгия!» — узнала она и сразу нетерпеливо спросила:

— Скажите, где Громов?

— Громов? Он уехал!

— Как уехал? Куда?

— Самым бессовестным образом, — аккомпаниатор улыбнулся, — бросил меня и уехал. Кажется, в Северную Гору.

— В Северную Гору?

Таня даже на стул опустилась от неожиданности. Уехал… Уехал к ней! А она… Она ждет его здесь, прозевала поезд, а он приедет, не застанет ее, и никто ему даже не сможет сказать, куда она девалась. И, конечно, он уедет обратно в Новогорок с первым же поездом. Что делать? Ждать здесь? А если не приедет обратно сразу? Ехать?.. Таня вскочила.

— Что-нибудь передать ему? — спросил аккомпаниатор и оттого, что Таня растерянно молчала, сказал: — Я видел, вы заходили в ресторан: его искали, наверно? Вот видите… А он после концерта сунул мне в руки футляр со скрипкой, попросил утащить в номер, а сам…

— Спасибо, — машинально, не зная за что, поблагодарила Таня и стремительно выбежала из дежурки.

На улице становилось ветрено. С крыш, клубясь, сбегали неспокойные снежные дымки. Было холодно и пусто. Таня потопталась на пустой автобусной остановке и в нетерпении пошла навстречу автобусу. Он показался вскоре. Она подняла руку, но автобус проехал мимо. Задыхаясь, Таня бежала за ним к остановке и едва успела вскочить. Она решила доехать до цементного завода, где начинается тракт. Там недалеко инспекторский пост, и можно уехать на попутной машине…

Таня долго мерзла у шлагбаума. Ежилась от ледяного ветра и прятала лицо в меховой воротник. Ветер усиливался. Он гнал мелкий и колючий снег. По дороге, по сугробам на обочине ползли шипящие струйки поземки. Наконец дежурный старшина остановил грузовую машину и велел шоферу «подбросить по пути девушку до Северогорского поворота». Машина шла не в поселок, но выбора у Тани не было.

Место в кабине оказалось занятым. Сжавшись в комочек, Таня около часа тряслась в кузове на каких-то мешках. Ветер усиливался. Обильнее сыпал снег. Сильнее дымили поземкой убегающее назад сугробы, снежная целина… Шофер гнал «с ветерком», очевидно, поторапливался, пока метель не разгулялась по-настоящему. Машину то заносило, то подбрасывало. Свет фар бросался из стороны в сторону, освещал мутную белесую пелену. Выхватывал из мглы одинокие деревья возле дороги. Голые ветви их бились на ветру и вздрагивали. Если бы не урчание мотора, слышно было бы, как они стеклянно шумят. Больше ни впереди, ни по краям ничего не было видно. Только вдали над городом стоял расплывчатый и неспокойный световой туман.

Тане казалось, что машина еле тащится. А там еще пешком от поворота… Неужели она опоздает? Неужели Георгий уедет, так и не дождавшись?

Машина остановилась.

— Вылезайте, девушка, вам теперь налево, — высунувшись из кабины, сказал шофер и, когда Таня слезла, добавил: — Эх! И неладная же погодка в попутчики вам навязалась!

Таня расплатилась. Поблагодарив, шофер исчез в темноте кабины. Хлопнула дверка. Мотор взревел, и машина унесла прямо по дороге белый колышащийся сноп света.

8

Северогорский тракт местами сильно перемело. Идти было трудно. Метель разгуливалась, угрожая превратиться в пургу. До Северной Горы здесь было пять километров, и в хорошую погоду дойти можно было за час с небольшим. Таня шла быстро, засунув руки в тонких варежках в рукава. Сбиться с дороги она не боялась: мелкие елочки росшие по обочинам, помогали ориентироваться.

Тракт повернул, и ветер теперь дул навстречу. Ноги в ботиках деревенели. Лицо начинало мерзнуть. Таня закрывала то одной, то другой рукою глаза и лоб от стремительных секущих снежинок, но руки быстро замерзали и она снова прятала их в рукава. Ветер усиливался. На сугробах по краям дороги вздымались белые вихревые столбы, крутились и шарахались на дорогу, прямо под ноги. Снег набивался в ботики, подтаивал и тут же смерзался. Но Таня не останавливалась, чтобы вытряхнуть его. Она, хоть и начала уставать, шла, все не сбавляя шага, тяжело и часто дыша.

Снег залеплял глаза. На ресницах намерзали тяжелые ледяные капли. Лицо горело. Мокла вспотевшая спина. Таня шла, напрягая последние силы. От ледяного ветра и усталости костенели мышцы. Казалось, путь этот никогда не кончится.

Но вот впереди появилось расплывчатое пятно неяркого света. Оно медленно приближалось. Поселок был недалеко.

«Вот они, считанные метры!» — выбиваясь из сил, вспомнила Таня давние слова Ивана Филипповича. И снова обожгла мысль: «Что если не дождался? Если уехал?» Какая-то невероятная и неожиданная сила рванула Таню вперед. Она побежала. Побежала, не видя и не чувствуя ничего вокруг, наперекор ветру и секущей лицо неистовой снежной пыли. Но сейчас, когда поселок был уже рядом, когда показались впереди темные пятна строений и сквозь крутящуюся белесую мглу стали пробиваться полосы рассеянного света от окон, пурга разгулялась такая, что невозможно стало открыть лицо.

Утопая в снегу, теряя последние силы, Таня рывками продвигалась посреди сплошь заметенной улицы. Вот, наконец, дом Ивана Филипповича. Свет в окнах. «Уехал или дождался?»

Собрав все, что еще способно было бороться в ней, — волю, нервы, отчаянье, все остатки сил и единственное желание — увидеть! — она почти ползком через глубокий сугроб добралась до заваленного снегом крыльца…

Заслышав какую-то возню, навстречу выбежала Варвара Степановна.

— Танечка! — вскрикнула она с такой радостью, будто через много лет разлуки встречала собственную дочь. — Голубушка моя! Да где ж это вы запропастились? — громко говорила она, помогая Тане войти в дом.

Таня переступила порог кухни, прислонилась к косяку и откинула голову — вся в снегу, с иссеченным, обветренным лицом, с крупными льдинками на ресницах и потрескавшимися на ветру губами. Руки ее бессильно повисли. Таня хотела спросить у Варвары Степановны, ждет ли он, здесь ли он, но губы ее не повиновались, а Варвара Степановна словно онемела. Это длилось секунду. «Нет… Не дождался…»

Она вдруг почувствовала, что тело ее стало свинцовым и поползло вниз. Все закачалось и поплыло перед глазами. Она увидела, как бросилась к ней Варвара Степановна, и потом, пока исчезало сознание, наверно, тут же начался сон, потому что навстречу Тане шел Георгий. Она увидела его встревоженное лицо, услышала испуганный и долгожданный возглас: «Татьянка!» Это было последним перед внезапно нахлынувшей темнотой…