Водораздел

— …Тот, кто не любит, не познает бога, ибо бог есть любовь, — донесся до него мерный, спокойный голос попа, словно призывающий отрешиться от земных забот. — Да благословится…

Что благословится, Пекка не услышал.

Где-то совсем рядом, за стеной собора, раздались выстрелы. Матрена вцепилась в его руку. Женщины в церкви заметались, заохали, запричитали. Иностранные солдаты бросились к выходу, за ними повалил и остальной народ.

Когда они все четверо выбежали на паперть, ясный летний воздух разорвало оглушительным залпом. Девушки вскрикнули и зажали уши.

Весь берег за собором был заполнен вооруженными солдатами в зелено-желтых мундирах. Со двора собора не было видно, что происходит на берегу.

Мимо них пробежала какая-то старая женщина, прижав к груди вцепившегося в нее плачущего ребенка.

— Ироды! О господи… — причитала она.

— Разойдись! Что вы тут торчите? — раздался сердитый окрик. — Или захотелось в компанию с товарищами?

— Тизенхаузен! — Кузовлев узнал в этом офицере, одетом в английский мундир, того капитана, в доме которого они с Пеккой делали обыск. — Отыскался… Отомстит он нам теперь…

— Уйдем скорей, — тянула Матрена Пекку.

Перебегая через улицу, они увидели возле здания исполкома, стоявшего напротив собора, торопливо шагавшего Донова. Кузовлев сразу заметил, что на поясе у Донова нет кобуры с наганом. Пекка и Петя прибавили ходу. Девушки едва поспевали за ними.

— Михаил Андреевич!

Донов оглянулся и резко остановился. Но что это с ним?

— Кремнева и Закиса убили… Взяли прямо с исполкома. А сейчас — Машева… — проговорил Михаил Андреевич не своим голосом.

Все потрясенно молчали. Так вот что это за выстрелы были сейчас там, у собора…

Отправив девушек к Вере, Пекка и Кузовлев пошли с Доновым на станцию. По дороге им то и дело встречались иностранные солдаты, шедшие и группами и в одиночку. Некоторые, видимо из славяно-британского легиона, спрашивали по-русски, как пройти к трактиру. Мимо них прошагал и тот английский лейтенант, который говорил на собрании по-фински.

— Вчера этот сладко пел, — буркнул Пекка, бросив презрительный взгляд на лейтенанта. — Друзья-союзнички…

По дороге Донов рассказал, что утром его пригласили к капитану Годсону, командовавшему прибывшими в Кемь войсками интервентов, и только недавно отпустили. Его допрашивал какой-то русский офицер, назвавшийся Звягинцевым. Тем временем его отряд разоружили.

Донов направился через пути к своему вагону, а Петя и Пекка — к вокзалу. Им встретился Харьюла и сообщил еще одну новость — местных красногвардейцев, как и отряд Донова, тоже разоружили. Созвали в столовую якобы на собрание и приказали сдать оружие. Харьюла тоже был без винтовки. Пекка хотел спросить, знает ли Харьюла, что сейчас случилось у собора, но тот кинулся навстречу подходившему Донову.

— Паровоз вот-вот подадут, — доложил Харьюла.

— Спасибо. Сейчас отправимся, — сказал Донов.

— Куда? — вырвалось у Кузовлева. — Я поеду с вами. Поедем, Пекка?

— Нет, вы оставайтесь здесь, — сказал Донов. — Люди и здесь нужны. Надежные люди, такие…

Он не договорил — к ним направлялся капитан Годсон, высокий статный англичанин лет сорока. Подойдя к Донову, капитан показал на часы: мол, осталось всего пять минут. Годсон думал, что Донов еще не знает о расстреле кемских большевиков, и поэтому торопил того с отъездом. Донов кивнул в ответ.

— Я сожалею, что нам не удалось найти взаимопонимания, — через переводчика сказал Годсон с притворной улыбкой.

Донов пожал плечами.

Годсон опять показал на часы.

— Счастливого пути. — Он протянул Донову руку и улыбнулся, словно хотел подчеркнуть, как вежливо они, англичане, обращаются с прежними союзниками, пусть даже эти союзники оказались введенными в заблуждение большевиками.

Донов поднялся в вагон, и поезд тронулся.

Пекка и Кузовлев смотрели вслед поезду. Стук колес все отдалялся, вот поезд прогрохотал через мост, и стало тихо…

Старательно пыхтя и выбрасывая клубы черного дыма, медленно опускавшегося на болота, перелески, стройные сосняки и зеленый березняк, старенький паровоз катил на юг. Донов сидел в своем вагоне за шахматной доской, подперев голову руками. Напротив него сидел Емельян и ждал, когда командир сделает ход. Но Донов, уставившись на доску невидящими глазами, думал не об игре. Перед ним стояли лица расстрелянных кемских товарищей… Как неожиданно изменилась обстановка… Два месяца назад на этом поезде с ним прибыл в Кемь целый отряд обстрелянных бойцов. Теперь же с ним едет всего тридцать красноармейцев, да и те без оружия. И от Комкова не было никаких вестей… Как же союзникам удалось так беспрепятственно дойти до Кеми? Ведь в Кандалакше был Нацаренус. Или, может быть, он приказал и Комкову разбить отряд на мелкие группы и рассыпать их вдоль всей дороги? Кроме того, на Ковдозере стоит легион красных финнов… Знают ли в Петрограде об опасности, грозящей со стороны Мурманска?

В Петрограде знали об этой опасности, но Донову ничего не было известно о предпринятых в связи с этим действиях. Еще за неделю до появления союзников в Кеми, 25 июня Ленин писал Мурманскому Совету:

Спустя два дня, 27 июня, Советское правительство направило послу Великобритании Локкарту ноту протеста.

В ответной ноте Локкарт фарисейски утверждал, что Советское правительство дезинформировано и что его обвинения против Великобритании лишены оснований. Юрьев же, председатель Мурманского Совета, направил Ленину наглый ответ, в котором заявлял о «сотрудничестве с союзниками».

2 июля, в тот самый день, когда интервенты появились в Кеми, в «Известиях» было опубликовано постановление Совнаркома, объявлявшее Юрьева вне закона. Этот номер газеты в Кемь не успел поступить, и Домов, разумеется, не знал о постановлении. Не знал он также и об обмене нотами. Но он чувствовал, чего от него требуют интересы революции и Родины, и уже знал, что ему делать.

— Шах! — сказал он, переставляя коня.

Но Емельяна за столом уже не было. Видя, что Донов поглощен своими мыслями, он отошел и стал смотреть в окно.

— Подъезжаем к Шуерецкой, — объявил он и помахал рукой красноармейцам, стоявшим на посту у железнодорожного моста.

На Шуерецкой Донов сразу же со станции позвонил в Сороку командиру взвода железнодорожной охраны. Он с тревогой думал, как бы вслед за ними на станцию не явились англичане… И успеет ли прибыть подкрепление из Сороки?

Красноармейцев, вышедших из поезда, тотчас же обступили оказавшиеся на станции жители села, расположенного в полутора верстах от станции в устье реки Шуи, на берегу моря. Только теперь они узнали, что в Кеми третий день хозяйничают интервенты.

— Ну что, дальше поедем? — спросил Емельян, когда Донов вернулся к поезду.

— Не торопись, — ответил Донов. — Давай сходим посмотрим, как там ребята.

И они направились к мосту.

Поговорив с часовыми, Донов стал осматривать мост. Он ходил, изучал его со всех сторон, словно что-то рассчитывал.

— Скоро снимем посты, — сказал он красноармейцам и пошагал обратно на станцию.

Через час прибыл поезд из Сороки, и в распоряжении Донова оказалось почти семьдесят бойцов. Большинство имело оружие. Кроме того, прибывшие из Сороки привезли динамит.

Донов вкратце объяснил обстановку, затем, взяв с собой прибывших из Сороки трех подрывников, пошел к мосту. Через полчаса грохнул мощный взрыв…