Кольцевая дорога (сборник)

Большой дом на проспекте оставался теперь без них. И что бы в нем ни случалось, что бы ни происходило — не имело уже к ребятам отношения. Их ждали новые места…

Игорь Божков и Антон Камышкин немало удивились, когда за вагонными окнами замелькали знакомые перелески: поезд, оказывается, шел в сторону их родных мест. На знакомой станции, вблизи деревни и предстояло перекидать на самосвалы несколько платформ песка и гравия для строительства скотных дворов и свинарника, где уже давно работала группа каменщиков. Через день-другой должны были ехать туда и штукатуры, помогать заливать фундамент. На занятиях им говорили: фундамент — всему основа.

Вот и станция, где не однажды бывали Игорь с Антоном. Повалили из вагонов пэтэушники, направляясь к рядом стоящему составу с платформами. Из пристанционного вокзальчика шли люди и с любопытством разглядывали мальцов в синей форме, непонятно откуда взявшихся на этой маленькой тихой станции.

Шуршали песок и камешки, звякали, звенели лопаты, раздавался смех. Под взглядами вышедших на перрон Игорю было не по себе: на этой станции могли оказаться среди пассажиров девчонки, с кем учился прежде в школе. Они, конечно же, не могли не помнить своих ребят, разъехавшихся после школы кто куда. И если случайно теперь они заметили Игоря и Антона, орудующих лопатами на балластной платформе, жди насмешек вроде того, что вот-де герои: в колхозе не остались, а теперь и лопате рады… И будут правы. Им, девчонкам, многое можно простить. Они одни после школы никуда не уехали, жили с родителями и потому с ревностным любопытством следили за судьбами одноклассников. Разгружать платформу мог каждый, этому в ПТУ не надо учиться, добро бы другое толковое дело, которое можно найти только в городе.

Школу они с Антоном вспоминали с нелегким чувством. В памяти тотчас оживали седовато-хмарные осенние дали, зимние сугробистые дороги, однообразно оголившиеся после снега поля и пашни, вынуждавшие дорогой рассуждать ребятню о налаженной городской жизни. Она притягивала и манила. Подобно многим, уехали и Антон с Игорем в другую, шумливую жизнь. И в ней-то, в этой другой жизни, теперь и варились.

К полудню Игорь слез с платформы и отошел к зеленым кустам за откосом; раздольное и щемящее нечто было в этой зелени. Хотя и не солнечный, но теплый, с молодым летним ветром выдался день. Сквозь желтизну прошлогодней травы с броской буйностью тянулась трава новая, молодая.

От зелено-радостного отчего мира сильней застучало сердце. По этим местам он спешил однажды поступать в училище металлистов; не поступил — конкурс не выдержал и выбрал строительное. Потом долгое время чувствовал себя как бы обделенным. Теперь же на практике размышлял по-иному и не жалел, что не попал в металлисты. Он жил бы, наверное, без особых перемен, повседневным ритмом. Вряд ли посылали заводских ребят в разные места, как их. Небось работают за одним и тем же станком, в одном и том же цеху.

В строительном же не заскучаешь.

За месяц с лишним практики привели в порядок дом на проспекте, теперь работают на станции, а их уже ждут в незнакомом дальнем поселке. И так до конца лета, пока длится практика. Тем и хорошо было училище, что делало жизнь разнообразной.

Игорь бродил по зеленым зарослям, пока подавали под разгрузку очередную платформу. Бродил, переполненный радостью и новизной.

По кустарниковой дороге к деревне спешили сошедшие с поезда. И среди них Игорь неожиданно увидел с букетом цветов в руке Светку Сапожникову. И она его увидела, но вида не подала, будто не узнала. Первым порывом было подбежать и спросить, как и что дома? Но он сдержался: узнав, что они разгружают платформы, Светка разнесет по деревне. За себя он совершенно не волновался, жаль Антона, которого Светка и видеть не хотела с тех пор, как он уехал в город. Игорь не сказал Антону о неожиданной встрече, не желая расстраивать друга.

Когда взобрался опять на платформу и поорудовал в охотку лопатой, показалось смешным мнение школьных девчонок, окажись они по какой-либо причине на здешней станции.

Обновленно-весело глядел он на знакомую станцию: старую водокачку, березы с вороньими гнездами, привокзальный скверик и колею рельсов; кругом шла жизнь, всюду вершилось ее ликование.

Два дня ссыпали ребята с платформ гравий. Два дня вольной, радостной жизни. Утром приезжали, вечером оживленно садились в вагоны.

6

Как-то по радио Игорь услышал, что есть на земле облака, которые встречаются летом после захода солнца. Они прозрачны и словно бы светятся изнутри узкой полоской в короткую летнюю ночь. И хотя облака снимали из космоса, но тайну их так и не узнали.

Из той же передачи он узнал и другое: облака хранят одновременно секрет своей серебристости; на высоте, где нет ни воды, ни пара. Тайна облаков — это тайна и жизни.

С приходом лета он наблюдал едва ли не каждый закат. Дневная работа на разгрузке гравия позволяла видеть горизонт и небо незаслоненными.

В город пэтэушники возвращались тем же поездом. Поезд несся через поля, раздвигал мелколесье, и на горизонте справа и слева, то дальше, то ближе мелькали темными силуэтами макушки елок. Они выделялись на фоне густой сумеречной синевы. Нерушимо строгая величественность елок говорила, что вечер безветрен, тих, и все, что еще недавно качалось, двигалось, плыло, — все нежданно утихомирилось и застыло, пребывая в удивлении и покое.

Вершилось немое благословение уходящего дня. Свечением млело на горизонте небо, и успокоенно стоял справа и слева от дороги лес. В стороне заката небо выглядело как-то заманчиво и тревожно. Справа же оно было темным, насупленным, однотонным.

В просвете деревьев то и дело мелькала, мимолетными разливами открывалась полоска закатной багровости. У земли она напоминала розово-бронзовый расплыв воды, всмотреться в который из-за хода поезда было некогда. Зато выше багровой полоски небо излучало непривычные полосы света. Казалось, что в том месте день и вечер неожиданно встретились и в своем упорстве не знали, как поступить: вечеру ли сменить день, дню ли не покориться вечеру.

Эту полоску неба Игорь показал Антону, считая ее серебристыми облаками, о которых слышал по радио.

— Да, красиво, — сказал спокойно Антон, и оба продолжали молча разглядывать ее.

В город возвращались с огнями. Ужинали и вмиг засыпали, сморенные усталостью. Просыпались легко, так же неожиданно, как и засыпали. Поутру на зарядке приходили в себя, завтракали и снова уезжали…

7

Несколько дней все отдыхали, набирались сил для практики в незнакомом дальнем поселке.

Практика такая устраивалась неспроста: учили строить все — от коровника до жилого дома.

В представлении Игоря и Антона поселок был где-то на границе области, никто из ребят не бывал в нем, никого прежде не заносило. И от этого новое место казалось вдвойне притягательным.

Игорю почему-то и хотелось и не хотелось ехать. И это не давало ему покоя. С одной стороны — ждало интересное, полезное дело, с другой же — до самой осени уготовлено расставание с Милой. Мало ли что произойдет без него в городе за целое лето…

Желание видеть Милу хотя бы в неделю раз превратилось в привычку.

В воскресенье Игорь позвонил ей: сегодня как раз и спектакль. Быстро договорились о встрече. Было тепло, и Мила надела в театр красивое красное платье. Оно смотрелось так хорошо, что Игорь в своей пэтэушной форме испытывал даже некоторое смущение и неловкость, что не ускользнуло от наблюдательной Милы.

Вначале она держалась подчеркнуто строго, но, приглядевшись, Игорь заметил, что Мила или огорчена, или чем-то встревожена… Она обеспокоенно оглядывалась, то и дело опускала взгляд вниз, как бы искала невзначай оброненное.

Долго оставаться такой она не умела. Вскоре улыбнулась, и Игорь отметил в ее легкой улыбке важничание и кокетство.

— Как, — спросила она, игриво демонстрируя обнову, — идет?