Юность, 1974-8

Надо сказать, с этим тестем дружбы у него не получилось. Старичок оказался тихий, запуганный, но себе на уме. Сорок лет историю преподавал и за эти годы выработал в себе одновременно подозрительность и ехидство. Брак своей дочери он не одобрял. Впрямую, правда, не высказывался, но намекал прозрачно.

Тесть говорит: «Алё! Алё!» Хочет преподаватель сказать: «Здравствуйте, такой-то. Позовите к телефону такую-то». Хочет — и не может. А вдруг старик съехидничает? И без того уязвленное самолюбие уязвит?.. Так и не решился. Молча трубку положил.

И тесть положил. И задумался. Не понравилось ему, что кто-то молча трубку кладет. Слышал он, что так грабители действуют, чтобы убедиться, что в квартире никого нет.

А преподавателю стыдно стало за свою нерешительность, он снова позвонил. Тесть: «Алё! Алё!» И снова у зятя духу не хватило. Начал расхаживать по комнате, робость свою корить. «Хоть бы, — думает, — жена сама еще раз позвонила. Если только позвонит, первый крикну: «Люблю! Прости! Вернись!»

Тесть же окончательно понял: «Следят за квартирой, запугивают. Знают, что я старый, больной, сопротивляться не могу. А дочери дома нет, по скверам бродит, переживает дурацкую ревность своего супруга… Надо в милицию звонить».

Набрал ноль-два.

«Дежурный по горотделу слушает!» — Голос бодрый, упругий.

Услышал его старик и несколько смутился. «Что же я ему скажу? Что в квартиру ломятся? Не ломятся. Угрожают? Не угрожают. Что же? Звонят и молча трубку кладут».

«Алло, говорите!»— подбадривает дежурный.

Вздохнул старик и трубку положил. И как только положил, сразу пожалел. «Нет, — думает, — все-таки надо сказать. Так, мол, и так: столкнулся со странным фактом. Звонят и молчат. Скорее всего, ничего особенного. Но, может быть, в вашей милицейской практике известна банда, которая действует таким методом? Вот так и спрошу», — решил. И снова номер набрал.

«Дежурный по горотделу слушает».

И опять чувствует старик: морально не готов. Пока номер набирает— готов. А как слышит дежурного — не готов… Дышит старик в трубку, покашливает…

«Алло!» — кричит дежурный. «Что, — думает, — за ерунда? Обычно начинают жаловаться — не успеваешь ответить… А тут звонят и стесняются. — Ишь, — думает, — стеснительные какие». И тут же перестает о них, о стеснительных, думать. У него сейчас другое в голове: рецидивист Косое Рыло, месяц назад сбежавший из отдаленных мест, объявился в родном городе. Сведения путаные: то ли на добровольную сдачу склоняется, то ли налет на магазин готовит. Специальные бригады с утра город прочесывают, никак не могут Рыло найти. Хорошо бы он сам сдался…

И тут снова зазвонил телефон.

«Дежурный по горотделу!»

Дышит кто-то в мембрану, горлом булькает, а заговорить не решается. И вдруг дошло до дежурного: «Да ведь это Рыло звонит! Сдаться хочет, но в последнюю минуту духу не хватает. Ах ты, Рыло мое милое, могу тебя понять: по доброй воле обратно под стражу, да еще срок добавят. Ну, ничего, сейчас я тебе помогу».

«Рыло! — кричит дежурный. — Если решил сдаваться, — быстро иди сюда. Все равно найдем, лучше сам приди. Сдавайся, Рыло!»

Выслушал старик эту тираду и осторожно положил трубку. Даже обрадовался, что заговорить не успел. Они там какое-то Рыло ищут, наверное, опасного преступника. А он с такими пустяками. Решил: подожду, пока это Рыло сдастся, тогда позвоню.

А в это время преподаватель ходит по комнате, как гипнотизер по сцене. На телефон смотрит, заклинает: позвони. Я не гордый, я первый скажу…

В это же самое время студент в будке клянет себя за нерешительность. «Ну и мозгляк я, — думает. — В мои годы люди полками командовали…» Поднатужился, ка-ак наберет номер! Но ничего не успел сказать: навстречу ему — истошный крик: «Наташа! Вернись, я люблю тебя! Слышишь? Люблю!» 

Студент с испугу трубку выронил. «Ой-ей-ей, — думает, — вот это попал. Надо подождать, пусть сначала эта самая Наташа позвонит».

А преподаватель услышал гудочки, думает: «Как-то я не так сказал, на излишней истерике. Надо самому позвонить и объясниться»

Тесть к этому времени немного успокоился: звонков больше нет. Скорее всего, дочь с прогулки звонила, с неисправного автомата. Успокоился старик и сел перечитывать исторический роман Вальтера Скотта. Хорошо пишет Вальтер Скотт! И тут опять раздается звонок.

Смотрит старик на телефон. Телефон тарахтит. Старик смотрит. «Господи, — думает, — нельзя же гак пугаться. Скорее всего, дочь звонит». Взял трубку. А там тишина. Не ожидал преподаватель снова на тестя нарваться, запнулся. Упало у тестя сердце: ОНИ звонят. Что делать? На милицию никакой надежды. Там не до него. Рыло ловят… И вдруг придумал. Придумал и говорит:

«Вот что, уважаемый. Если вы считаете, что у нас в квартире, кроме меня, старика, и моей дочери, никого нет, то сильно заблуждаетесь. Можете представить, у нас со вчерашнего дня проживает молодой человек, мастер спорта» — тут тесть задумался: по боксу или по борьбе? «Мастер спорта, — говорит, — по борьбе и по боксу!»

И положил трубку. Доволен старик: обманул налетчиков. Какой им смысл на такую квартиру налетать, где мастер спорта проживает, и, главное, сразу по борьбе и по боксу? Повеселел он и со спокойной душой к Вальтеру Скотту вернулся.

А побледневший зять как стоял с трубкой возле уха, так и окаменел. Вот это да! Он думал, она страдает, а она мужика привела. Молодого! Мастера спорта. По борьбе. Да еще и по боксу… Конечно, он такому молодцу не конкурент…

Как во сне уронил он трубку, зарыдал и повалился на диван.

Прошло полчаса. Студент решил снова позвонить.

«Ната? — спрашивает преподаватель осевшим голосом. — Можешь подавать на развод».

Повесил студент трубку: с преподавателем сегодня, ясное дело, все кончено. На новый подвиг надо настраиваться: отцу звонить. 

«Нет, — думает дежурный горотделе, — все-таки надо товарищу полковнику сообщить, что вроде бы Рыло позванивает. Правда, товарищ полковник находится дома, отдыхает. Но если не ввести в курс дела, еще больше рассердится. Надо звонить…»

«Да?» — спрашивает полковник и сопит тяжело. Чувствуется, человек по какой-то там своей, домашней, причине вот-вот взорвется.

Медлит дежурный, что-то не в духе начальник.

«Валерка! — зарычал полковник. — Ты где шляешься, подлец?»

Дежурный трубку — хлоп на рычаги. Опять товарищу полковнику сын нервы мотает. В таком состоянии бесполезно докладывать: разнесет.

Студент погулял немного, духом окреп и сам с собой поспорил, что с отцом с первого раза заговорит. Вошел в будку, набрал номер:

«Папа, это я. Ты, папочка, только не ругайся…»

«Знаю, — мрачно отвечает отец. — Экзамен завалил».

«Как ты догадался?»

«Догадаться нетрудно, — горько усмехается отец. — Если ты только со второго раза осмелился голос подать. Иди домой».

Про «второй раз» студент не понял, а только подумал: «Правильно в милиции подчиненные про отца говорят — строгий, но догадливый». Представил, как в дом войдет, и подумал: «Догадливый, но строгий…»

Косое Рыло с утра скрывался в пригородном совхозе, в цветущем яблоневом саду. Поздно вечером, когда стемнело, пробрался он в совхозную контору и сел к телефону. Рыло был фаталист и наиболее важные решения принимал по принципу «орел — решка». И на чем ни гадал, все выпадало: к добровольной сдаче.

Сел он к телефону, собрался в милицию звонить. И вдруг решает: «А ну, в последний раз. Звоню по произвольному номеру. Мужской голос ответит — сдаюсь. Женский — иду совхозный магазин брать».

Накрутил он на диске произвольный номер. Долго никто не подходит. Наконец, щелк — берут трубку. И слышит Рыло печальный мужской голос:

«Наташа?.. Ты меня любишь?»

«Люблю, — ответил Рыло. — Со страшной силой люблю».

Дал отбой и набрал ноль два.

г. Свердловск.

Главный редактор Б. Н. ПОЛЕВОЙ

Редакционная коллегия:

Г. АЛЕКСИН,И. АМЛИНСКИЙ, В. И ВОРОНОВ

(зам. главного редактора), В. Н. ГОРЯЕВ,