Юность, 1974-8

Давид оглядывал зал, находил глазами знакомых, жену. Но самого главного зрителя не заметил потому, что тот прятался. Это был Саша Громов, борец из клуба «Самбо-70». Он специально сбежал из лагеря, чтобы увидеть триумф своего президента, а вечером, после отбоя, рассказать об этом ребятам. Но триумфа не получилось. И Громов ушел из зала. Он уже знал, что в борьбе нельзя, невозможно все время только побеждать, что наступают моменты… Нет, иногда лучше не видеть, как они наступают.

А президент возвращался в лагерь на закате. Было тихо и прохладно, и уже выпала вечерняя роса. В сторону «Салюта» ехали парни на велосипедах, человек сорок, наверное. Но Давид не обратил на них внимания.

А когда вошел в лагерь, там уже намечалась драка. Велосипеды лежали в траве, а их хозяева — парни из деревни Виноградове — стояли в воинственных позах. Деревенские были старше лагерных.

Давид быстро сообразил, что к чему. Спокойно разделил толпу руками и сказал: «Сейчас у нас вечерняя поверка. А после нее мы разберемся, в чем дело. Посторонних прошу выйти за территорию лагеря».

Фраза получилась громкой: никакой территории у «Салюта» не было. Два столба и на них название: «Военно-спортивный лагерь Черемушкинского РК ВЛКСМ г. Москвы». Но она сработала — эта фраза: виноградовские повернулись и пошли…

Рудман уже входил в свою палатку, когда услышал шум и оглянулся: самый главный из местных ударил неожиданно Серегу Громова, младшего брата Саши Громова. Здесь уже было не до слов. Давид провел переднюю подсечку с падением. Придавил парня к земле и крикнул: «Пояс!» Командир оперотряда клуба Хабиб Зарипов принес борцовский пояс и связал парня. Но тот уже и не рыпался.

— Кто знает этого человека? — спросил Рудман строго. — Ну, раз никто не знает, можно расходиться по домам.

Но местные не ушли. Они разбили свой лагерь вокруг палаток «Салюта» и всю ночь жгли костры, как индейцы.

Президент собрал ребят и отдал распоряжение:

— Спать, не раздеваясь. Действовать только по команде.

— Может, надо вооружиться? — спросил кто-то с правого фланга.

— Не надо, — сказал президент. — Люди нашего клуба «убивают» без оружия.

Потом на «газике» приехал участковый из Виноградова и увез с собой печального преступника.

Рудман поинтересовался у ребят, почему этот здоровый лоб ударил именно Серегу Громова, по кличке «Малек». Оказывается, еще днем местные приезжали в лагерь — проверить самбистов на смелость. И как раз этот парень подошел к палатке Громова и начал выдергивать из-под нее кол. Серега вышел и спросил: «Чегой-то ты?» «А ничего», — ответил парень. Тогда Громов сделал бросок через бедро, как в фильмах про шпионов. Местные сели на велосипеды и уехали, затаив месть…

В лагере вместе с его ребятами жили трудновоспитуемые подростки. Они считали, что проводят здесь свои последние каникулы перед отъездом в колонию, от которой никуда уже не денешься — судьба. И эти каникулы парни хотели провести «достойно»: на работу в совхоз не ходить, кросс по утрам не бегать, по столовой не дежурить.

«Трудных» распределили по взводам. С ребятами из клуба они вели себя потише, но курить и ругаться продолжали, как раньше. А тут приехали местные. И первый бой принял не парень в наколках, а Серега Громов, по кличке «Малек». И он его выиграл — этот бой. Рудман радовался этой победе больше, чем сам Громов. Он знал теперь почти наверняка, что завтра «трудные» поднимутся по горну и побегут на кросс и на зарядку. А осенью, когда каникулы кончатся, придут в клуб — записываться.

И они пришли. Увидели стены в фотографиях, грамотах и дипломах. Трудновоспитуемые ходили с открытыми ртами: лица на фотографиях были знакомые. Виктор Астахов — 2-й призер первенства СССР по самбо среди юношей. Игорь Овчинников — призер первенства Москвы среди взрослых. Сергей Орлов, Сергей Громов, Коля Савосин — чемпионы и призеры…

Потом гостям объяснили: членов клуба «Самбо-70» всего 40. Остальные — кандидаты. Кандидатский стаж — три года. Судьбу каждого решает Совет комиссаров. А вообще, структура такая: президент^ председатель Совета (комиссаров — Совет (11 человек). Есть еще старейшины. Эти люди пользуются в клубе особым уважением и благами: имеют свой шкаф в раздевалке, свою куртку с красными буквами «Самбо-70».

В клубе три битгруппы, школа танцев, кинотеатр «Рубин», свой оперотряд, фотокружки и авто (скоро будет)…

В сентябре прошлого года в Тегеране проходил первый чемпионат мира по самбо. Наша команда завоевала почти все золотые медали. Комсоргом сборной был по-прежнему Рудман. К тому времени он в шестой раз стал чемпионом страны. И теперь уже никто не сомневался в том, что он действующий и списывать его рано.

Когда впервые после Тегерана мы встретились в клубе, я его не узнал: Рудман был без усов.

— Ты знаешь, мы договорились с ребятами, что как только кто-нибудь из клуба «Самбо-70» станет чемпионом мира, я тут же сбриваю усы… Я думал, мальчишки забудут про этот договор. До последней минуты надеялся. Но они все помнят. Встретили меня в аэропорту с цветами, поздравили со званием чемпиона мира… И как-то подозрительно разглядывают. Потом не выдержал Орлов. Подошел и говорит: «Хорошие были усы, но придется сбрить». Ну, я приехал домой, сбрил один ус. Показался жене. Она говорит: «Сбривай второй».

— Трудно в Тегеране было? — спросил я.

— Да нет, не очень. Свои пять схваток я боролся минуты две в общей сложности. Все выиграл чисто. Только в одной пришлось «поломаться» — с иранцем. Он был здесь дома, и весь стадион болел за него. В тот момент я хотел оглохнуть, чтобы не слышать этого свиста и рева. И я оглох и начал борьбу. Но судья на ковре слышал шум стадиона и немного боялся его. На десятой секунде я провел бросок и болевой прием и решил, что все — победа. Но судья на ковре поднял вверх два пальца: два очка. И боковые судьи повторили этот жест. Иранец шел ко мне, улыбаясь. Я позволил ему взять захват — пусть думает, что я сломался. Меня бесила несправедливость: судьи Еидели чистый бросок и дали ишь два очка.

Я ходил с иранцем минуту, а потом перевел его в партер, поймал руку и потащил на болевой. Он терпел, а я тащил. Теперь я знал, что никакая сила не оторвет меня от противника, пока судья не даст свисток. Стадион выл от обиды, и судье пришлось свистнуть над самым моим ухом. Но все-таки он свистнул! 

В ту осень мы привезли с дачи большой мешок с яблоками. И в зале, прямо на ковре, ребята выложили яблоками слово «Поздравляем!». Сереге Орлову исполнилось семнадцать лет. А недавно Совет комиссаров лишил Орлова звания старейшины: он закурил на проводах в армию у Сашки Громова. Тогда же перевели в рядовые еще двух старейшин: Сережу Ауканина — за курение и Сережу Громова — за то, что нагрубил тренеру.

Давид предлагал для Орлова и Громова другую меру наказания — не выставлять их на первенство Москвы (они оба, кстати, чемпионы города). Но Совет все-таки решил дать им возможность побороться за себя и за клуб.

Они выиграли это первенство. Оба стали чемпионами Москвы — уже по взрослым. В июне я встретился с Орловым в спортлагере «Салют».

— А как меня из старейшин выгнали, вы знаете? — спросил Орлов.

— Слышал. Ты курил у Грома.

— Да. На проводах. Только Давид Львович не видел. Он позже пришел. А утром в клубе он меня спросил: «Ты курил?» «Курил». «Ну вот, — сказал Давид Львович, — теперь я на тебя не очень надеюсь. Плохо получается. Сдерживать себя не умеешь».

— Ты сразу признался, что курил?

— Давиду Львовичу я врать не могу. Считаю это самым низменным поступком. Кого угодно обману, если надо, а его — нет.

До чего же сложную цель выбрал Давид Рудман — растить не чемпионов, а людей! И быть для них примером. Можно научить мальчиков отлично бороться, стрелять, водить машину. Но если каждый из них не станет личностью — это напрочь зачеркнет его труд и время. Он не должен ошибаться в своих решениях и оценках. Они внимательно следят за тем, что он читает, о чем и как говорит.