Омут

Не отрывая глаз от бинокля, Шумов провел им по судну; пьяный оказался рядом, и Шумов увидел, что лицо у него совсем не пьяное и смотрит он не на арбуз, а на мол. А там Бессмертный и его люди — это было отчетливо заметно при сильном увеличении — тоже явно заинтересованно следят не за мостиком или носом совершающего маневр судна, а именно за бортовой его частью.

И тут человек у борта сделал неловкое будто бы движение, и арбуз полетел в воду, так и не разрезанный. Едва он коснулся поверхности воды, группа на молу как по команде двинулась к причалу.

Новые пассажиры небрежно уселись в буфете. Занять им пришлось места у стены. Между ними и стойкой сидели «фланеры». Обе компании внешне спокойно потягивали прохладительные напитки. Инкассаторы покинули буфет еще на подходе к пристани.

Солнце едва перешло за горизонт, и за пароходом потянулась узенькая пока тень, только высокая труба выделялась — она бежала сбоку, будто срезая верхушки волн. Появился ветерок, и стало покачивать.

Шумов осмотрелся.

Время действовать пришло.

И тут поднялся Бессмертный. Он сказал что-то своим и вышел. Следом пошел один из «молодых людей», красивый лицом парень по фамилии Климов, но сразу вернулся.

— В туалете, — сказал негромко Шумову.

— Стереги его. Мы тут справимся. Буфетчик! — крикнул Шумов.

Тот вышел из-за стойки.

— Что прикажете?

— Получи. Мы уходим.

Расплачиваясь, Шумов стоял посреди салона, а товарищи его выходили по одному из-за столиков, но задерживались в дверях, будто дожидаясь приятеля.

— Одну, секунду! Сейчас дам сдачу, — сказал буфетчик и, как и было условлено, нырнул в служебное помещение.

И тут же за стойкой изнутри распахнулись ставеньки, и возник ствол ручного пулемета.

— Руки вверх! — крикнул Шумов, выхватывая два пистолета.

Секунду длилась немая сцена.

Бандиты не поднимали рук. Их сковал шок.

Что-то должно было немедленно произойти — или безмолвная капитуляция, или грохот пулеметной очереди. Но произошло совсем другое…

Уже второй день маявшийся животом Бессмертный — накануне он переел жирной свинины — услыхал в туалете хорошо знакомые слова. Нет, он не выскочил пулей, он глянул в щель жалюзи, через которую можно было смотреть в коридор, но нельзя было заглянуть из коридора, и, увидев Климова, послал пулю сквозь дверь.

Красивый Климов качнулся и упал мертвым.

Услыхав выстрел, Шумов невольно сделал шаг назад, чтобы понять, увидеть, что происходит, и в тот же момент Сажень, зацепив ногой ножку столика, скомандовал:

— Ложись, братва!

И опрокинул тяжелый стол, прикрывая им падающих бандитов.

Конечно, этот маневр мог дать им лишь несколько секунд.

— Огонь! — махнул рукой Шумов пулеметчику.

Первая очередь прошла чуть выше стола, за которым лежали бандиты, а взять ниже пулеметчик не успел…

Перепрыгивая через ступеньки, Бессмертный бросился на верхнюю палубу, которая была одновременно крышей буфета. Сюда, на крышу, выходил люк, расположенный над кухней. В эту жаркую погоду он был открыт. Может быть, Бессмертный и не обратил бы на люк внимания, но тут под ногами у него громыхнула пулеметная очередь. Бессмертный глянул под крышку, закрепленную на длинном крючке, и увидел внизу пулемет, направленный из кухни в салон. Секунды хватило ему, чтобы вырвать кольцо и швырнуть в люк гранату, с которой он никогда не расставался.

Не видя заблокированных в салоне бандитов и не понимая, что происходит, он яростно заорал вниз:

— Бейте их!..

Когда, капитан услыхал первый выстрел, он вышел из каюты в рубку. Бледный под загорелой кожей рулевой стоял у штурвала.

— Ложись, — приказал капитан.

Рулевой колебался.

— Приказываю: ложись.

Матрос подчинился, и капитан сам стал к штурвалу.

В это время Шумов, поднявшись внутренним входом, вбежал в каюту.

Между ним и метавшимся по крыше салона Бессмертным почти неподвижно возвышалась в рубке сухопарая фигура капитана.

— На пол, капитан, — сказал Шумов громким шепотом из дверей.

Капитан не шелохнулся.

— Вы слышите?

— Я нахожусь на своем посту.

Услыхал ли Бессмертный громко произносимые слова капитана, или просто ослепленный яростью и страхом ринулся, как носорог, в рубку в поисках выхода, сказать трудно. Но он ринулся и схватил капитана за борт кителя.

— Правишь, гад? — прохрипел он.

Бессмертный не видел Шумова, но тот не мог стрелять. Бандит вплотную надвинулся на капитана. Шумов надеялся, что он ударит его, оттолкнет с дороги, но напрасно.

— В чека везешь?..

И Бессмертный в упор разрядил в капитана один из своих пистолетов.

Капитан оседал медленно, его пальцы еще сжимали штурвал, а перед глазами Шумова расплывалось на его спине по белой ткани кителя ярко-красное пятно.

Только тогда Бессмертный толкнул капитана в сторону, и тот повалился на палубу.

И тотчас же пули из двух стволов ударили в грудь Бессмертному. Он будто наткнулся и а них и отскочил под ударами. Умирая, он отвернулся, сделал еще шаг — еще две пули ударили в спину — и мертвый свалился в открытый люк.

А там, внизу, отчаявшиеся в своей ловушке бандиты, окруженные в пустом салоне, в последней надежде решили, что он прыгнул к ним на помощь, и разом выскочили из-за стола.

— На прорыв, братва! — завопил Сажень.

В минуту салон наполнился пороховым дымом. Бандиты открыли бешеную стрельбу во все стороны, по дверям и окнам, стараясь пробиться через чекистский заслон.

Сажень прорвался.

В отличие от Полиглота, скошенного пулями, едва он приподнялся над укрытием, Сажень изловчился выпрыгнуть в окно. Куски разбитого стекла вонзились в него, но он вырвался на палубу. И остановился.

Дальше бежать было некуда.

Весь в крови, в клочках изодранной одежды, стоял он перед вооруженными людьми. Стало вдруг тихо.

В последний раз в жизни Сажень оглянулся по сторонам, увидел солнце, блеск морской воды и направленное на него оружие.

И он принял решение.

— Живым не возьмете…

Он вскочил на борт и камнем рухнул вниз. Если бы он успел посмотреть, куда падает, он, может быть, и не прыгнул бы, предпочтя пулю. Впрочем, от пули он и умер. Но, прежде чем умереть, Сажень попал на плицу равномерно вращающегося колеса, она потащила его вниз, в пучину, проволокла под водой и полуживого вновь вытолкнула на поверхность.

Кто-то выстрелил.

Сажень исчез на минуту, а потом всплыл. На этот раз без признаков жизни…

Софи смотрела в черную яму.

По расчетам Техника, рыть оставалось совсем немного. Почва оказалась мягкой, и работа продвигалась даже быстрее, чем они надеялись. Правда, рыхлая земля грозила обвалом, но Техник все предусмотрел, изготовил и привез деревянные столбики-опоры и доски, из которых легко и быстро складывались крепления, предохраняющие от обвала.

— Каково сооружение? — спрашивал он с гордостью. — Революция погубила в моем лице великого строителя. К счастью, мои дарования оказались многообразными. Во мне живет человек Возрождения, той счастливой эпохи, когда гений и злодейство гармонично сочетались в одной личности…

В тот последний день с утра он был почти весел, во всяком случае, подчеркивал свое хорошее настроение.

В газетах, было только что напечатано сообщение о ликвидации крупной банды на пароходе «Пролетарий» и перечислялись фамилии убитых бандитов — настоящие фамилии и клички.

— Подумать только, оказывается, Бессмертный — настоящая фамилия! Вот истинный храбрец, он выступал с открытым забралом. А у идейного мстителя по кличке Сажень такая же затрапезная фамилия — Кукушкин. Интересно, слушал ли он кукушку, когда собирался в последний бой?

Софи не отозвалась.

— Молчите? А я, наоборот, взволнован. Морской бой! Это же не шутка. Их схоронили в пучине, привязав к ногам чугунные ядра. Был приспущен андреевский флаг. Гром прощального салюта слился с вечным шумом прибоя. Только кукушка молчала. Ей больше нечего было сказать.