Повесть о детстве

— Ну, идём,— хмуро сказал Сёма.

— А напа?

— Что — папа?

— Он не будет знать, где я.

— Узнает. Идём!

Они вышли на улицу. Пейся со злостью посмотрел на них и пробурчал:

— Вы думали, что мне здесь очень весело ждать?

— Не думали,— улыбнулся Сёма.— Я просто забыл.

Пейся наклонился и прошептал Сёме на ухо:

— Пусть она идёт впереди или сзади.

— Почему?

— Неудобно. Все будут говорить, что мы бегаем с девочками.

· Сёма согласился с доводом Пейси и, обратившись к Шере,

сказал, подражая тону матроса:

— Два шага вперёд!

— Не понимаю,— пожала плечами Шера.

— Так надо,— нахмурился Сёма,— такой порядок. Женщины идут впереди.

* * *

Они с трудом открыли дверь и вошли в дом. В первой же комнате их ждала загадка. На кровати лежал кусок зелёного бархата с рисунками по краям.

— Это на платье,— уверенно сказала Шера.

— Откуда? — возмутился Пейся.— Где ты видела платье с овцами? Тут же нарисовано целое стадо!

— Это называется ковёр,— вмешался Сёма.— Я знаю.

— Кто это ходит по бархату? — засмеялся Пейся.— Тоже выдумал! Это такая скатерть...

— Ну хорошо,— оборвал его Сёма.— Не затем послали. Начинайте осмотр. Я схожу за Антопом. Смотрите во все углы. Шера, открой окна. Тут будет больница. И чтоб ничего не поломали.

— Хорошо, хорошо! — огрызнулся Пейся.— Только не строй из себя большого иачальпика! Здесь тоже люди с умом.

Сёма махнул рукой и направился к Антону. В дороге его охватили сомнения, и он пожалел, что ушёл. А вдруг там случится что-нибудь? Шутка сказать, целый дом оставить на Пейсю. Шеру, как женщину, он пе принимал в расчёт. «Может быть, кто-нибудь спрятался на чердаке?» — волновался Сёма. Мало ли что может быть! Торопливо постучав в окно, Сёма вызвал Антона и объяснил ему, в чём дело.

— Сейчас,— сказал Антон,— руки помою — и туда.

— Ну иди,— согласился Сёма,— а я побегу.

Запыхавшийся, вспотевший и усталый, отворил он дверь и

взбежал по лестнице наверх. Из комнат доносились возбуждён-

ные голоса, и Сёма понял, что предчувствия не обманули его. Шера с таинственным лицом выскочила ему навстречу:

— Ой, Сёма, что случилось!

— Что? — хмуро спросил он.— Ведь я же за тебя ручался!

— Да,— кивнула головой Ш'ёра.— И что мы нашли?

В это время Пейся открыл дверь и с важностью произнёс:

— Она пашла клад!

«Какой там клад?» — тоскливо подумал Сёма, с удивлением и досадой глядя на Шеру.

— Зачем — клад? Зачем ты лезешь в мужские дела?

— Я не виновата,— обидчиво сказала Шера,— ты сам меня звал. Я не напрашивалась.

— Ну ладно! — сердито пробурчал Сёма.— Где же этот знаменитый клад?

— Вот! — Шера показала на деревянный ящик с сорванным замком.— Смотри!

Сёма склонился, заглянул в ящик и испуганно отшатнулся. Серебро! Целый ящик серебра. Ложки, вилки, ножи, половники.

— А ну, попробуй поднять! — приказал Сёма Пейсе.

— Попробуй сам,— засмеялся Пейся.— Ты шутишь, какая тяжесть!

Сёма сел, потом встал и забегал по комнате. Что же делать? Что делать? Как быть с этим серебром?

— Что ты испугался? — удивилась Шера.— Серебро — это ж ие бомба!

— Ай, ты не понимаешь! — рассердился Сёма, хотя он и сам не понимал причины своего испуга.— За это серебро можно купить пулемёт!

— Что же делать? — растерянно спросила Шера.— Я вижу, начинаются твои военные секреты.

— Тише,— строго сказал Сёма.— Сюда придёт Антон. Каждый стоит час на посту возле ящика. Понятно? Час — ты. Час— Шера. Час — Антон. В комнате — один человек. Остальные там. Сейчас становится Пейся. Его сменяет Антон. Потом Шера. Закройте окно. С часовым разговаривать нельзя. Понятно?

— Понятно, понятно! — сощурил глаза Пейся.— Я стою, Шера стоит, Антон — тоже, а ты? Ты думаешь, мне большой интерес стоять возле этой кадушки?

— А я бегу за матросом. Ему надо быть здесь. Шера, выходи в ту комнату. Пейся, ты — часовой.

— Иди уж! — махнул рукой Пейся.— Большое дело! Что это, пороховой погреб? Подумаешь — ящик с ложками.

Но Сёма не дослушал его. Через пять минут, бледный, взволнованный и серьёзный, стоял он подле военного комиссара.

— Мы нашли...— сказал он, с трудом переводя дыхание,— ящик с серебром.

— Поздравляю,— улыбнулся Трофим.— Там ещё кое-что запрятано. Гозман не мог всё увезти.

— Есть скатерть зелёная! — взволнованно сообщил Сёма.

— Вот видишь — и скатерть зелёная. А Полянка там?

— Нет. Он здесь.

—- Позови,— строго сказал комиссар и закурил папиросу.

Вошёл матрос с растерянным, недоумевающим лицом.

— Вы меня? — обратился он к комиссару.

— Вас! Почему вы здесь? Я ведь послал вас с ними?

— Сейчас иду, товарищ комиссар.

— Вы должны были сразу отправиться с ними! — крикнул Трофим.— Надо понимать. А если б там не было Гольдина?

— Я отправляюсь,— тихо повторил матрос.— У меня есть причина, товарищ комиссар,— добавил он грустным голосом и опустил глаза.— Лаки треснули!

— Иди уж,— засмеялся Трофим, глядя в растерянное лицо

матроса.— Иди уж со своими лаками!

* * *

На улице Полянка посмотрел на Сёму и покачал головой.

— Фортуна поворачивается спиной... Вы что, ящик нашли? — мрачно спросил он.

— Да.

— С серебром?

— Да-

— Ботинки там не попадались?

— Нет.

Матрос глубоко вздохнул:

— А туфель тоже не видел?

— Тоже.

— Ты понимаешь, какая беда. Номер ещё у меня такой, что редко такую ногу отыщешь. Между сорока тремя и сорока четырьмя! Да-а! Как говорил покойный адмирал Нахимов...

— ...движение вод бесконечно,— закончил Сёма.

И они вошли в дом купца.

Их встретил Пейся с серьёзным и важным видом:

— Дежурит Антон.

— А где Шера?

— Сидит тут. Не видишь?

Матрос строго посмотрел на Шеру и, поправив бескозырку, молча поклонился.

—- Окна помыли?

— Помыли.

— Комнаты проветрили?

1— Проветрили.

— Мало,— хмуро сказал матрос и потянул носом.— Ещё дух купца чувствую... Что ещё обнаружили?

— Бельё, одеяла, бархатная скатерть.

— На брюки пе пойдёт?

— Пойдёт! — обрадовался Пейся.— Зелёная.

Матрос недоверчиво посмотрел на него.

— С чего начнём? — спросил Сёма Полянку.

— Вы,— обратился матрос к Пейсе,— составляйте опись найденного. Добра оставили мало, но точность полагается.

— И мебель записывать?

— Всё,— подтвердил матрос.— Пошли, Сёма, проверим ящик.

Волнение вновь охватило Сёму. Он позвал Шеру, и они вместе пошли в соседнюю комнату. У ящика стоял Антон.

— Серебро зто,—- сказал матрос, с трудом поднимая ящик и ставя его на стул,— теперь принадлежность государства.—Он оторвал верхние доски и взял в руки тяжёлый половник.— Эту ложечку, может быть, совал в свой рот купец. Довольно! Больше ему не видаться с ней!.. А вот, товарищи, до какого разврата доходили,— воодушевляясь, опять заговорил матрос,— перечницы из благородного металла делали!

Шера, Антон и Сёма с удивлением слушали язвительную речь матроса. Пейся просунул голову в дверь. Полянка, размахивая перечницей, продолжал поносить купца и всё его семейство. Неожиданно он обнаружил в широком серебряном бокале аккуратно сложенный листок.

— Бумага,— пожал плечами матрос.— Интересно! Посмотрим и бумагу. Прочитаем. «Опись,— заикаясь, прочёл он,— столового серебра». Хорошо. Сёма, бери листок, всё сверим.

Сёма с волнением взял в руки листок. Тревога вновь охватила его. А вдруг кто-нибудь до них узнал дорогу к этому ящику? А вдруг Мендель, у которого был ключ от дома, стащил ложки или тарелки? А вдруг, составляя опись, ошиблись и записали больше, чем есть?

— Что ж ты молчишь? — удивился матрос.— Читай!

— «Ложек столовых — двадцать четыре»,— волнуясь, произнёс Сёма.

— Так,— кивнул головой матрос,— двадцать четыре. Два, шесть, восемь, шестнадцать, двадцать один... Правильно — двадцать четыре.