Горящие сердца

— Понял, старик, понял, — смиренно ответил Конак, — но на орла очень похожа...

— Надо было тебя тогда в Москву на самолете отправить, — заметил Баразов. — Полетел бы на таком орле выше облаков...

— Нет, нет! Если он так быстро и высоко летит, я бы ничего оттуда не увидел...

В заключение Батыр Османович одобрил работу животноводов, пожелав им, однако, по своему обыкновению, не зазнаваться и помнить о том, что «ленинцы наступают им на пятки»

— В этом деле, — сказал он, — вы у нас в районе застрельщики, на вас все смотрят. Удастся опыт — во всех колхозах района станут заводить племенных коров. Прекрасный приплод от кроссбредов получили и Адемей с Салихом. Правда, дом не сразу строится, и пройдет еще немало времени, прежде чем мы закончим эту работу, но перспективы хорошие...

— Пусть сбудутся твои мечты, Османович, — пожелал Конак. — И наши тоже.

Попрощавшись со всеми, Баразов вышел во двор к машине. Дождь почти перестал, но все небо было затянуто тучами. Часы показывали три часа пополудни, а казалось, что уже вечер. Чувствовалось, что дожди зарядили всерьез и надолго.

Чегемское ущелье, в котором на этот раз обосновалась изыскательская группа Потапова, очень нравится геологам. Да и не диво — кто бы мог не восхищаться Чегемской тесниной, Чегемскими водопадами! А ущелье Башиль? Или Гара-Аузу с его минеральными источниками! Геологи работают в Куру-Коле, но Борис Петрович обещал показать ребятам ему самому давно известные и горячо им любимые уголки, в том числе и нарзанные источники. Лучшего, чем источник на Гара-Аузу, по мнению старого геолога, не только на Кавказе — во всем мире не найдешь.

— Знаете, Борис Петрович, — говорит Валя, мечтательно поднимая к небу большие голубые глаза, — каким мне представляется этот знаменитый источник?

— Нет, дочка, не знаю.

— Будто из огромной расщелины бьет вверх кипящий фонтан воды. Так?

— Похоже, хотя и...

— Приедем — увидим. — Потапова прерывает прозаический голос Николая.

— Пожалуй, съездим туда в следующее воскресенье, — говорит Борис Петрович после небольшой паузы. — Все увидим своими глазами — и расщелину, и фонтан. И нарзана попьем вдоволь. Ох и вкусен же он, когда его пьешь прямо из источника, а не из бутылки.

— До воскресенья осталось всего четыре дня, — радуется Валя.

И вдруг вспоминает о Назире. Собственно, она и не забывает о нем ни на минуту. Если бы Назир сумел приехать сюда в воскресенье утром! Они все вместе отправились бы на Гара-Аузу... Чем занят Назир в эту минуту? Валя посмотрела на часы — половина второго.

Нужно запомнить и обязательно спросить его, что он делал во вторник, в половине второго... Девушка улыбнулась своим мыслям. Сколько уж раз она так загадывала, а потом оказывалось, что Назир в это время тоже думал о ней. Сумеет ли он приехать в воскресенье? Место их работы вдалеке от трассы, и письма сюда доставляют редко. Но Назиров аул, кажется, недалеко отсюда, за перевалом. Надо будет хорошенько свериться с картой.

Валя отложила молоток и поглядела вокруг. Прямо перед ней возвышается зубчатая скала. Залитая солнцем, она кажется отлитой из чистого золота. А зубцы вверху ровные и одинаковые — будто сделаны людьми. Посередине скалы — черное пятно. Борис Петрович говорит, это вход в древнюю пещеру. Интересно, добирались когда-нибудь до пещеры люди?.. Да нет, не забраться туда человеку. Скала почти отвесная, ниоткуда к ней не подступишься. Разве что с вертолета. А по веревочной лестнице?.. Если закрепить лестницу наверху...

— На что засмотрелась, Валюша? — спрашивает Борис Петрович.

— Таинственная какая пещера, правда?

— А тебе хотелось бы туда проникнуть?

— Конечно.

— Эх, Валя, Валя, — задумчиво говорит старый геолог. — Не в пещерах дело. В этих горах скрыты такие богатства! Руды, минералы, вода...

— Что за богатство — вода! — смеется Валя.

— А разве нет? Ты только погляди на толщу этих ледников — сколько в ней спрессовано рек и водопадов. Чему только тебя в институте учили, дитя малое! Без воды нет жизни на земле.

— И без солнца тоже, Борис Петрович.

Валя, конечно, давно уже не «дитя», и все это она и сама неплохо знает. Просто любит «заводить» старого геолога, вызывать его на спор. А он не чувствует подвоха и продолжает:

— Да, сила солнца безгранична. Оно дарует жизнь, но оно же и уничтожает ее. Вспомни о выжженных солнцем пустынях, о сгоревших посевах. Единственная сила, которая может одолеть солнце, — вода. Солнце само же пробуждает враждебную себе силу — его лучи растапливают ледники на вершинах гор, наполняют реки и водопады... Потом солнце испаряет влагу, пар поднимается все выше, и охлаждаясь, проливается на землю дождем. А потом — снова круговорот.

Борис Петрович подозрительно посмотрел на лукаво примолкшую девушку. Валя засмеялась:

— Ой, Борис Петрович. Это же все в школе учат! Мне только пить захотелось от вашей лекции. А вода во фляжке, наверно, совсем теплая.

— Тогда я дарю тебе вон ту речушку. — Геолог указал рукой вдаль, на белую ниточку реки, бесшумно спадавшей с горы. — Пойди напейся. Представляешь себе, какая там вода — холодная, вкусная, чистая...

— Не дразните меня! — протестует Валя.

— Что за шум, нашли что-нибудь? — оборачивается к ним Николай.

— Нет, — отвечает Борис Петрович.

— Да, — отвечает Валя.

— Не пойму я вас. — В голосе Николая слышится привычная обида.

— Вон ту речушку нашли, видишь? — смеется Валя.

Пить, однако, хочется пуще прежнего. Но прохладная река далеко, и Вале приходится утолять жажду теплой водой из фляги.

Батыр Османович не спеша идет по луговине. Впереди темнеют фигуры косцов. Скошенная трава, которая успела слегка привянуть, запахом своим кружит голову.

Люди вышли косить рано, по росе. Теперь солнце поднялось уже довольно высоко — пора, пожалуй, ворошить сено. Однако, заметив на дороге машину секретаря райкома, косари решили пройти еще ряд. Впереди всех, широко взмахивая косой, шел Азамат, на некотором расстоянии от него — остальные, позади маячила фигура Назира.

Батыр Османович подошел к Азамату. Поздоровались. Вскоре и все остальные косари окружили секретаря.

— Чей же это ряд так небрежно скошен? — шутит Баразов, искоса поглядывая на комсорга.

— Что ты, алан, плохих косарей у нас нету, — серьезно отвечает Азамат, очищая косу пучком свежесрезанной травы.

Назир молчит, точно воды в рот набрал. Разумеется, он бы сумел как следует ответить секретарю, да неудобно — он же старший. «Поглядел бы я на тебя, как ты умеешь косить», — думает Назир, опуская мрачный взор на блестящие ботинки Баразова.

И, словно отвечая на его мысли, Батыр Османович обратился к Азамату:

— Ну-ка, друг, дай мне свою косу, попробую и я тряхнуть стариной.

Азамат протягивает косу Батыру Османовичу. Многие в бригаде знают, что секретарь райкома любит и умеет косить. Редкий сенокос не увидишь его с косой в руках. Шагает он широко, траву срезает аккуратно, у самой земли, и ряд за ним остается ровный и чистый. Да вот беда — устает быстро. Видно, с непривычки. Любой колхозник, разумеется, мог бы сейчас легко опередить его, да неловко вырываться вперед, и Батыр Османович возглавляет строй.

— Отменным косцом, видно, был твой отец! — искренне любуется Азамат сноровкой секретаря.

— Да, его копны до сих пор помнят у нас в ауле, — откликается тот, не останавливаясь.

А последним в ряду по-прежнему идет Назир. Глядя на него, никто не подумает, что он уже очень устал и что косить ему с каждой минутой все трудней и трудней. Товарищи, правда, догадываются: слишком уж часто останавливается Назир, чтобы направить косу, — но виду не подают. Парень старается — и это главное. С непривычки у Назира все кости разломило. Да, может, к вечеру ему полегчает — втянется в конце концов.

— Не робей, Назир! — обернувшись, говорит ему парень, идущий впереди. — Видать, косить-то потруднее, чем девушкам письма писать.