Сочинения в 2 т. Том 1
Сочинения в 2 т. Том 1 читать книгу онлайн
В первый том вошли: повести, посвященные легендарному донецкому краю, его героям — людям высоких революционных традиций, способным на самоотверженный подвиг во славу Родины, и рассказы о замечательных современниках, с которыми автору приходилось встречаться.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— У каждого есть свои планы…
— Если вы намерены разрабатывать эти залегания, моя карта лишь облегчит вашу деятельность. Вам не нужны будут разведки, которые дорого стоят.
— В наше соглашение мы внесем и этот пункт. За карты я заплачу особо. Соглашение не письменное, конечно… На слово.
— Карту вы получите за рубли. Она будет опубликована в скором времени.
Леонид Иванович приметил: хозяин вздрогнул. Утрачивая равнодушный вид, он впился руками в бархатную скатерть. Так он сидел некоторое время, несколько съежившись, весь напряженный, с потемневшим лицом. Точно пересиливая озноб, он спросил спокойно, даже пытаясь улыбнуться, но какая-то нотка в его голосе дрожала:
— Не все ли вам равно, сегодня это будет опубликовано или через три года? О, за три года вы многое сможете уточнить! К тому же, у вас будут солидные деньги для исследований. Молчание и карта — это тридцать тысяч рублей…
Лагутин уже догадывался, какое «предприятие» затеял этот хитрец. Однако само участие в спекуляции, в обмане ему представлялось невероятным. Неужели Шмаев, человек не лишенный практического ума, мог допустить мысль, чтобы он, Лагутин, отдавший всю свою жизнь исследованию Донбасса и отчетливо знавший цель науки, чтобы он использовал науку для обмана? Леонид Иванович спросил напрямик:
— Зачем вам это нужно?
— Откровенно?
— Конечно…
— И между нами?
— Пусть будет так.
— Я верю вашему слову. Я хочу закупить все эти земли. Зачем же мелким купчишкам я буду платить в десятикратном размере? Все равно прогуляют, пропьют. Я переселю их с этих земель и каждому дам земли вдвое больше. Но такой, где нет угля. Они будут довольны. Никакого обмана. Самый благородный ход…
— А потом вы сами продадите эти земли по десятикратной цене?..
— Возможно, только часть их. Для большого дела нужен большой капитал… У вас есть размах, Леонид Иваныч, и вы поймете меня. Наши отношения не кончатся на этих тридцати тысячах. Я даже могу… Знаете что? Можете мне верить. Клянусь богом, я могу взять вас в компаньоны!
Лагутин медленно встал. Он не ошибся. Оказывается, и назойливые приглашения Вовочки, и присылка врача, и непрошенный подарок, и письмо — все было звеньями одной цепочки: его открытия, имя, честь ученого Шмаев просто-напросто хотел купить. Что ему ответить? Проще ничего не отвечать. Нужно держать себя в руках. Нужно уйти из этой берлоги.
— Помогите мне, пожалуйста, одеть полушубок, — сказал Лагутин. — Я плохо себя чувствую и должен уйти…
— Вы могли бы остаться у меня…
— Нет… Там мои документы.
Дверь отворилась, и вошел Вовочка. Он поклонился, шаркнул ножкой и чему-то засмеялся, показывая вставные зубы.
— Признаться, случайно я слышал ваш сговор!.. Но мы свои люди. Одобряю, профессор! Деньги не пахнут, и человек живет один раз… У меня, извините, к вам вопрос. Об этих пластах в Пятиротском знаете… только вы?
— Да, об этом знаю только я. Но разве этого мало?
Вовочка быстро переглянулся с отцом, и масляные глаза его похолодели.
— Впрочем, — сказал Лагутин, — знает еще тот человек, который ждет меня у калитки.
— Как? — прошептал Вовочка. — Разве вас ждут?..
— Моя профессия требует предусмотрительности, — насмешливо сказал Лагутин.
Старший Шмаев бросился к вешалке и помог Леониду Ивановичу одеться.
— Предусмотрительность? — смущенно повторил Вовочка, обмякая в плечах. — Да, она никогда не мешает… Но при чем здесь она… в этом доме?
— Ступай, — строго сказал ему отец. — Вы, Леонид Иваныч, не обращайте на него внимания. Заграница!.. Я понимаю, что важные решения принимаются не сразу. Однако у вас есть время подумать. Помните ваше слово? Я навещу вас дня через три…
— Но вы собирались в длительную поездку.
— Я отложу эту поездку…
Лагутин неторопливо вышел в прихожую. Шмаев и Вовочка шли следом, и, если бы в полутемной прихожей было зеркало, Леонид Иванович смог бы заметить остекленевший взгляд Вовочки и злобный, пронзительный взгляд его папаши: оба они словно бы целились Лагутину в затылок.
На дворе яростно лаяли собаки. Распахнув калитку, чубатый сторож кричал кому-то:
— Ступай, говорю, отсюда, не шляйся! Никуда не денется твой ученый, не съедим!..
Несколько поодаль от калитки стоял Кузьма Калюжный. Едва заметив Лагутина, он поспешил навстречу, и Леонид Иванович заметил, как выражение озабоченности на лице Кузьмы сменилось улыбкой.
Особняк Шмаева стоял в неглубокой разлогой балочке. Зимой здесь не так тревожили северные и восточные ветры. Дорога к новой, капитальной шахте шла от ворот мимо поселка, круто поднимаясь на взгорок. Теперь, стоя на крылечке, отец и сын Шмаевы видели, как этой дорогой медленно, очень медленно двигались два человека. Коренастый шахтер все время придерживал под руку Лагутина. Белая поземка струилась у их ног.
— Мы напрасно его упустили, — сказал Вовочка.
— Ты глуп, — сказал отец. — Это не Париж. Там живут миллионы и, когда исчезает один человек, — это незаметно.
— Все же мы напрасно его упустили.
— А свидетель?
— Его тоже нужно было пригласить в дом. Он скоро уснул бы от коньяка и ничего не видел бы и не слышал. И не проснулся бы.
Теперь, может быть, впервые после долгой разлуки, Шмаев с интересом взглянул на сына.
— У тебя размах… Сразу двоих?
— Мы и сами поставили бы нужные плюсы и минусы на карте. И приготовили бы статью для газет. Следствие вел бы Трифонов. Он предан тебе, как собака…
— Я думаю, мы кончим полюбовно, — сказал старший Шмаев. — Если он не согласится… Он говорил, что будет пробираться к станице Каменской по левому берегу, лесами… Он будет один.
— Возможно, с извозчиком…
— Не важно, Там уже случались грабежи и убийства. Это совсем не важно, сынок…
— Да, это не важно, — согласился Вовочка.
Едва повернув за угол своей мазанки, Калюжный резко остановился и придержал Лагутина.
— Смотрите… Что это за напасть? — спросил он растерянно. — Неужели опять… гости?
У единственного деревца, у молодого клена, сиротливо стоявшего неподалеку от порога, породистый караковый рысак, впряженный в щегольскую пролетку, нетерпеливо натягивал повод. Он уже изломал ветки, обгрыз кору на клене и выбил копытом в промерзшей земле глубокую борозду.
— Одни убытки вам от меня, Кузьма Петрович, — сказал Лагутин, — Жаль деревцо. — Они невольно залюбовались молодым жеребцом. Был он суховат в сложении, с глубокой подпругой, с могучими мускулами ляжек, с длинными плечами и несколько сдавленной грудью. Маленькая, гордо поднятая голова на сильной, плавно изогнутой шее казалась выточенной из серого камня. Он настороженно обернулся на голоса, навострив чуткие уши.
— Я знаю, чей это жеребчик, — сказал Калюжный. — Его зовут «Ветер». Это господина Копта. Немец тут есть такой…
Но господин Копт уже появился собственной персоной в дверях мазанки.
— А, Леонид Иваныч, майн фрейнд! — закричал он так радостно, словно давно уже был самым близким другом Лагутина, хотя они виделись впервые. — Мы ожидаль, очень ожидаль!..
Торопливо неся свой тяжелый живот и размахивая коротенькими руками, господин Копт попытался обнять Лагутина, но Леонид Иванович отстранился. Это нисколько не смутило немца. Сияя восторженной улыбкой, он подал руку:
— Оскар Эльза Копт!.. Я очень хотель имейт знакомство… О, ви зиайт меня. Мой шахта находится рядом, в Саево.
Не зная, как поскорее избавиться от еще одного собеседника, Лагутин прошел в горницу, разделен с помощью Кузьмы и лег в постель. Копт непрестанно охал, бестолково суетился и выражал сочувствие.
— Я пришлю вам лутший врач! — кричал он почему-то угрожающе. — Что, врач уже бил? Но я выпишу из Бахмут!.. Как, тоже бил?.. Екатеринослав! Я не постою за деньги. Моя родина — страна культурный прогресс, там ценят такой большой специалист!
— У вас ко мне дело? — нетерпеливо спросил Леонид Иванович, Говорите. Я очень устал…