Из рода Караевых

Подлетели ближе. Взмахом клинка Бородулин приказал своим бойцам остановиться. Всадники с трудом заставили разгоряченных скачкой коней выполнить приказ.

Богдан Лукич слез со своего англо-араба и пошел на разведку, ведя коня в поводу. Вернувшись, сказал глухо:

— Тело его там. А головы нет!

— Как это нет?!

— Так — нет. Я все кругом обшарил. Нет! Наверное, увезли с собой Джунаиду в подарок!

Бородулин обернулся к застывшим в седлах бойцам искаженным от нахлынувшей ярости лицом, нашел глазами Рашида, скомандовал:

— Красноармеец Кулаев, приказываю остаться здесь и предать земле геройские останки командира второго эскадрона… Саперная лопатка есть у вас?

— Никак нет, товарищ командир!

— Непорядок! Делаю замечание. Кто даст ему лопатку?

— Я дам, — сказал Богдан Лукич.

— Возьмите лопатку, красноармеец Кулаев, и чтобы к нашему возвращению у вас все было готово!

Рашид взял у Богдана Лукича его лопатку и выехал из строя всадников.

— Орлы! — надсадно и хрипло выкрикнул «коногон». — Даудыр далеко не мог уйти! Всех — в капусту! За мной!

…Вернулись уже к вечеру. У Рашида все было готово. Валун, служивший Сергею Петровичу укрытием во время боя, стал теперь его надгробием.

Бородулин и Богдан Лукич подошли к месту, где пал Караев. Командир взвода держал в руке мокрый мешок с чем-то увесистым и круглым. Тяжелая темная капля упала на каменную осыпь. «Коногон» поглядел на валун и аккуратно уложенные подле него мелкие камни и остался доволен работой Рашида.

— Порядок! Давай ее сюда, Богдан!

Богдан Лукич, брезгливо морщась, вытряхнул на землю срубленную человеческую голову с черной седеющей бородой. Курбаши Даудыр заплатил за голову командира второго эскадрона своею собственной!

— Заройте ее в ногах у него! — приказал Бородулин и отошел в сторону.

Когда Грицко и Рашид выполнили его приказ, Бородулин сел на коня и скомандовал:

— Смирно!..

Когда всадники подравнялись, он, сдернув шлем с головы, сказал, не повышая, как обычно, голоса, а тихо и просто:

— Товарищи красноармейцы и командиры! Мы потеряли сегодня выдающегося бойца — командира второго эскадрона Караева Сергея Петровича. Но мы хорошо отомстили подлому врагу за эту геройскую смерть. — Помолчал. И уже с привычным командирским надсадом выкрикнул: — Приготовить винтовки и карабины! В память товарища Караева — огонь! огонь!.. огонь!..

Трехкратный залп громово разорвал на куски вечернюю благословенную тишину.

Дверь из приемной в кабинет командующего Туркестанским фронтом приоткрылась, и на пороге показался пожилой сухопарый, с прямым пробором на седой голове заместитель начальника штаба фронта.

— Разрешите, товарищ командующий?

— Входите, Юрий Августович!

Заместитель начальника штаба с папкой в кожаном переплете в руках тихо, почти неслышно ступая, подошел к простому письменному столу командующего, подле которого в кресле сидел молодой командир, загорелый, с суровым красивым лицом. Он поднялся с кресла, поклонился старшему по званию, звякнул шпорами.

— Это Бородулин Василий Васильевич, комэск из полка Ладецкого, — сказал командующий. — Герой!

Юрий Августович улыбнулся молодому командиру.

— Тот, который Заир взял и Даудыра разделал под орех?

— Тот самый! Едет по нашей путевке учиться в Москву, в академию.

— Когда вы едете, товарищ Бородулин? — живо спросил Юрий Августович.

— В ближайшие дни!

— Очень хорошо! — обрадовался Юрий Августович и обратился к комфронта: — Хочу навязать в попутчицы товарищу Бородулину вдову комэска Караева… с мальчиком. Она уже здесь, в приемной, Семен Андреевич. А решение Военного совета вот тут. Пожалуйста, — он положил на стол командующего папку в кожаном переплете. Комфронта открыл папку, пробежал глазами бумагу.

— Все точно! Надо выполнить нашу общую просьбу, Василий Васильевич, — сказал он Бородулину. — Доставьте ее в целости и сохранности в Москву. И будьте, как говорится, джентльменом на все сто процентов! Вдова погибшего в бою боевого товарища — дело святое!..

— Понимаю, товарищ командующий фронтом. Не извольте беспокоиться. Разрешите идти?

— Идите… Хотя — обождите. Я сейчас буду вручать вдове Караева орден, которым мы наградили ее супруга. Можете присутствовать. Кстати, и познакомитесь… Ее фамилия, собственно, Ярошенкова, и официально она не жена Караева, но Военный совет решил на эти формальности внимания не обращать. Пригласите ее сюда, Юрий Августович, и напомните мне, как ее зовут, — запамятовал!

— Наталья Федоровна!..

…В кабинет комфронта вошла Ната, ведя за ручку хорошенького мальчика в матроске, с челочкой на выпуклом лобике, с живыми смышлеными глазенками. Ната не подурнела за эти годы, но не так уже живо синели теперь ее глаза «морской царевны». Чуть заметные скорбные морщинки обозначились по краям рта.

Командующий фронтом достал из бокового ящика стола коробочку с орденом, подошел к Нате.

— Очень рад познакомиться с вами, Наталья Федоровна! — сказал командующий. — И с тобой, — улыбнулся он мальчику. — Тебя как зовут?

— Сережей. А тебя?

— А меня — Сеней! — сказал командующий фронтом, любивший детей, и все в кабинете улыбнулись, и эта улыбка разрядила напряжение, возникшее в кабинете со спартанской военной обстановкой при появлении в нем женщины и ребенка.

— Наталья Федоровна, — продолжал комфронта, — познакомьтесь, пожалуйста, с товарищем Бородулиным Василием Васильевичем, однополчанином Сергея Петровича. Он тоже едет в Москву и будет вашим ангелом-телохранителем в пути.

— Какой же я ангел, товарищ командующий?! — Бородулин поклонился Нате.

— Но и не черт же, надеюсь! — сказал командующий и кашлянул — дал командирам понять, что наступает минута торжественной церемонии вручения ордена посмертно, и те, посуровев, вытянулись и затихли.

— Наталья Федоровна! — сказал командующий уже серьезно и веско. — Военный совет фронта решил передать вам орден Красного Знамени, которым решением совета был награжден доблестно павший в бою с бандой курбаши Даудыра командир эскадрона Сергей Петрович Караев. Примите орден и храните его у себя!

Ната взяла открытую коробочку с орденом, губы ее дрогнули, и она чуть слышно сказала:

— Благодарю Военный совет и вас лично, товарищ командующий фронтом!..

У мальчика при виде коробочки с красивым золотым с алым орденом хищно блеснули карие, отцовские глазенки. Он потянул мать за юбку. Ната наклонилась, и мальчик что-то сказал ей шепотом на ухо. Ната улыбнулась ему и отрицательно покачала головой. Мальчик с огорчением посмотрел на нее, выпятил недовольно нижнюю полную губку, предупредил:

— Сейчас буду реветь!

Комфронта спросил у Наты:

— Что он вам сказал, Наталья Федоровна, позвольте поинтересоваться?

— Спрашивает — может ли он носить этот красивый орден…

— Когда вырастешь большим и станешь таким же храбрым, каким был твой отец, — сказал командующий фронтом и погладил мальчика по голове, — и сам получишь за храбрость такой орден, вот тогда и носи его на здоровье!..

ЭПИЛОГ

Корреспонденты фронтовых и центральных газет, да еще и писатели притом, как правило, всегда были желанными гостями военачальников. Во время одной из командировок я, сотрудник фронтовой газеты и спецкор «Известий», познакомился с Сергеем Васильевичем Бородулиным, командиром танковой бригады, только что сорвавшей попытку немецких танков генерала Гудериана прорвать наш фронт.

Бригада, понесшая потери в этом жестоком встречном бою, была отведена на короткий отдых. Сергей Васильевич оказался приветливым и гостеприимным хозяином, и я, каюсь, загостился у него в бригаде, где мне был предоставлен «и стол и дом». Знакомство наше незаметно для нас обоих переросло в дружеские отношения, и однажды Сергей Васильевич признался мне, что покойный отец его не герой гражданской войны Бородулин, служивший после окончания академии в Управлении главного инспектора кавалерии Красной Армии Семена Михайловича Буденного, автор известных дискуссионных статей в военных журналах, в которых он доказывал горячо и довольно убедительно, что на кавалерии рано ставить крест в связи с развитием современной боевой техники, а бывший царский офицер капитан Караев. Василий Васильевич Бородулин, сослуживец Караева по Туркестанскому фронту, женился на его вдове Наталии Федоровне и усыновил маленького Сережу, для которого стал добрым и хорошим отцом. Своих детей у него и у Натальи Федоровны не было. Сначала Наталья Федоровна не говорила мальчику, что Василий Васильевич не его родной отец, но когда он подрос, рассказала ему все. На отношениях Василия Васильевича и Сережи это открытие никак не отразилось.