Эхо войны

Одну за другой капитан переламывает тонкие нити проволоки у взрывателя. Кусачками это делать нельзя. Пальцы чувствительней… Теперь можно звать солдат. А солдаты тем временем сидели, в укрытии и мирно беседовали.

— Да-а, — говорит Маргешвили, — ох, и подбросило бы нас!

— А что, неплохо, — улыбается Махалов, — мы бы в спутников превратились.

Солдаты дружно смеются.

В кузов уложили шестьдесят семь снарядов, сделав для каждого отдельное гнездо. Подогнали и прицепили бронетранспортер, получили по рации разрешение ехать, выпустили красную ракету, и первый рейс начался.

Дорога шла через пять улиц и переулков, а потом выходила в поле. Это была дорога, какие еще можно встретить на иных окраинах городов и в сельском районе. Изрытая, в ухабах, с глубоко продавленной колеей, с объездами и рытвинами.

Специально для рейсов бронетранспортера дорогу спешно исправляли, заравнивали, утрамбовывали. Но разве в короткий срок все исправишь!

Медленно идет бронированная машина. Тихо и пусто вокруг. Не слышно обычного грохота гипсового завода, затихла шпагатная фабрика, не дымят трубы завода передвижных агрегатов, умолкли паровозы и рожки стрелочников.

Машина миновала железнодорожный переезд и выехала на опустевшую улицу. Запертые калитки, закрытые ставни окон, ни одного дымка над домом. Ни собаки, ни кошки. Даже птицы не летают, словно почуяв опасность. Мертвый город.

Николаю Солодовникову не раз приходилось проезжать по этим улицам. Непривычно и пусто вокруг огромного здания школы. Висит замок на тяжелом засове «Гастронома». Опущены жалюзи на павильоне с вывеской «Ремонт обуви». Чуть дальше — детская консультация. Сейчас все закрыто, заперто.

Медленно, точно огромный жук, ползет, переваливаясь, тупорылая машина со смертоносным грузом. Тяжелые бронированные боковые щитки закрыты.

Внимательно смотрят на дорогу водитель и капитан. Впереди выбоина. Чтобы не попасть в нее, надо ехать по самой бровке кювета. Ни одного сантиметра в сторону. Для хорошего шофера протиснуться здесь не так уж трудно. Но ведь сзади прицеп. Он может сползти. Капитан открывает дверцу и низко склоняется на подножке. Теперь ему видны баллоны прицепа. Они проходят точно по колее машины. Но дальше дорога сильно скошена. Теперь капитан уже стоит на подножке, вытянувшись на носках. Он смотрит на снаряды. Кузов наклоняется на одну сторону, и кажется: вот-вот они покатятся.

— Тише! — командует капитан. — Еще тише!

Снова опасное место позади, но надо преодолеть еще немало препятствий. И Солодовников вдруг замечает, что обеими руками крепко вцепился в руль, все тело напряжено. Так ездят новички. «Что же это!» — недоволен собой водитель. Он расслабляет мышцы.

На вершине песчаного карьера стоит лейтенант Иващенко.

Карьер сильно разработан, весь в буграх, ямах, выступах. Спуститься к месту, где будет взрыв, не удастся. Но и далеко от него остановиться нельзя: трудно будет таскать снаряды.

На первой скорости, с включенным передним мостом машина въезжает в карьер. Снаряды сгружают на землю. В это время капитана срочно вызывают к рации. Старший лейтенант Поротиков докладывает, что обнаружена установка на электроминирование двух снарядов.

— До моего возвращения к снарядам не подходить! — командует капитан.

Этот разговор по своей рации слышит полковник Сныков.

— Передайте капитану Горелику, — говорит он, — чтобы без меня установку не трогали. Выезжаю на место.

— А взрывать снаряды можно? — спрашивает Иващенко.

— Можно!

Медленно, со всеми предосторожностями перетаскивают привезенные снаряды в яму.

Иващенко наклонился над последним кумулятивным снарядом и инстинктивно качнулся в сторону. Снаряд издал треск. Будто согнули ржавую полосу железа, будто коснулись друг друга оголенные провода под током.

Схватив горсть мокрого песка, Иващенко аккуратно положил его на оголенное место снаряда. Он понял, что снаряд успел нагреться даже на осеннем солнце и началась реакция. Чтобы прекратить ее, надо охладить снаряд.

Все прячутся в укрытие. Выждав необходимое время лейтенант выходит. Он несет в общую кучу последний снаряд и укладывает шашки так, чтобы взрыв ушел в землю. И вот, наконец, все готово.

Из укрытия выходит лейтенант Селиванов и соединяет короткие провода от шашки с длинным электрическим шнуром, тянущимся к окопу с электрической машинкой. Последний внимательный взгляд на всю местность. Уходят оба лейтенанта.

Машинка похожа на полевой телефон. Так же сбоку торчит маленькая ручка. Несколько быстрых оборотов, и на машинке загорается красная лампочка. Теперь в ней возник ток высокого напряжения. Лейтенант Селиванов нажимает кнопку… Содрогнулась земля. Первая партия снарядов уничтожена.

В то время как лейтенант готовил взрыв, снова шла хирургическая работа над минной установкой, куда более сложной, чем первая. Теперь электрические провода, припаянные к снаряду, обвивали соседние болванки и заканчивались новой пайкой где-то далеко в глубине. И снова сильные, умные, золотые солдатские руки извлекали смертельные провода. И снова грузили стальные глыбы, и снова ползла бронированная машина по опустевшим, немым улицам. Дрожала земля от взрывов. Один, второй, третий, четвертый… Пока не взвился в воздух, точно салют победы, зеленый сноп ракет.

Все!

С огромной скоростью пронеслась на радиоузел машина Нагорного.

— Диктор! Где диктор? — закричал он, вбегая в помещение.

Диктора на месте не оказалось. Нагорный сам бросается к микрофону.

— Граждане! Исполнительный комитет депутатов трудящихся Кировского района извещает, что все работы по вывозке снарядов закончены. С этой минуты в районе возобновляется нормальная жизнь.

Радость переполняла его. Ему хотелось сказать еще что-нибудь, но все уже было сказано, и он растерянно и молча стоял у микрофона.

И вдруг, вспомнив, как это делают дикторы, он медленно произнес:

— Повторя-ю!

И опять умолк, то ли забыв только что сказанное, то ли слова эти показались ему сухими, казенными. И неожиданно для себя он почти выкрикнул:

— Товарищи, дорогие товарищи! Опасность миновала, спокойно идите домой…

В ту минуту, когда произносились последние слова, уже хлынул народ к обессиленным, счастливым солдатам… И понял Иван Махалов, как во время войны встречали люди своих освободителей.