Их было трое (сборник)

зого, но таким образом, чтобы не знала ни одна живая

душа.

— Тогда мы никого не «спугнем»,—заключил Севе-

рин.—Он будто бы заболел. С помощью этого человека

попытаемся установить связи, будем посылать своих

людей с его рекомендательными письмами и заданиями

141

к исполнителям. Ясно, что это—не рядовой «возрожде-

нец», а один из главарей...

— Разве есть такие данные?— спросил Тем бол.

— Есть. Простой смертный заговорщик не стал бы

интересоваться мной и тем, что печатается на машинке

в облчека.»

— Я ничего не понимаю, Григорий Иванович,— воз-

разил Саламов.

— Потом поймете. Меньше надо сидеть в кабинетах.

— Вы нам с Темболом и так не даете сидеть — ни

днем, ни ночью...— усмехнулся Гогоберидзе.

— Вот и отлично. Итак, сегодня идем в гости к не-

знакомцу с черной повязкой.

...Выслушав до конца рассказ Знаура обо всех его

приключениях, Григорий Иванович минуты две-три о

чем-то напряженно думал. »

— Так, джигит,— сказал он наконец,— значит, ты

нас дважды выручил. Первый раз, когда стащил у графа

Шувалова оружие и лишил его возможности оборонять-

ся, а второй раз сегодня ночью, когда Клява прицелился

в меня из нагана. Чекистское спасибо тебе.

Северин постукал ладонью по настольному звонку.

Вошел красноармеец.

— Пригласите Саламова и Гогоберидзе.

Явились помощники. Северин сказал коротко:

— Товарищ Тембол, найдите начканца военкомата

Половинку и немедленно арестуйте его. Установите на-

блюдение за квартирой доктора Мачабели. Смотрите,

чтобы не «уплыл»...

— Есть,

— А вы, Аршавель Ноевич, послушайте наш разго-

вор с юным героем и сами сделайте выводы.

— Есть.

Северин закурил самокрутку от плоской медной за-

жигалки. V

— За то, что вместе с дедом Габо Фидаровым до

сих пор не рассказали о чемодане иностранца и хотели

что-то сделать сами, за всю эту «дипломатию» — пори-

цание. Мистер Стрэнкл ускользнул от нас — уехал «со-

бирать травы». Куда? Неизвестно. Пока неиз-

вестно...

142

— Я сам пошел к комиссару...— начал было оправ-

дываться Знаур.

— И попал в лапы к предателю Половинке. Разве

ты не знал о существовании чека?

Знаур смутился, покраснел.

— Знал немного. Дядя Саладдин говорил, что в чека

страшно, там расстреливают потому что...

— А тебе разве страшно у нас?

— Нет, нет. Если б не вы, меня бы убили, может

быть...

— Ну, ладно, будем друзьями,— и Григорий Ивано-

вич протянул свою сильную матросскую руку.— Завтра

мы поможем тебе найти твоих пропавших друзей...

Как их?

— Костя и Ахметка-ингуш.

— Найдем. И учиться устроим.

Гогоберидзе был готов к докладу.

— Нужно немедленно послать кодограмму всем отде-

лам и уполномоченным об аресте Билла Стрэнкла,— ска-

зал Аршавель.

— О задержании,— поправил Григорий Иванович.—

Не забывайте, что «сборщик полезных трав» пользуется

дипломатическим иммунитетом, как и все члены иност-

ранной миссии. Мы не имеем разрешения свыше на

его арест. Но задержать можем. Разумеется, в вежли-

вой форме. Да... еще вот что: вызовите к десяти вечера

на допрос машинистку Зою Федоровну.

Северин с улыбкой посмотрел на Знаура.

— Как по-вашему слово «вперед»?

— Ражма,— ответил Знаур.

— Итак, начинаются поиски заморского гостя. Тайна

индийского корня «тха» должна быть разгадана.

Ражма!

УХОДИЛИ

КОМСОМОЛЬЦЫ

Свежий ветер

в «Бристоле»

Сутра в Пятигорске моросил колючий осенний дождь.

Горы заволокла серо-водянистая муть. Из окон го-

стиницы «Бристоль», обращенных в сторону Машу-

ка, был виден белый обелиск на пригорке — одино-

кая могила казненного белогвардейцами большевика Ан-

джиевского. Выше и дальше только клубились темные

тучи.

Где-то там, за Ессентуками, мерзли в окопах полу-

раздетые и полуголодные бойцы Южно-Осетинской крас-

ной бригады. Оттуда тянулась ниточка телефонного ка-

144

беля п отель «Бристоль», где расположился штаб брига-

ды. В теплых комфортабельных номерах разместились

начальники отделов штаба, их помощники, охрана, ин-

тендантство. У главного подъезда стояли часовые в чер-

ных бурках. К гостинице то и дело подъезжали пулемет-

ные тачанки, фаэтоны, конные нарочные. У дверей

красовалась новая вывеска — «Штаб гарнизона. Воен-

ный комендант города».

Командир бригады Янышевский и комиссар Поддуб-

иый редко наведывались сюда, днями и ночами пропа-

дая на передовых позициях.

Во главе солидного штаба, мало влиявшего на ход

боевых действий и жизнь полков и батальонов, стоял

Родзиевский, выдвинувшийся из военспецов.

Комбриг Янышевский не любил начальника штаба,

прилизанного военного чиновника, но пока не находил

предлога, чтобы избавиться от него. «Вот кончатся

бои,—зло говорил он Поддубному,—доберусь я до этой

чертовой богадельни...»

Кабинет начштаба находился на втором этаже, ря-

дом с рестораном, переименованным в столовую коман-

дования. На каждом повороте главной лестницы стояли

одетые с иголочки дневальные. В нижнем вестибюле на-

ходился оперативный дежурный, окруженный множест-

вом телефонов. В комнатах рядом отчаянно стучали

«Ундервуды». За матовой стеклянной перегородкой де-

ловито потрескивал аппаратами военный телеграф, свя-

занный через Минеральные Воды с Армавиром, где на-

ходился штаб девятой Красной Армии.

Ожидая приезда члена Военного Совета фронта, Лю-

циан Янович Родзиевский готовился к докладу. Время от

времени начштаба бросал пристальные взгляды на висев-

шую за его спиной большую карту с синими и красными

флажками. Нужно было с предельной четкостью оха-

рактеризовать обстановку, доложить о действиях и на-

мерениях противника, сделать прогноз. Для бывшего вы-

пускника Академии Генерального штаба — задача не-

трудная. Важно, чтобы член Военного Совета остался

доволен докладом и одобрил предложение — развернуть

бригаду в дивизию, передав в ее состав третью Кабар-

динскую кавбригаду, образовать горскую национальную

кавдивизию. К фамилии ее творца прибавился бы новый

титул — «начдив Горской». Все эти Поддубные и Яны*

10 И* было трое

145

шевские — рубаки, годные лишь для военного времени,—

будут устранены из армии или посланы на учебу, а

Родзиевский как единоначальник займет их место.

С такими приятными мыслями начштаба закурил

ароматную сигару—подарок иностранного гостя Стенли

Грея,—и нажал на кнопку звонка.

В комнату вошел Генрих Шиц, чуть сгорбленный, уже

немолодой боец с маленькими глазами на сером лице.

— Потрудитесь узнать, почему не явился дежурный

с докладом,— сказал Родзиевский, изобразив на лице

гримасу недовольства.

— Дежурный в особом отделе,— ответил Шиц.— По-

лучает какую-то кодограмму. Сейчас будет здесь, воз-

можно, вместе с начальником особого отдела...

— С ним вместе?.. М-м... Пойди-ка за ковер — на

всякий случай...

Шиц приложил руку к козырьку шлема и скрылся в

нише за большим текинским ковром, на котором ви-

сел акварельный портрет Карла Маркса (тайное место

телохранителя).

Вскоре вошел дежурный — щеголь в новом кителе,

синих кавалерийских рейтузах и желтых крагах.

— Без церемоний,— предупредил начштаба.— Я

занят и тороплюсь. Докладывайте о самом важном.

— На передней линии...

— Об этом после. Какие новости?

— Получена кодограмма из Владикавказа.