Утренний бриз

— Джозеф! — вскричал Мартинсон, кидаясь к нему. — Нас проведать приехал?

— Угадал, — Джозеф указал глазами на Черепахина. — Вот сводня. Получил вчера записку, что вы будете здесь. Давно бы нам надо было собраться.

— А я думал, что ты или удрал в Ново-Мариинск, или же, как и мы, пилишь дрова для Советов у себя в Усть-Белой.

— Было и такое, — Джозеф набивал трубку табаком. Его обычно бесстрастное лицо стало злым и тяжелым. — Я не прощу им ничего.

Черепахин довольно потирал руки. Он вынашивал план собрать в своем отряде всех американских коммерсантов. Это придаст его отряду больше веса, а операциям против советчиков — даже международное значение. Черепахин рассчитывал связать себя с американцами как можно крепче, втянуть их в борьбу против Советов так, чтобы они потом уже не могли от него отказаться и считали его своим верным союзником, помогали ему и оружием и товарами, а в случае опасности защитили, бы его. Черепахин мечтал стать необходимым американцам. После долгих размышлений он понял, что в одиночку ничего не добьется.

— Как положение в Усть-Белой? — спросил он Маклярена.

— Вчера вечером в Усть-Белую приехал Чекмарев, — сообщил американец.

— Зачем?

— Товары начнут перевозить в Марково.

— Грабить? — сузил глаза Черепахин. — Мы проучим советчиков, как воровать! Когда повезут?

— Собираются завтра утром. Нарт пятнадцать будет.

— В тундре встретим их! — предложил Пусыкин.

— Нет, — покачал головой Черепахин. — В дороге они будут настороже. О Шарыпове еще не забыли. Мы можем сами под огонь угодить. Прихлопнем советчиков прямо в Усть-Белой.

Слова Черепахина вызвали у всех замешательство, даже испуг. Американцы стали его отговаривать:

— Это опасно!

— Там много людей, и они все против вас!

— Мы можем наткнуться на засаду!

Черепахин с легкой улыбкой смотрел на американцев, а когда они высказались, произнес убежденно и спокойно:

— Ваши опасения напрасны. Советчики ждут возможного нападения в пути, а не в селе. Нагрянем в полночь. Застанем тепленькими в постелях.

— О'кэй! — первым согласился с Черепахиным Маклярен. — У вас голова Наполеона.

— Но не будем повторять его ошибок, — засмеялся польщенный Черепахин и перешел на деловой тон. — Будем готовиться к выезду. Вы, Маклярен, устали. Всю ночь ехали. Часа два можете поспать.

— Для меня этого вполне достаточно, — Маклярен посмотрел на котел. — Только надо поесть…

— Микаэла накормит вас самым лучшим из того, что у нас есть, — тоном приказа сказал Черепахин, и никто не удивился этому. Американцы признали фельдшера командиром.

Падерин, Кабан, Наливай и Дьячков мрачно слушали Чекмарева. Они сидели в доме Малкова. Здесь теперь помещался Усть-Бельский Совет и больнице, как пышно называли устьбельцы большую комнату, в которой жил спасенный Берзиным чукотский юноша Кекуай. Он уже поправился, работал уборщиком в Совете и помогал в продовольственном складе. Сейчас он сидел у печки И внимательно вслушивался в то, что говорили старшие. Чекмареву понравилось чистое привлекательное лицо юноши с пытливыми, умными глазами. «Надо с ним поближе познакомиться, — подумал Чекмарев. — Он может нам помочь в работе с чукчами и чуванцами». Василий Михайлович только что объяснил цель своего приезда.

В кабинете, который раньше был столовой Малкова, наступила напряженная тишина. Было слышно, как гудело в печке пламя, как лаяли в ночном поселке собаки. Падерин, потупившись, пристально рассматривал ногти на пальцах. Кабан, с черной повязкой поперек лица, свирепо уставился ней Чекмарева единственным глазом. Наливай, подперев голову рукой, задумчиво скреб в густых, щедро пересыпанных серебром волосах.

Никифор Дьячков, однофамилец председателя Марковского Совета, кашлянул в кулак и осторожно, с тревогой спросил:

— Голодуха опять у нас будет?

— С чего это? — не понял Чекмарев.

— Все же увезете… — Дьячков опять кашлянул. Он очень волновался.

— Дурная твоя башка! — нахмурился Чекмарев. — Какого черта мы переворот устраивали? Чтобы вас голодухой томить? Да поймите вы, что легче в одном месте охранять товары. Нападение на Шарыпова — только начало. Сможете вы защищаться, если на вас нападут?

— Сможем! — Кабан выпрямился на стуле. — Я и с одним глазом пулю мимо не положу!

— Подожди воевать, — остановил его Падерин. Он, как всегда, был чисто выбрит. Близко посаженные друг к другу глаза требовательно смотрели на Чекмарева. — Вы серьезно опасаетесь нападения банды?

— Да! — Чекмарев почувствовал облегчение. Падерин, кажется, начинает склоняться на его сторону.

— Я согласен, — Падерин строго взглянул на Кабана и Наливая и снова обернулся к Чекмареву. — Я понимаю вас, но надо объяснить жителям. Они будут волноваться — как это так от них увозят товары, продукты. Уже по всем углам разговор об этом идет.

— Хорошо. Ты прав, — Чекмарев встал. — Сейчас же собирайте людей.

— Ночью-то? — удивился Наливай.

— Все равно никто не спит, — поддержал Чекмарева Падерин и обратился к Дьячкову:

— Беги по избам. Зови сюда всех, кто хочет.

Люди словно ждали сигнала. Захлопали двери Совета, впуская все новых и новых встревоженных, недовольных устьбельцев. Чекмарев видел, как они недобро, даже враждебно бросали на него взгляды, сердито перешептывались. Пришли даже старики и старухи, которые обычно редко выходили из хибарок на улицу. Становилось жарко и душно, а люди все шли и шли. Чекмарев понял, что сейчас все настроены против решения Марковского Совета, с которым он приехал.

— Товарищ Чекмарев будет говорить, — без всякого вступления сказал Падерин и слегка кивнул Василию Михайловичу. — Давай…

Чекмарев сначала заговорил быстро и с подъемом, уверенный, что его слова дойдут до сердца и ума каждого, но вскоре понял, что люди отгородились от его слов подозрительностью, даже уверенностью, что их пытаются обмануть. Впервые в своей жизни эти люди стали владельцами больших запасов продуктов. И вот эти запасы хотят от них увезти. Призрак так хорошо знакомого голода виделся им за словами Чекмарева, и едва он кончил говорить, как со всех сторон понеслись возмущенные возгласы:

— Не дадим товаров!

— Голодом нас хотят заморить!

— Хороши советчики: у наших детей изо рта кусок рвать!

— Наши советчики заодно с марковцами.

— Советчики — обманщики!

Последний крик сорвал Падерина с места, и он оказался рядом с Чекмаревым. Василий Михайлович видел, как дрожали от волнения и гнева его губы. Падерин совсем негромко спросил:

— Советчики — обманщики?

Его услышали все и стихли. Кто-то примирительно выкрикнул:

— Оговорка вышла! Погорячились!

Люди избегали встречаться взглядом с Чекмаревым, с членами своего Совета. Падерин тем же приглушенным голосом сказал:

— Идите по домам. Час поздний. А завтра снова все сюда. Совету нужно полное доверие. Совет ваш и его черным словом не трогать!

Голос Падерина зазвенел. Устьбельцы виновато топтались на месте, кое-кто опустил голову. Падерин добавил:

— Свою власть хаете. Эх! — Он махнул рукой в сторону двери, и все поняли это как предложение покинуть собрание. Люди торопливо, толкая друг друга, хлынули к выходу. Дом Совета быстро опустел. Ушел и Никифор Дьячков. Только молодой чукча возился у печки.

— Что же будем делать, Василий Михайлович? — спросил Падерин.

— Пить чай и спать, — весело откликнулся Чекмарев. — Поговорили шумно. Надо отдохнуть. А завтра опять попробуем…

— Ничего не получится. — Кабан жадно курил самокрутку. — Живот сильнее ума оказался.

— Не это страшно, — Чекмарев заговорил о том, что его больше всего беспокоило. — Доверия Совету нет. Это плохо, очень плохо.

— Что же делать? — спросил Наливай.

— Вернуть доверие! — ответил Чекмарев и решил не уезжать из Усть-Белой, пока здесь не станет спокойно и пока жители во всем не будут поддерживать Совет. Он знал, что не имеет права теперь уезжать из поселка.