Засада на черной тропе

Карацупа побоялся обернуться. Заалели его уши, налилась багрянцем шея. Вдруг где-то в глубине зала послышался голос человека, привыкшего к громким армейским командам:

— Товарища Карацупу срочно к телефону!

Позади остались удивленные экскурсанты, застывший экскурсовод, мелькнули знамена, стенды, винтовки, разбитые пулеметы. Карацупа бежал, чувствуя, что произошло что-то важное. Он схватил телефонную трубку.

— Тяжело ранен Ингус… — Начальник политического управления прочитал следопыту содержание телеграммы и добавил: — Считаю, вам нужно немедленно вылетать. Билет заказан. За орденом приедете потом, а сейчас нужно спасать Ингуса. Помните: Ингус дорог не только вам — это замечательная, дорогая для всех пограничных войск розыскная собака. С вами полетит профессор-ветеринар, он уже на аэродроме. Сейчас за вами заедет машина. Извещайте меня о делах. Желаю успехов!

Профессор, полетевший с Карацупой, оказался разговорчивым человеком — он веселил следопыта анекдотами, рассказывал пассажирам и летчикам о пограничнике и его Ингусе. Пилоты попеременно оставляли штурвал, чтобы послушать необыкновенные истории. Но пограничник оставался безучастным ко всему. Он забрался на последнее место в самом хвосте самолета, чтобы его не тревожили. Всеми своими помыслами он был на далекой заставе, у клетки верного Ингуса.

В ту довоенную пору в Новосибирске полагалась обязательная ночевка, но летчики и пассажиры уговорили дежурного по аэропорту выпустить самолет в ночной рейс.

— С нами летит знаменитый пограничник, у него умирает на границе собака. Ингуса нужно спасти, — сообщал пилот дежурному. — Специального профессора из Москвы везут…

К следопыту подсел в кабине приморский рыбак, бородатый кряжистый старик.

— Не горюй, товарищ, — сочувственно заговорил он. — Хочешь, я тебе собаку подарю: отличная у меня собака и тоже ищейка. Сам вырастил. Самолетом пришлю.

— Вообще говоря, товарищ Карацупа, — вмешался профессор, — наш институт тоже может выделить вам неплохих собак, если они только подойдут для вашего специального дела.

Карацупа молчал. Ему была приятна отзывчивость хороших людей, и он был им благодарен, но что ответить им?

Самолет летел над голубой гладью Байкала, над желтыми степями и серыми пустынями, над черной тайгой и синими реками, за хребты и озера, к океану. Карацупа, сидя в хвосте самолета, вспоминал, как нашел под мостом осиротевшего щенка, как смешно волочил по земле отвисшее брюхо Ингус, как потешал он своим комическим видом курсантов; вспомнил, как шел с Ингусом по первому следу…

На конечном аэродроме Карацупу встретил Василий Козлов. Ничего не говоря, он по-мужски сурово обнял друга, усадил в машину.

— Говори, политрук!.. — хрипло бросил Карацупа.

Козлов рассказал. После отъезда следопыта в Москву Ингуса передали, как было условлено, другому проводнику, которого назвал сам следопыт. Проводник сумел расположить к себе овчарку. Ингус грустил, печалился, но дело свое выполнял отлично. Дважды проработал он следы, и вожатый с напарником задержали контрабандистов, а потом диверсанта-одиночку.

Вдруг на границе стали замечать нечто странное: стоило появиться пограничнику с собакой, как с чужой стороны сейчас же открывали огонь, и все целятся в собаку. Начальник отряда догадался: хотят убить Ингуса. Он приказал выходить с ним только на дальние тропы.

Тогда враг приготовил другой удар.

…Той ночью Ингус быстро взял след, резко повернул в сопки, затем круто описал дугу и вышел назад, к реке. Казалось, нарушитель отказался от мысли идти дальше и повернул к себе назад. На полпути, прорабатывая след, Ингус вдруг зачихал, дико взвизгнул и, не пробежав и ста шагов, упал: след был отравлен.

Спасти Ингуса не удалось.

— Жаль… Очень жаль Ингуса… — участливо говорил другу Козлов. — Все на границе жалеют его. Но ты ведь сам понимаешь — война. Чтобы отомстить врагу — воспитай второго Ингуса. Если понадобится, дрессируй третьего, четвертого. На удар отвечай своим ударом!

Следопыт долго и тяжело переживал смерть любимца. Но он взял себя в руки. После долгих поисков Карацупе удалось найти в школе розыскных собак похожую на Ингуса овчарку. Он постепенно расположил ее к себе, стал с ней усиленно заниматься, и спустя некоторое время новый Ингус вышел на границу.

Через год погиб в бою и этот Ингус.

Никита воспитал и третью овчарку и снова неутомимо шагал со своим Ингусом по приграничным тропам.

Всегда в бою

В записной книжке Карацупы появились только ему одному понятные цифры: 100… 150… 200… 250… — стольких нарушителей границы задержал мужественный следопыт. К этим цифрам прибавились другие: 100… 150… 200… 250… Это шел счет ученикам Карацупы.

Замечательного следопыта, оставшегося на сверхсрочную службу на границе, приглашали преподавателем в школу розыскных собак, звали его в Москву, но Карацупа наотрез отказывался покинуть родную заставу, с которой так много было связано у него в жизни.

Уехать с далекой заставы старшего лейтенанта Карацупу заставила война. Он первым подал заявление с просьбой немедленно направить его на фронт, но в просьбе следопыту отказали — нужно было малыми силами «держать» границу. И к числу этих «малых сил» относился и Карацупа со своим новым Ингусом. Дни и ночи он проводил на границе, бдительно охраняя рубежи.

Наконец в 1943 году Карацупу вызвали в округ. Поседевший за эти годы генерал встретил следопыта в своем кабинете и, внимательно расспросив его о здоровье и делах, сообщил: командование поручает теперь уже капитану Карацупе сформировать специальный ударный отряд для действий на фронте.

— Отряд особого назначения для борьбы со шпионами, диверсантами и террористами в прифронтовой полосе, — пояснил генерал. — Командиром назначаетесь вы. Включайте в отряд всех, кого сочтете необходимым. — Генерал достал из черного пластмассового стаканчика остро отточенный синий карандаш, затем вынул из стола лист бумаги и приготовился писать.

— Фамилии?

Для Карацупы все это было неожиданностью, но он, ясно представив себе будущую работу, стал называть фамилии:

— Полежаев, Лобанов, Гирченко, Александров, Кривошеев, Малков, Пагуба…

Острый карандаш сломался, генерал стал точить грифель.

— Даже карандаш не хочет писать такое… Хитер Карацупа! Всех лучших к себе забирает. А мы с кем будем работать?

— Виноват, товарищ генерал, — сказал Карацупа, — Но вы, как я понял, велели сформировать особый, специальный, ударный отряд?

Генерал вздохнул и принялся дописывать фамилии.

— Всех собрать на товарной станции завтра, в три сорок. Взять собак, коней, кухни — все хозяйство, — Генерал подвел густую синюю черту под списком и заметил: — Требования удовлетворены. Желаю успеха!

…Застучали колеса теплушек. Эшелон двинулся на запад, на фронт.

В борьбе с диверсантами и шпионами, с парашютными десантами врага много раз отличался особый отряд пограничников под командой капитана Карацупы.

Как-то его отряд расположился в густом лесу. На заре к пограничникам прибежал перепуганный пастушок и сообщил: искал он корову и вдруг увидел, как из малинника выходит бородатый, щетинистый человек в форме советского солдата. Солдат попросил указать, как выйти ему на дорогу. Мальчишка показал, где находится шоссе, да еще отломил кусок хлеба солдату, а тот, жадно схватив кусок, потребовал еще, стал угрожать. Паренек ускользнул и скорее к нашим бойцам.

Быстро оседлав коней, Карацупа подхватил в седло мальчика, кликнул нового Ингуса, и поисковая группа помчалась в лес.

Стук копыт таял в листве. Карацупа гнал коня.

— Где? Не плутаешь? — спрашивал он пастушонка.

— Ни. Знаю!

Въехали в чащу, спешились. Коней оставили дежурному: пошли развернутым строем. Пастушок шел за Ингусом, деловито посматривая на траву, стволы деревьев и малинник.