Правила весны

3. Ребята в классах делятся на три лагеря: один — «золотая середина» — ни вашим, ни нашим. Другие окрысились на наших.

Пойманы две реплики:

Первая — «Порядочные… Сами первые хулиганили на уроках. А теперь выдвинуться хотите. Кляузники… За это в темную дают!»

Вторая: — «Хватит, ребята. Самим же интересней дурака валять, чем сидеть да долбить».

4. Сотков собирает группки и о чем-то с ними сговаривается.

— Ну как, товарищ командир?

— Молодцом. Такой рапорт можно целиком вставить в инсценировку.

— Так я, Гром, с тебя и слизываю. Разве не узнаешь свой стиль?

Жоржка и Тах, точно сговорившись, явились в «гарбузию» одновременно в самый разгар работы.

— Здравствуйте, товарищи!

Мы вытягиваемся по-военному.

— Здра!

Они обходят стол, заглядывая в листки, и садятся у «траншей» музыкантов.

— Ваши все в этой комнате?

— Нет, здесь только треть.

Тащим их в «теа-лагерь». Там под гармошку привлеченного «ярунка» разучивают былину о боях и дуэлях на спортполе наших «чудо-богатырей», дерущихся из-за девчонок.

Тах подмигивает своим глазом:

— Очень неплохо… очень…

И машет рукой вместе с героями. В нем заговорил бывший режиссер, который заставляет его бросить пальто я а стул и врезаться в гущу артистов.

— Остановитесь… В этом месте лучше сесть так и дать более спокойный былинный тон… Ну вот… так, так… хорошо… Теперь перейдите на ту сторону…

Нина и Бахнина сдают свой пост режиссерства.

Жоржки нет, куда-то улизнул.

Поискали.

— Нет Жоржки… Черти на игрушки унесли.

Идем работать в «гарбузию».

Жоржка, обнесенный снежным пухом, запыхавшийся, вваливается в «гарбузию» и вытаскивает из-под пальто настоящее «банджо» — обтянутое, как барабан, ослиной кожей.

В «траншеях» ликование. Жоржку сажают в центр. Повеселевший Толька подымает над головой руки и по-вороньи взмахивает… Оркестр грянул «тарантеллу», где «банджо», как водитель, своим бумканьем нагоняет темп.

Девять часов.

— На чай!

На лбу Таха бисер прозрачного пота. Ворот расстегнут до-нельзя. Он потер руки, запихал пол-бутерброда в рот и запивает его большим глотком чая.

Жоржка с туго набитым ртом блаженно улыбается.

— У вас прямо коммуна какая-то.

После чая они ловят Чеби и суют ему деньги в «шамкассу» и «культфонд».

— Вноси и наши фамилии в ваш список.

В десять часов уходим в клуб на спортвечер.

Юрка купил толстенную тетрадь и все сведения, нужные и ненужные, заносит туда. Старается подражать Грому — надо же его перещеголять.

ЯНВАРЬ 18.

1. Между 11 и 12 часами обнаружена в стенгазете, выпущенной сотковцами, заметка:

«Одернуть зарвавшихся».

«Так называемые гарбузовцы нашли новый способ хулиганить. Своими репликами во время уроков они срывают программу и вызывают враждебное отношение педагогов к ученикам.

Особенно в этом отличается их предводитель А. Гром.

Такое явление считаем ненормальным. Бюро коллектива, дай по лапам зарвавшимся.

«Группа актива».

Как это Гром в предводители попал???

2. По мнению разведочного отряда к положительной части больше всего подходит Осип Андреевич. Его предмет — научную организацию труда — мы усвоили лучше, чем другие. Теорию сможем применить на практике, так как все иллюстрировалось практической работой и моделями О. А.

Перед кем-нибудь другим, не зная урока, начал бы вертеть хвостом, да врунину заметать, а О. А. стыдно соврать, потому что он в тебя верит. Говорит как равный с равными. На его вопрос — «Как! У вас нет работы? До этого времени вы были у меня на лучшем счету», почти каждый отвечает: — «Завтра я вам ее принесу… не рассчитал время…» Он запишет в блокнот и скажет: — «Во столько-то жду». Ребята разбиваются в лепешку, а заданные им уроки готовят. Не выполнить работу О. А. нельзя, каждый боится потерять его доверие к себе. Он ко всякому из нас очень бережлив, еще никого из нас он не унизил. Его выговор слушаешь как должное.

Его простые слова: — «Проверьте хорошенько, вы увидите, что не так. Напрягите мозг как следует. Стыдитесь показывать меньше того, что знаете» — заставляют самых ярых симулянтов и лентяев просиживать ночи за тетрадями. С ним можно побеседовать по душам, как с товарищем. Поэтому многие ребята даже с комсомольскими неладами лезут к О. А. Он сделал переворот в рабочих ящиках слесарки и модельной. Теперь весь инструмент лежит в определенном порядке. По своей собственной инициативе О. А. водил ребят подряд три выходных дня на промышленную выставку. Тормошит и других педагогов.

Вот кто должен быть завучем.

(Ведущему роль О. А.: — высок. Часто отбрасывает рукой волосы. Резок в движениях. Любит порядок, точность и фразу «очень неплохо». При разговоре смотрит в глаза, точно хочет залезть в тебя. В. классе в рабочем халате. Сам работает и требует работы от других.)

ЯНВАРЬ, 19

1. В девять часов утра второгодники литейного цеха передали по вентиляции:

— Алло! «5. О. 5.»! Найден третий полюс. Все экспедиции направлять в литейный цех. На-днях появятся белые медведи. Пароотопление не работает…

После сообщения литейщики забрались в сушилку. В сушилке мастер всякую врунину порол, а потом взялся за похабные анекдоты. Заслушались до того, что не заметили, как кто-то закрыл железную дверь на засов.

Завмаст после долгих поисков литейщиков услыхал храп из пароотеплительной камеры. Там спали двое. Стали искать других. Через полчаса по заглушенному шуму из сушилы нашли остальных.

Мастеру вынесен выговор с предупреждением за потерю рабочего времени. Ищут закрывшего дверь.

В литейке чинят пароотопление.

2. С неизвестной целью Чеби все время исчезает к жестяникам. Вьется около Зинки — «агитпопа жестяного». Агитирует или втюрился…(?)

Признаки: часто моется, завел носовой платок. В цеху таскает кашнэ на шее.

3. Сегодня в коллективе Жоржка отчитывал Соткова. Оба разлаялись в доску. Слышно было в коридоре. Когда мы вошли — они замолчали.

Сотков, уходя, таким это наркомовским тоном — «Большинство будет против. Я лучше знаю массу». Хлопнул дверью.

ЯНВАРЬ, 20

1. Оказывается, Сотков еще в прошлом году выбран председателем ШУСа. А что он делает? О ШУСе все уже забыли. Нужен ли он? Если не нужен — зачем выбирать председателя и в классах исполбюро, которое берет пример со своего преда (простите, ребятки, в философию ударился).

2. Педагоги уходят из фабзавуча тютелька в тютельку — ровно в пять. Целых две недели у них нет ни одного собрания. Учились бы у нас.

3. Наконец, появилось объявление о начале записи в политкружки. Только запись!

В литейный цех паровозоремонтного завода каким-то изобретателем сдана для отливки тонкая модель станины «универсаль».

Модель прошла по всем обожженным грязным рукам производственников. Ее вертели, трогали и крутили головой.

— Нельзя за такую цену. Тонкая очень. Времени сколько отымет… браку не оберешься.

И передавали дальше.

Мастер цеха разозлился. Раздул ноздри большого греческого носа и ткнул модель рыжему верзиле Глухову.

— Делай… смело работать надо.

Глухов мрачно вертел ее, плевался… И только с обеда он начал формовать, обкладывая каждый срыв нью-иоркскими небоскребами.

После заливки все столпились у опок Глухова. Он раскрывал их и каркал:

— Брак… Брак… — И неистово ругался.

— Да ты бы ее формовал стоймячком.

— Можно с рамкой, глинки подмазал и будет держаться, не смоет.

— Солдатиков, заколочек наставь, да припыли графитцем.

— Ты ее вот этак… видишь? Так поставил, сюда шишечка. Выйдет, даю ногу на отсечение.

На другой день, наслушавшись советов, Глухов применил все способы ускоренной формовки. Но после заливки так же каркал: